Тим Доннел - Подземелья Редборна

Отряд Ферндина, еще совсем недавно такой грозный, теперь превратился в кучку обезумевших от ужаса всадников, метавшихся по полю в тщетной попытке уйти от смерти. Теперь уже они оказались в кольце: семь рыцарей стояли вокруг, не давая никому вырваться, а в центре бушевал Конан, почти неотличимый в своих черненых доспехах от черных всадников.

Замкнув кольцо, неведомые бойцы больше не вмешивались в битву, предоставляя киммерийцу и Рыжему Бёрри разделываться со своими врагами самостоятельно, но лишь только кто-нибудь из рыцарей Ферндина пытался бежать, то тут же натыкался на вездесущий меч одного из черных всадников.

Ферндин метался по кругу, но все меньше и меньше оставалось спин, за которыми он мог укрыться от разящего меча киммерийца. Огонь голубых глаз преследовал его повсюду, а те, в черном, что молча стояли вокруг, вызывали в нем еще больший ужас — он не пытался вырваться из круга, а только пришпоривал коня, уворачиваясь и убегая.

Ах, как не хватало ему сейчас волшебной силы старого Барха, той силы, к которой он стремился всю жизнь, но так и не смог овладеть! Распустить бы сейчас за спиной черные кожистые крылья и взлететь к небесам, оставив в дураках и этого гиганта-киммерийца, и черных всадников, на которых он боялся даже смотреть.

«Нет, надо все же попытаться! О, Сет, владыка, помоги мне!» — и с хриплым криком, больше похожим на карканье ворона, Ферндин резко повернул коня, намереваясь обрушиться на черного всадника с яростью человека, лишенного последней надежды на спасение, но поднятая для удара рука внезапно ослабла, горло, как тисками, сжала судорога страха, а по спине предательским ручейком покатились капли холодного пота.

Всадник на черном коне гарцевал в двух-трех шагах от него, не нападая и не защищаясь. Надетый поверх доспехов короткий плащ трепетал за его спиной, словно тканью играл сильный ветер, хотя разгоряченное лицо Ферндина не ощущало ни малейшего дуновения. Из-под причудливого шлема с колыхающимся пучком черных перьев виднелось бледное лицо; запекшиеся почерневшие губы кривила зловещая ухмылка. Неподвижные глаза под сведенными бровями пронзали, как копья, леденя кровь; всадник смотрел мимо Ферндина и в то же время прямо на него. Тот в ужасе отвел глаза и столкнулся со взглядом другого воина в черных латах, и барону показалось, что видит то же лицо… Ферндин метнулся было в гущу рыцарей, но Конан уже рассеял врагов по полю, а Бёрри добивал тех, кто пятился от разъяренного киммерийца в надежде унести ноги.

Конан яростно рубился, ища встречи с одним-единственным противником, сшибая рыцарей с коней, как досадную помеху. И вот наконец настал миг, когда между ним и Ферндином не осталось больше никого; лишь несколько испуганных лошадей носилось по полю да на истоптанной траве грудами валялись изрубленные тела…

Издалека, сбившись в кучу и боясь вмешаться, селяне с изумлением наблюдали за невиданной схваткой. Они свое дело сделали, выманив врага из замка, а теперь, как и велел им Конан, благоразумно держались в стороне, видя, что победа и так на стороне киммерийца. Все еще надеясь вырваться, Ферндин бешеным галопом пустил коня по кругу, но везде натыкался на сверкающие острия мечей и леденящие кровь взгляды одинаковых черных глаз. Круг постепенно сужался, рыцари сходились все ближе, но ни один из них не пытался напасть. Видя, что они его пока не трогают, Ферндин круто повернулся к киммерийцу. Тот смотрел на него тяжелым ненавидящим взглядом, но его вынести было все же легче.

— О Черный Сет, помоги слуге твоему! — в отчаянии воскликнул Ферндин. — Помоги, и я… Ну, нет, варвар, рано радуешься, еще посмотрим, кто тут будет кормить воронье!

Пришпорив коня, он бросился навстречу Конану. Их мечи со звоном скрестились, так же как совсем недавно на Священном Турнире, но теперь Ферндин чувствовал, что даже силы, дарованной чудесным напитком с кеубой, ему не хватает, чтобы противостоять натиску могучего киммерийца. Он едва успевал отражать молниеносные удары, сыпавшиеся на него, казалось, со всех сторон. Отбиваясь, колдун все время старался повернуть своего коня так, чтобы его нога могла коснуться ноги киммерийца, — в этом движении была последняя надежда барона: тонкие стальные шипы, укрепленные на носках сапог, с легкостью могли проткнуть самую толстую кожу, один укол — и противник повержен: от яда, которым смазывали свое оружие служители Сета, спасения не было.

Отступая и уворачиваясь, Ферндин изловчился и вонзил шип во что-то мягкое. Вороной жеребец, захрипев и встав на дыбы, вдруг осел и как подкошенный рухнул на землю. Конан, с кошачьей ловкостью высвободившись из стремян, отпрыгнул в сторону, угрожающе подняв меч.

Забыв о черных всадниках, молча стоявших вокруг, Ферндин злобно расхохотался.

— Что, киммериец, еще раз захотел попробовать моего меча?! Ну, так теперь твоя голова будет лежать далеко от тела!

Он замахнулся, привстав в стременах, но тут его конь, жалобно заржав, стал валиться набок: Бёрри, не выдержав, спешился и, подобравшись сзади, подсек лошади барона сухожилия — Ферндин едва успел выдернуть одну ногу из стремени, как животное, падая, увлекло его за собой, всей тяжестью придавив вторую ногу. Он лежал, судорожно пытаясь выбраться, и резкая боль красными кругами застилала ему глаза. Широкий меч киммерийца, высоко поднявшись над противником, со свистом опустился, заслоняя свет солнца, и оскаленная, с выпученными глазами голова барона Ферндина отлетела далеко в сторону, прямо под ноги одного из черных всадников.

Тяжело дыша, Конан стоял посреди поля:

— Все… Путь пройден, враг убит, но надо сделать что-то еще, что-то еще…

Один из черных рыцарей насадил на пику окровавленную голову Ферндина и медленно двинулся в сторону замка. Остальные, не оглядываясь, отправились следом. Но через несколько шагов всадник, что ехал последним, обернулся и повелительным жестом подозвал к себе киммерийца. Перешагивая через убитых, Конан, пошатываясь, приблизился к своему неожиданному союзнику. Взглянул прямо в лицо под причудливым шлемом и постарался побыстрее отвести глаза: таким холодом повеяло из бездонных черных глазниц. Едва шевеля темными губами, всадник проговорил глухим голосом:

— Пламя все пожирает, все уносит… Души обретут покой, обретут покой…

И, тронув поводья, шагом двинулся к замку.

Не нравится мне все это… — Голос Рыжего Бёрри вывел Конана из оцепенения. — Не нравится, а ехать туда все равно придется… Вот тебе лошадь, держи поводья. Правда, она не чета твоему коню, да уж какая есть! Эх, жаль вороного, добрая была животина! — Да, Рыжий, ехать придется, надо разыскать те подвалы, про которые говорила старая Мергит. — Конан похлопал ладонью по крупу чалой кобылы, которую поймал для него расторопный Бёрри. — И чем только они кормили своих лошадей! Доходяга, да и только! Хорошо, если до замка довезет, а уж как возвращаться буду — ума не приложу… Разве что в деревне коня купить, тамошние лошади добрые. Ну, поехали, видишь, они остановились, похоже, нас ждут!