Грегори Арчер - Конан и пророк Тьмы

Черный студень деловито крался за ним по ступеням — по вертикальной поверхности он еще не научился взбираться, силенок не хватало. Ничего, еще немного, и он доберется до непокорных людишек и докажет преимущества Тьмы перед жалким Светом.

Люди добрались до гребня стены. Киммериец не очень бережно сбросил Фагнира с плеча. Колдун, Магистр и Минолия уселись прямо на камни, тяжело дыша. Амазонка…

— Быстрее, что ты там застряла! — закричал варвар и подскочил обратно к лестнице, видя, что воительница поднимается не бегом, а шагом и все время оглядывается.— Стой, дура! Куда!

Обернувшись в очередной раз, амазонка вдруг кинулась вниз по ступеням, навстречу черной смерти.

На какой-то миг Конан опешил. И только потом ринулся следом.

Опоры деревянной лестницы ходили ходуном, трещали со звуком, будто разрывают кусок прочной ткани,— студень поглощал ее, в своем слепом голоде не осознавая, что тогда подняться за более вкусными людьми ему будет не по чему: камень пожирается не так быстро, как дерево.

Три первых пролета рухнули вниз. Черная масса, зацепившись за нижнюю ступеньку уцелевшей части лестницы, растянулась, как нагретый воск. И принялась подтягивать себя кверху. Медленно, но неотвратимо. Впрочем, можно успеть. Всего два удара саблей, вряд ли потребуется больше. И на какое-то время проклятое желе перестанет угрожать им. Ох, как бок-то болит… И амазонка бросилась вниз по ступеням, к наступающей массе.

Четыре раза сверкнула в лунном свете сабля. Затрещали ломающиеся балки, и часть лестницы, которую уже захватило вещество из Потустороннего Мира, ухнула вместе с ним вниз, в черноту.

Но и всю остальную лестницу сильно тряхнуло. Конан вцепился в перила, чтобы не загреметь по ступенькам. Амазонка потеряла равновесие, однако в последний миг исхитрилась схватиться за какой-то торчащий из стены обломок одной рукой, кончиками пальцев.

Она висела над бездной и чувствовала, как скользят по дереву пальцы. И ничего не поделать.

— Держись! Еще немного!

К ней летел ее мужчина с красивым именем Конан. С ним не хотелось расставаться. Однако он не успеет. Она держится над бездной буквально кусочками кожи. Все…

Конан стремительно нагнулся над висящей над тьмой амазонкой и выбросил в ее сторону руку как раз в тот момент, когда женщина сорвалась в пропасть.

Казалось, несколько тошнотворно долгих мгновений она висела в воздухе; взгляд спокойных, огромных черных глаз был устремлен на киммерийца.

— Мое имя — Зейра, воин,— услышал (или ему показалось, что услышал?) Конан бесстрастный голос в тот момент, когда храбрая амазонка исчезла в черной пучине, что поглотила весь город.

Киммериец застонал от досады и беспомощности и обрушил на перила удар кулака, не чувствуя боли, не сознавая, что любое резкое движение может стать роковым для хлипкой предательской лестницы.

Никто в мире не сумеет уйти от этой напасти. Она растет, становится прожорливее, а насытить голод не сможет никогда.

— Говори яснее, колдун.

— То смолоподобное вещество, что заполнило Вагаран и уничтожило его, выплеснулось из Потустороннего, созданное им самим. Оно заглатывает вещества этого мира и, переваривая, наращивает свою собственную ткань. Его цель и цель Мира Демонов — заполонить весь мир. Оно растечется во все края, поглощая все на своем пути, все время становясь сильнее. Если ты… или любой другой… уйдет от него сегодня, завтра оно его… или тебя… настигнет.

— Оно что, непобедимо?

— В мире нет ни одной силы, варвар, которую бы не смогла победить другая сила. А у нас есть Шлем. Тот, чью голову он венчает, не может, не должен быть уязвим для этой… этого зла. Посмотри: стена, на которой мы стоим, еще не рухнула. Потому что на ней находится Шлем. И его владелец.

Четверо человек стояли на гребне стены, некогда окружавшей Вагаран. Стена была безлюдна — стража по приказу Сдемака спустилась вниз, на бой с чудовищами… и погибла в объятиях черной массы.

Всего пятеро живых людей добрались до стены, всего пятеро. Единственные, кому удалось спастись из лап смерти. Четверо из них стояли на гребне стены и смотрели туда, где несколько часов назад находился богатый, могущественный, сильный город. Пятый беспробудно спал.

Теперь же перед ними раскинулся океан тьмы. Ни движения, ни огонька не видно было в кромешной мгле, в которую превратился Вагаран, и даже голубовато-белый свет луны безвозвратно тонул в этой тьме. Распались, растворились в черной потусторонней массе дома, дворцы, минареты; утонули в зловонной жиже люди и Древние, горожане, гости, члены Ордена; упали, лишившись корней, деревья, и все, все поглотила ненасытная чернота. Орландар и Минолия потрясение молчали.

Конан сплюнул вниз и долго смотрел, как его слюна, посверкивая при луне, летит вниз, пока не исчезает в полной тьме. Потом он снова повернулся к Ай-Береку.

— Ну? И дальше что? Как прикажешь биться со смолой?

— Это не смола. Это что-то… что-то живое. Хотя слово «жизнь», конечно, к этому неприменимо. Но и оно имеет уязвимые места. Их надо только увидеть.

— Как?

— С помощью магического зрения — Вторых Глаз.

— И где мне купить эти глаза?

— Я дам их тебе. Я умею видеть Вторыми Глазами. У нас с тобой должна была остаться астральная… ну, магическая связь с той поры, как… э-э…

— Ясно. Давай дальше.

— Я открою тебе магическое зрение. В Шлеме ты должен быть неуязвим. И вместе мы можем попробовать одолеть Зло. Оно всему миру угрожает, Конан! Ты должен спуститься вниз и сразиться с ним. С Амином, который стал, как сказала Минолия, частью этой силы. Его можно победить. Ибо — помни, варвар! — четыре первоэлемента — земля и огонь, вода и воздух — лежат в основе как нашего мира, так и инобытия.

— Ничего не понял. Ну, не суть. Что ж. Я говорю «да», колдун. Но если ты попытаешься обмануть меня, клянусь Кремом, я вылезу обратно из этой дряни и затолкаю ее тебе в…

— Я отобманывался, варвар,— устало проговорил Ай-Берек.— Мне мало что нужно от жизни. И уж точно не сводить с кем-то мелочные счеты. Да еще таким громоздким способом.

— А у меня к тебе довольно крупный счет, колдун. Однако я прощу тебя, если ты все сделаешь так, как наговорил тут… Ладно, хватит. К делу. Сперва отыщем веревку. В любом городе — а я их повидал немало — здесь наверху, у стражи всегда хранится моток-другой. На всякий случай. Вот случай и настал… Нет, ну как я ненавижу колдунов, кто б знал…

От рассвета до заката со всех сторон их обрабатывало жаром светило; от заката до рассвета они переводили дух: остывали, нежились в обожаемой ими прохладе. Они, вырванные из родных обиталищ в горах валуны, сведенные некогда в единое целое, именуемое городской стеной. Мимо их мертвенно-холодных тел, отталкиваясь ногами, скользил на веревке человек, который там, внизу, у подножия стены, найдет или мгновенную погибель, или возможность побороться за жизнь.