Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство.

Кай поспешно вскочил, но головы не поднял.

— Она очень строга с тобой? — участливо спросил обилайт, приподнимая рукой подбородок Кая.

По телу Кая прошла судорога, а в его глазах Норлан увидел неподдельный ужас, страх и боль…

— Нет, — судорожно проговорил Кай, отводя взор, — госпожа очень справедлива… мне не в чем ее даже упрекнуть… она наказывает лишь заслуженно… я вынудил ее на столь строгие меры.

— Я рад, что все обстоит именно так… в начале мне показалось, что Къяра слишком жестока с тобой.

И тут Кай упал перед ним на колени и сквозь сдавленные рыдания произнес:

— Учитель, молю… скажите ей… я все осознал… я покорен и буду таким, я буду исполнять все… не надо больше меня так наказывать… Три дня назад, она как с цепи сорвалась… Да, я был виноват… очень виноват… но я второй день исполняю все! Абсолютно все! А она продолжает наказывать меня также…

— К сожалению Кай, я уже больше не твой учитель…

— Да, обилайт, простите… Вы скажете ей, что я назвал Вас так?

— Нет, не скажу… не бойся… я понимаю, что это по привычке… и даже более того, я постараюсь сделать так, чтобы Къяра перестала тебя столь жестоко наказывать… по крайней мере, за прошлые проступки… однако взамен я потребую выполнения некоторых условий и откровенности со мной.

— Обилайт… благодарю Вас, — Кай прижал к губам его руку, — я сделаю для Вас все… но я не смогу ничего скрыть от нее. Вы же понимаете… — Кай коснулся рукой золотой цепочки.

— Да, я понимаю, девочка подстраховалась… Но скрывать ничего и не надо.

— Тогда я сделаю все… клянусь… — Кай вновь припал к его руке.

— Замечательно… можешь встать.

Кай поднялся, а Норлан подошел к двери и, раскрыв ее, позвал Къяру.

Увидев Къяру, Кай вновь поспешно опустился на колени. Къяра подошла к нему и за подбородок приподняла его голову.

— Надеюсь, он не разочаровал тебя, — обратилась она к обилайту.

— Нет. Только не перегнула ли ты палку? Твой ученик скоро будет от одного твоего присутствия впадать в прострацию.

— Он жаловался тебе?

— Нет, конечно… Он не самоубийца. Он твердит, что ты самая справедливая и во всем виноват лишь он.

— Тогда чем ты недоволен? — Къяра отпустила голову Кая и отошла от него.

— Тем, что ты не умеешь вовремя остановиться. Это тоже искусство. Ведь сейчас он тебе уже не противоречит?

— Это было бы интересно, — усмехнулась она.

— Вот и остановись.

— С чего бы это вдруг тебя заботит?

— С того, что он тебе потребуется совсем для другого… Я хочу забрать у тебя Лукаса. И хочу, чтобы, Кай занял его место.

— Ты с ума сошел! Ты хочешь забрать сейчас у меня мага, и считаешь, что неопытный бестолковый ученик может его заменить? Ни за что!

— Я дам тебе еще два месяца.

— Три!

— Къяра, мы не на базаре!

— Именно! Поэтому три и ни днем меньше!

— Хорошо… Но я хочу еженедельно иметь возможность общаться с Каем.

— Да хоть каждый день. Ты знаешь, от тебя я ничего не скрываю… Сам устанавливай с ним график общения. Теперь я поняла, почему ты мне его подсунул… Умно, ничего не скажешь. Только непонятно чем Лукас тебя не устраивал?

— Он стал тебя бояться и молит меня уже третий день забрать его от тебя.

— Так это экспромт? Я-то подумала, что ты готовил это с самого начала… Думаешь, Кай будет бояться меньше?

— Ему некуда деваться… Для него это единственный шанс. Так ты согласна?

— Да, — кивнула Къяра и обернулась к Каю: — Вставай, иди, благодари обилайта. По мне, так я бы еще продолжила бы твое, так сказать, обучение… от которого он решил избавить тебя… но ничего, я и так сумею тебя построить… ты забудешь что такое гордость и непокорность.

— Къяра, прекрати. Неужели не видишь, что он и так уже готов даже из шкуры вылезти, лишь бы ты довольна была. Я же говорю надо уметь останавливаться.

— Да, остановилась, остановилась… не трону его, пока не провинится.

Кай поспешно поднялся, подошел и припал к руке обилайта:

— Благодарю Вас.

— Иди и постарайся больше не раздражать свою госпожу… Ее трудно останавливать.

— Да, — Кай выпрямился, потом подошел к Къяре, опустился на колени и, не поднимая на нее глаз, произнес, — Я буду покорен, госпожа, клянусь.

— Встань.

Кай поднялся.

— И голову подними.

Кай вздрогнул и медленно поднял голову.

— Да не бойся, не накажу… я же пообещала обилайту, что не трону, пока вновь не провинишься.

— Благодарю Вас, госпожа. Вы так добры…

— Норлан, ты только посмотри на него, — рассмеялась Къяра, — три дня назад он считал меня жестокой и злобной фурией и не скрывал этого, а теперь говорит, что я добра… Поистине неизведанны пути преломления сознания.

— Я был неправ и теперь понял это, — Кай вновь потупил взгляд.

— И я о том же… — не переставая смеяться, произнесла Къяра.

— Я всегда говорил тебе, что разумная жестокость дает поразительные результаты, — усмехнулся Норлан, — Ладно. Идите. Къяра, отпусти его через три дня, вечером ко мне.

— Хорошо, — кивнула Къяра и повернулась к Каю, — Идем.

Кай во всем старался заменить Лукаса. Он выполнял все требования Къяры, даже под ее наблюдением наказывал ее учеников. Единственным отступлением было то, что наедине с учениками Кай старался их подбодрить, разрешал им разговаривать между собой, что раньше жестко пресекалось, и даже спускал с рук некоторые их шалости… Как ни странно, делал он это с негласного одобрения Норлана, который сам ему это посоветовал после постоянных сетований Кая на то, что Къяра слишком жестока с учениками, и они того и гляди, сойдут с ума.

Ученики, чувствуя такую скрытую поддержку Кая, жались к нему, как цыплята к наседке и выполняли любое его требование не за страх, а за совесть. Они немного взбодрились, но трое из них так и не могли начать работать со сферой пятого уровня.

К концу третьего месяца Къяра начала нервничать, злиться, наказывать учеников сильнее, но это не давало ничего… Расслаблялась она лишь в своих покоях наедине с Каем, когда он, уложив учеников спать, приходил и пытался разговорами хоть как-то отвлечь ее от так мучавшей ее проблемы.

Кай сидел в кресле, пил чай и пытался придумать, что рассказать Къяре, чтобы вывести ее из того мрачного состояния, в котором она находилась целый день. Чтобы губы ее тронуло хотя бы подобие улыбки, а из глаз исчезло выражение неприступной холодности, за которой она тщательно скрывала отчаяние и безысходность…

— Къяра, я тут вспомнил, как в детстве был в лесу. Сосны огромные как великаны, а сквозь колючие ветви видно солнце и голубое небо. Не помню, с кем там был, что делали, тоже не помню, а вот сосны и небо помню… правда интересно, как память куски бытия запечатлевает, особенно у детей?