Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство.

— Почему не представляю? Я это испытала. Я только не понимала, почему.

— Ты была бы похожа на Алику как две капли воды, если бы не твои волосы и самое главное твои глаза. У твоей матери были глаза как ласковое лазурное небо. А твои глаза, моя девочка, это два огромных, бездонных, синих озера, которые тогда были холоднее льда. И ты, маленькая девочка, умела смотреть так, что мне становилось не по себе. Ты никогда не плакала и никогда ни о чем не просила. Ты была наследницей Владетеля, и это чувствовалось сразу. А еще я считал, что именно из-за тебя погибла Алика, что только ради тебя Маграт хотел заполучить ее.

— А ты уверен, что она погибла?

— Я не осмелился спросить… Но что он с ней еще мог сделать? Ведь даже ты на мой вопрос: "где твоя мать?", не задумываясь, ответила, что у тебя нет матери, — Виард потер лоб рукой, и продолжил, — Иногда, когда ты о чем-то размышляла, мне начинало казаться, что ты смотришь как она, и что ты ее маленькое продолжение. Но стоило мне приблизиться к тебе, и ты тут же становилась неприступно холодной и, даже стоя на коленях, ты была наследницей Маграта, а не дочерью Алики. Как же мне хотелось выбить из тебя этот дух, заставить заплакать, о чем-то попросить… Но это мне не удавалось, я не мог тебя сломить и бесился от собственного бессилия. Тогда я и попросил торговцев привезти самогон.

— Ну, продолжение истории я знаю… Теперь многое становиться более понятным. Я только не понимаю, с чего это ты отношение ко мне поменял.

— Когда во время того пьяного избиения, я не смог привести тебя в чувство, и поднял тебя с пола, еле живую, с разодранной до костей спиной, ты мне до боли напомнила Алику. Я вспомнил, как вез ее Маграту и тем самым убил ее, а теперь я чуть не убил тебя, причем также абсолютно незаслуженно. Только тогда она плакала, а ты плакать не будешь… И еще я не понимал, почему Маграт не вмешивается, хотя может контролировать происходящее. Ведь ты могла умереть… А потом я вспомнил твои слова про наказание, понял, что ты говорила о себе, и испугался, что могу потерять последнее, что осталось от Алики, могу потерять тебя…

Виард помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Как я тебя молил, чтобы ты исцелила себя, ты знаешь… Но ты оказалась подлинной дочерью своего отца, тебя можно было убить, но изменить твое решение было невозможно. А уж после того, что мне сказал Владетель, я понял, что твои решения уважает даже он. Хотя его отказ поверг меня просто в шок. Я ожидал всего: что он накажет или даже казнит меня, или что заберет тебя, но то, что он оставит все, как есть, даже не оказав тебе никакой помощи, мне и в голову не приходило.

— Но он же оставил тебе лекарственную мазь.

— Оставил, после того как я пообещал тебя придушить, чтоб ты не мучилась. И еще посоветовал мне почаще промывать твои раны моим запасом самогона.

— А я полагала, что это ты сам придумал, чтоб меня еще помучить.

— Нет, думать в тот момент я был вообще не способен. Как ты это все вынесла, до сих пор не понимаю…

— Да ладно тебе. Успокойся. Это были цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось испытать в обители магов.

— Ты считаешь, меня это может успокоить?

— Виард, посмотри на меня внимательно. Я похожа на жертву измученную злобными извергами?

— Не особо…

— Вот и расслабься. Я благодарна и им, и тебе, и считаю, что вы все выучили меня замечательно.

— Ты говоришь это сейчас, после того, как я тебе все рассказал?

— А что ты мне такого рассказал, что у меня должно было поменяться отношение к тебе? То, что ты похитил мою мать для моего отца — так это исключительно вас троих касается. То, что ты любил мою мать — это вообще дело лично твое. То, что ты попытался увезти ее от мужа — так это касается только моего отца. А то, что ненавидел меня первое время — так я и так это чувствовала, причину только не знала.

— Тогда зачем тебе было знать все это?

— А вот это вопрос уже другой. Информация никогда лишней не бывает. Теперь я знаю, кто была моя мать, знаю, что у меня была сестра. И еще знаю, что ты очень нужен для чего-то моему отцу, потому как выходки, подобные твоей, он никогда не прощает.

— А не думаешь, что для того, чтобы тебя выучить?

— Если бы только для этого, то ты бы, как только выучил меня, был бы мучительно казнен. Особенно в свете сложившихся между нами отношений…

— Думаешь?

— Уверена. Я слишком хорошо знаю отца. Ты нужен ему еще для чего-то…

— И для чего же я ему нужен?

— Пока не знаю… — задумчиво призналась Къяра.

— Девочка моя, — Виард нежно взял ее за руку и поднес к губам, — я так боялся этого разговора, я знал, что когда-нибудь ты узнаешь все, и был уверен, что потеряю тебя… Ты знаешь, что ты очень дорога мне? — слова воину давались с трудом.

— Знаю и знаю давно. Поэтому и не сомневалась, что ты мне все расскажешь…

— Тебе не расскажешь пожалуй… — воин усмехнулся, — ты всегда добивалась того, что хотела.

— И не стыдно так нагло врать, а? Когда это я добивалась всего, чего хотела? Да я была самой покорной ученицей на свете. А ты этим беззастенчиво пользовался и тиранил меня бедную и беззащитную… — рассмеялась Къяра.

— Какую, какую ты говоришь? Беззащитную? Да ты только на площадке и слушалась меня, да и то не всегда, беззащитная ты моя… А дома… как глянешь и проронишь свое "да, учитель", так что похлебка киснет и удавиться хочется, так и желание пропадает вообще о чем-то тебя просить.

— Ты просил? Это когда это ты меня о чем-то просил? Ты только командовать умеешь… Просил он меня… как же.

— А сколько раз я просил тебя использовать магию, чтобы залечить раны после тренировок?

— Ну, ничего себе, сначала он изобьет, а я потом используй магию, чтоб ему в следующий раз удобнее бить меня было. Хотя все равно один раз ты меня заставил, а еще говоришь, что я всегда настаивала на своем.

— Так это всего раз было, и ты прекрасно знала, что я тогда порвал тебе связки случайно.

— Ты ведь хотел, чтобы я не использовала магию? Хотел. Я и не использовала.

— Не использовала, как же… а кто пытался меч затачивать с помощью магии?

— Так это в самом начале было, я же даже не поняла, что магию нельзя использовать вообще. Я думала, что ее нельзя применять к тебе. А ты избил меня так, что я неделю ни сесть, ни лечь нее могла. Изверг.

— Девочка моя, — воин поднялся из-за стола и опустился перед Къярой на колени, — Я знаю, что был очень несправедлив к тебе, особенно первое время. Ну прости дурака старого. Только откуда же я мог знать, что ты не поняла? Ты же всегда молчала.

— Виард, встань сейчас же! Я же шучу!

— Я не могу слышать от тебя это слово даже в шутку… — Виард поднялся и отошел к окну и отвернулся, всматриваясь в темноту окна, — не поверишь, но я сразу твою белку вспомнил. И что меня дернуло подстрелить ее… до сих пор простить себе не могу.