Брэнт Йенсен - Пленники Камня 4. Фонтан Жизни

Тут Карфот запнулся. Видимо, хотел еще что-то сказать о своей службе, но поймал себя на мысли, что всё это в прошлом. И загрустил. И замолчал.

— Это неправда? – нарушил тишину пленник. На искалеченную руку он старался не смотреть. – Та кража, в которой вас обвинили?

— Нет, конечно, — рявкнул Карфот.

— Вернитесь тогда в поместье, — убежденно произнес парень. – Карун-Ра во всем разберется, виновных найдут и накажут.

Зеленоглазый маг не отвечал, думал. Глядел при этом куда-то в пустоту и вздыхал изредка, словно давая понять окружающим, что еще жив.

А иллюзорная реальность покинула своё убежище и изготовилась к очередной атаке. Монтейро понял, что не сможет её отразить. В его силах лишь было отодвинуть срок окончательного погружения в иллюзорный мир. И то ненадолго, уже сейчас он видел огни призрачного океана бытия.

— Не могу, — сказал Карфот. – Не пройду, не пробьюсь, не сумею. Только лишу себя возможности отомстить. Лучше уж так, как сейчас.

— Но почему?! – воскликнул пленник.

За свою горячность он расплатился еще одним пальцем.

Его вопль ненадолго вернул Монтейро в привычный мир. Но вот минуло несколько мгновений, и вместо рыдающего юноши возник язык алого пламени. Хорошо хоть внутри просматривались контуры искалеченного «лилового». И способности воспринимать речь зингарец пока не потерял.

— Не пытайся заговорить мне зубы, — предупредил пленника Карфот.

— Я ничего не пытаюсь, — сквозь слезы произнес парень. Нож, вновь приставленный к руке, заставил его завершить на этом фразу.

— Теперь поговорим о приказах, — предложил Карфот.

— Вас велено доставить в поместье, — ответил пленник, — живым или мертвым. Предпочтительно, живым.

— Как и ожидалось, — сказал зеленоглазый маг. – Какие-нибудь дополнения были? Полуофициальные.

— Нет, — покачал было головой парень, а потом добавил. – Только степень опасности Арзарес назначил шестую.

Карфота проняло. Он даже присвистнул.

— Ничего себе! – восхитился он и пояснил для Монтейро. – Магу уровня Тот-Амона и то определили бы только пятую. И как они меня живым брать собирались?

Пленный «лиловый» хотел попытаться ответить, но потом сообразил, что вопрос риторический.

— А с митрианцем что? – поинтересовался Карфот.

— С каким? – дрожащим голосом произнес пленник, полагавший, что за недогадливость его накажут.

Но Карфот решил проявить терпение.

— С этим, — сказал он и указал на Монтейро.

Парень вылупился на зингарца полными страха глазами. Смотрел долго, но узнавание во взгляде так и не промелькнуло.

— И что с ним не так? – решился еще на одну отчаянную реплику пленник.

Эффект вышел, однако, обратный тому, который он ожидал. Карфот расплылся в довольной улыбке.

— Так и не понял, кто перед тобой? – спросил он.

Парень замотал головой из стороны в сторону. Произнести в слух еще одно отрицание сил уже не оставалось.

— Монтейро, — обратился к «лиловому» Карфот, — это имя тебе что-нибудь говорит?

Вместо ответа парень обернулся к зингарцу, и теперь чувствовалось, что он сумел соотнести описание Монтейро с представшим перед ним человеком.

— Его не узнать, — не удержался от восклицания пленник. – Магия?

— Нет, — не счел нужным врать смертнику зеленоглазый. – Он тебе никого, кстати, не напоминает?

— Не знаю, — ответил «лиловый». – Черты лица чуть более стигийские, что ли, чем на портрете, который нам показывали. Больше ничего сказать не могу. С ним нам приказали не церемониться, живым даже и не пытаться брать. Разве что в темный уголок отвести, где прикончить сподручнее.

— Чьё именно распоряжение? – спросил Карфот.

— Рашила, — сказал пленник, — но Арзарес одобрил.

— Куда уж без него! – фыркнул зеленоглазый.

Иллюзия отвоевывала для себя всё новые и новые участки в мироощущении Монтейро. Чтобы сохранить хоть минимальный контроль над своим рассудком, зингарцу пришлось сосредоточить почти всё своё внимание на внутренней борьбе. Он слышал, как Карфот о чем-то спрашивал пленника, слышал ответы на вопросы, но всё это представлялось ему лишь бессмысленным набором звуков.

Вскоре начались проблемы и со зрительными образами. Фигуры, облаченные в языки пламени, постепенно утрачивали четкость. Последним, что Монтейро удалось различить, было то, как Карфот лишал жизни своего бывшего подчиненного. Зеленоглазый маг сдержал обещание. Он нанес смертельный удар в тот момент, когда парень этого не ожидал. Он не успел ничего понять, да и практически ничего не почувствовал. Пламя его жизни опало очень ровно. На зингарца в этот миг снизошло некое необъяснимое умиротворение.

Очертания реальности таяли теперь с невероятной скоростью. Монтейро понял, что продолжать схватку бессмысленно. Иллюзия гнала его к человеку из грез, не оставляя иного выбора, кроме как следовать зову. И он смирился.

Монтейро отступил на шаг от пламени, бывшего Карфотом, что склонилось над пламенем пленника. Призрачный мир словно почувствовал готовность зингарца сотрудничать и предоставил ему маленькую поблажку. К Монтейро частично вернулся слух. Он смог различить интонации Карфота, допрашивающего второго «лилового». Зеленоглазый был разгневан, этот пленник оказался более стойким. О Монтейро бывший глава тайной службы, похоже, и думать забыл. Тогда зингарец продолжил своё движение к выходу из дома.

Оказавшись на улице, Монтейро не смог сдержать восхищенного вздоха. Мир превратился в мириады сверкающих огней. Часть из них сохраняла неподвижность, другие выделывали в воздухе самые невообразимые пируэты. Звуки, окружавшие в тот миг Монтейро, не были звуками человеческого мира. Голоса исходили отовсюду и ниоткуда одновременно. Они пели, смеялись, плакали, щебетали, жужжали и не делали ничего из вышеперечисленного. Для описания происходящего просто не нашлось бы слов ни в одном из человеческих языков.

Монтейро не решался сдвинуться с места, боясь обрушить это великолепие. И тогда иллюзия сама выстроила для него путь, по которому зингарцу надлежало следовать. Тысяча оранжевых и красных огоньков сорвалась с небес, чтобы пасть под ноги бывшему монаху, образовать для него дорогу, ведущую к человеку, что так долго его ждал.

Течение времени в иллюзорном мире ощущалось иначе. Привычные ориентиры отсутствовали. Лишь наблюдая за перемещениями языков пламени, что в реальности были людьми, можно было отслеживать скорость временного потока. Потеряв зрение, слух, обоняние и осязание, Монтейро вернул себе свою волю. Он осознано следовал на зов человека из грез. Он помнил, что может не дойти, если не будет соблюдать осторожность.

Зингарец соизмерял свой шаг по дорожке из огней с тем, как двигались другие люди. Он старательно избегал их крупных скоплений, но и не шарахался в сторону от каждого встречного. Проблем не возникало, и Монтейро уверился в мысли, что подобная тактика принесет ему успех.