Дэвид Билсборо - Сказание о страннике

— Пришло твоё время, Лесовик, — заговорил Нибулус. — Мы будем стоять за тобой. Сотвори что-нибудь жуткое, типа той стены огня, как Финвольд.

Лесовик резко обернулся.

— Я не знаю ничего про «огненные стены», — возразил он. — Я колдун!

Нибулус наклонился вперёд и зло процедил:

— Всё равно волшебство, верно? Так в чём же разница? Если не можешь сотворить ничего стоящего, зачем ты нам вообще нужен?

Лесовик рассмеялся. Он не знал, что пугает его больше: стая мстительных волков впереди или глупость стоящего за спиной пеладана. Он всегда осознавал людское невежество, но до такой степени?..

— Я сделаю что смогу, — ответил колдун. — Только не двигайтесь, просто смотрите.

Два воина послушно замерли, а Лесовик, выпрямившись, сделал глубокий вдох. Закрыв глаза, он ненадолго задержал холодный горный воздух в лёгких и наконец выдохнул.

Волки приближались. Нибулус и наёмник с сомнением переглянулись. Колдун всё ещё не сделал ничего, что могло бы остановить стаю.

...глубокое внутреннее созерцание тишины...

В лицо подул лёгкий ветерок, принеся рычание учуявшей кровь стаи. Лесовик стоял не шевелясь, только слабое колыхание волчьей шкуры и едва заметное подёргивание век нарушали его каменную неподвижность.

...полное умиротворение в душе...

Волки были уже совсем близко. Воины приготовились; они могли насчитать с дюжину быстро приближающихся животных, ещё больше бежало следом. Колдун продолжал стоять, несмотря на усиливающийся ветер.

Паулус, чей плащ трепетал на ветру, мрачно обернулся к пеладану:

— Искренне надеюсь, что твоя вера в этого шамана оправданна. По-моему, он слишком увлёкся.

Нибулус ничего не ответил, закусив губу.

...сознание погружается, всей сущностью взывая к пробуждению магии...

Теперь, когда первые волки, ведомые леукротой, выбежали из ущелья, Лесовик поднял руку и начал вращать указательным пальцем прямо перед лицом. Протяжный стон исторгся из его горла, сливаясь с воем ветра, перерастающего в бурю.

Заглушая все иные звуки, воздух стенал нечеловеческими голосами, вздымал пыль и раздувал плащи. Лесовик заканчивал ритуал взывания к силам природы. Нибулус прикрыл лицо рукой.

И неожиданно, за миг до того, как первые волки набросились на них, перед воинами и колдуном возник соткавшийся из воздуха вихрь пыли, который преградил путь стае.

Тут леукрота прыгнула, целясь в горло Лесовику...

Тем временем выше по дороге Эппа и Гэп отчаянно уговаривали с помощью обещаний и угроз своих лошадок двигаться дальше, осыпая их бесчисленными проклятиями. Далеко впереди на быстроногой Квинтессе скакал Финвольд, догоняя Болдха. Нетерпеливая Женг норовила отпихнуть коня Мафусаила и протиснуться вперёд.

Прищурив слезящиеся от ветра глаза, южанин пытался сосредоточиться на дороге. Каждый шаг лошади отдавался болью, туманившей взор. Контролировать нервного Белуна становилось всё труднее. Мафусаил чувствовал, как погружается в мир забытья, где время почти застыло и двигалось вперёд лишь рывками испуганного сердца, когда лошадь со всадником едва не срывались в пропасть.

Болдх намеревался спасти свою шкуру во что бы то ни стало — тут он был мастер. Женг не нуждалась в уговорах, странник доверял лошади и был уверен — она спасёт их обоих. Шелудивая выросла в горах и лучше своего седока знала, на что способна. Они неслись вперёд, стремясь как можно быстрее увеличить расстояние между собой и обречёнными спутниками, не испытывая ни малейших угрызений совести.

И вскоре они увидели ещё одну стаю волков, но теперь впереди, быстро мчащуюся на них.

В то же самое время, когда Болдх понял, что они в ловушке, Мафусаил продолжал скакать вперёд, не слыша предостерегающих криков странника. А арьергард из двух воинов и колдуна вели бой.

Лесовику удалось призвать в помощь силы воздуха. Не успев осознать происходящее, леукрота первой ворвалась в центр вихря. В тот же миг рычащее чудовище исчезло из поля зрения, а из самого центра вихря раздался пронзительный визг и треск ломаемых костей. Мгновением позже измочаленное тело твари было выброшено наружу, как из катапульты, и полетело в зияющую пропасть.

— Ублюдок! — выкрикнул со злостью Паулус. — Он был мой!

Не успев остановить безудержный бег, три волка последовали за леукротой и тоже нырнули в пучину вихря, где под визгливый вой и треск их постигла та же участь.

Пока путники испуганно смотрели на происходящее, из вихря выбросило первого волка. С силой ударившись о каменный склон, волк взвизгнул и тут же умер.

— Вот это сила! — с благоговейным страхом прошептал Нибулус.

Второй зверь был выброшен обратно к волкам, прямо в центр стаи. Удар повалил одного волка и отшвырнул другого в голодную пропасть.

Третий зверь неожиданно полетел прямо в колдуна. Всей своей массой горный волк врезался в Лесовика, и тот, отброшенный назад, налетел на Паулуса. Молотобой встал на дыбы и попятился назад. Все трое путников повалились один за другим.

Вихрь начал стихать и уменьшаться. Через миг он исчез — чары рассеялись.

Нибулус ошарашено огляделся и понял, что придавлен собственным конём. Анферт лежал на дороге в нескольких футах от него. Лесовик распластался сзади, а лошадь Паулуса беззаботно ускакала прочь. Сам наховианец, казалось, соскользнул в пропасть.

А волки, целая стая, неторопливо приближались.

— Мафусаил! — надрывал горло Болдх. — Возвращайся! Это ловушка!

Но южанин пребывал в забытье, и Белун продолжал скакать навстречу волкам.

Болдх натянул поводья, останавливая Женг, и задумчиво почесал шею. Не предаваясь долгим размышлениям, странник решил повернуть обратно: больше шансов выжить рядом с двумя воинами и колдуном, чем с остальными.

Первым он встретил растерянного и сильно раздражённого Финвольда.

— Болдх, — требовательно спросил жрец, — что происходит?

— Мы попали в старую, как мир, ловушку, — быстро ответил странник. — Волки разделились, вторая половина стаи ждёт впереди.

Финвольд от изумления потерял дар речи, его смуглое лицо заметно побледнело.

— Но...

— Нет времени для «но», — оборвал его Болдх, протискиваясь мимо, едва не столкнув Квинтессу в пропасть. — Мы должны вернуться к пеладану, если хотим выжить.

— Где Зилвафлоза? — настойчиво спросил жрец.

Вопреки всем законам природы его тёмное лицо стало теперь белым.

— Не знаю, — бросил Болдх на ходу, низко склонившись. — Во что он верил?

— О Куна, спаси нас всех! — Тяжело дыша, Финвольд направил жалобно ржущую Квинтессу за Болдхом, ещё пуще побледнев, до синевы.

Захватив по дороге отставших Эппу и Гэпа, они все вместе направились обратно к воинам. Мафусаил был уже забыт. Уткнувшись лицом в гриву, южанин инстинктивно держал поводья, находясь почти в бессознательном состоянии. Белун сам выбирал путь.