Дэвид Билсборо - Сказание о страннике

Отбросив сомнения, Гэп свернул за угол и остановился как вкопанный, увидев открывшуюся картину.

Огромный квадратный водоём почти полностью заполнил пещеру. По бокам шли осыпающиеся и частично разрушенные выступы, они-то и вели к проходу, из которого в шахту проникал дневной свет. Но это открытие не принесло радости; внимание Гэпа было приковано к освещаемому светом бассейну.

Он напоминал гигантский котёл с булькающей ядовитой кислотой, фосфорически светившейся. Жидкость пенилась и медленно кружилась, образуя водоворот. Внутри что-то двигалось; присмотревшись, юноша разглядел огромные пузыри. Они разбухали там внизу, под мерцающей поверхностью, лопались, словно гнойники, испуская чудовищную вонь, похожую на дыхание зомби, и выплёвывали светящиеся капли липкой слизи на шипящие стены. Ядовитый туман стелился над водоёмом, а воздух пропах мором.

От увиденного тошнота подступила к горлу. Даже свет, которому не посчастливилось заглянуть в это логово болезней, под действием испарений казался злым и ядовитым.

Тут к своему ужасу Гэп заметил отвратительный дрожащий язык неимоверных размеров, покрытый слизью и кровью, который поднимался из центра. Оруженосец понял, что сам водоём был живым существом.

Пока он смотрел сквозь запотевшие стёкла очков на мерзкое чудовище, огромные длинные щупальца разорвали пенистую поверхность и медленно закачались в воздухе. Щупальца покрывали ощетинившиеся выросты ядовито-жёлтого и бордовых цветов, а заканчивались... нет, это невозможно !.. живыми, похожими на человечьи головами!

И снова приступ тошноты охватил Гэпа: головы покрывали огромные гнойники, которые и создавали схожесть с лицами. Некоторые головы имели человеческие черты, иные же явно относились к представителям других рас, возможно, копавших руду в этих шахтах. Но все лица несли отпечаток таких мук, словно несчастных бесконечно истязали и плавили в котлах преисподней.

Колени оруженосца подогнулись, и ему пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть внутрь бурлящей пещеры.

«Моё... последнее испытание, — судорожно подумал юноша. — Последняя преграда на пути!.. Если я её преодолею, больше меня ничто не остановит. Я выберусь из этих ужасных туннелей...»

Гэп не учёл Охотника.

Оруженосец отступил назад и выхватил из мешочка огниво. Не тратя времени зря, он поджёг висящие у входа в пещеру потрёпанные занавеси; те полыхнули так, словно были пропитаны маслом — хоть для чего-то сгодились ядовитые испарения. Едва пламя осветило пещеру, как сзади послышалось какое-то зловещее шипение. Гэп резко обернулся.

В ярком свете горящей драпировки едва не ослепшие глаза юноши увидели новый кошмар: покрытая наростами голова и чудовищная усмешка, излучающая неимоверную злобу. Одна мысль, что эта тварь всё время шла за ним по тёмным туннелям...

Инстинкт оказался быстрее мысли — Гэп швырнул горящую ткань прямо в голову монстру, со всей силы пнул его в мягкий живот и сразу же метнулся в глубь пещеры с водоёмом.

В тот же миг шахты сотряс вопль нечеловеческой ярости и боли, но юноша не остановился. Он бежал по осыпающемуся выступу, забыв обо всём, кроме дневного света впереди, даже не заметив, как взметнулись щупальца существа из водоёма и устремились к нему.

Одна из псевдоголов на выросте «выстрелила» вперёд, словно язык ящерицы и сильно ударила оруженосца в спину, едва не впечатав его в стену. Гэпа это не остановило, только на рубашке осталось пенящееся пятно слизи, которое воняло протухшими устрицами.

Лучи солнца, отрада для глаз, были всего в ярде от юноши, когда он почувствовал дикую боль — когти чудовища вонзились в спину. Оруженосец пронзительно закричал и рухнул на самый край выступа, едва не свалившись в бурлящую внизу слизь.

Пещерный охотник пригвоздил его к земле. Монстр кипел от ярости, стараясь задушить беспомощную жертву. Он отвлёкся только на миг, срывая остатки горящей ткани с опаленного рта и готовясь вцепиться в юношу зубами. Гэп с ясностью осознал — ещё секунда, и он умрёт.

Взор затуманился, подступала тьма...

Неожиданно раздался ужасный крик, и вес, придавливающий его к земле, исчез. Гэп обернулся и сквозь застилающую взор дымку увидел, что произошло.

Охотник, зажатый в кольца щупалец, был поднят в воздух, где отчаянно кричал и молотил ногами. Щупальца несли всё ещё сопротивляющееся чудовище прямо к дрожащему языку в центре водоёма.

Вот шанс спастись! Юноша бросился вперёд по выступу, свернул за угол и помчался вверх по проходу. Он не сбавил темп, даже когда его ослепили яркие лучи солнца. Эхо пронзительного вопля неслось вслед за ним.

Потом из жуткой пещеры раздался звук, похожий на отрыжку, страшное бульканье, шипение и... тишина. В шахтах вновь воцарилось спокойствие.

Так Гэп Рэднар наконец выбрался из мрачных туннелей Подземья и попал в мир тепла и слепящего света.

Каким бедным казался сейчас родной эскельский язык, неспособный передать тот взрыв чувств, что испытывал юноша. Он был готов зарыдать, ощутив благословенные лучи солнца, и смолистый запах огромных кедров — эти исполины заполнили брешь между небом и землёй, — и пружинящую подушку из опавшей хвои и листьев под ногами, и ликующие птичьи трели, раздающиеся отовсюду, не говоря уж о полной палитре красок жизни вокруг. Гэпу хотелось опрометью мчаться меж деревьев, подобно сумасшедшему, подпрыгивать и кувыркаться от переполнявшего восторга.

Волна невероятного облегчения нахлынула на него и накрыла с головой. Юноша чувствовал себя так, словно вырвался из стальных тисков Преисподней и вернулся в мир живых. Никогда прежде он не ощущал такого прилива чувств — всё тело покалывало до самых кончиков пальцев. Гэп бежал, не останавливаясь, не думая о направлении. Он наслаждался жизнью. Ещё целый час лес звенел от воплей одинокого безумца, который ломился через заросли всё глубже во Фрон-Вуду.

Конечно же, вскоре голод и истощение вернулись. Минуту назад Гэп перепрыгивал через упавшие стволы деревьев и прорывался сквозь заросли папоротника; затем его ноги подломились, и юноша упал на землю. Он не ел три дня, утолял жажду, слизывая вонючие капли с холодного камня, и сильнейший жар сотрясал тело. Потеряв сознание, оруженосец ничком распластался на лесной подстилке.

Где-то через час он вздрогнул и проснулся; и понял, что ничего не видит. Поначалу юноша решил, будто проспал до ночи. Но вскоре в растерянности осознал: над ним по-прежнему пели птицы, а тёплые лучи солнца согревали лицо. Сейчас мог быть ранний вечер, никак не позднее.