Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

Я собиралась сказать это Колину, но не успела, так как в этот момент появилась Пенелопа с маленькой Дейдрой на руках. Девочка вела себя смирно, не капризничала, и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным любопытством.

– Малышка проснулась, – сообщила Пенелопа очевидный факт, – и не хочет лежать в кроватке... – Тут она заметила Колина и удивлённо подняла брови. – Прошу прощения?

Колин подошёл к ней и поклонился:

– Колин Лейнстер к вашим услугам, принцесса. – И, отвечая на её немой вопрос, добавил: – Да, да, тот самый экс-король Логриса. Последний из династии узурпаторов.

Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то бессвязно пролепетала.

– Дейдра просится к дяде? – спросил Колин ласково, но без того глупого сюсюканья, с которым многие взрослые обращаются к детям.

Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы и погладила ладошкой по её щеке.

– Дейдра не хочет к дяде, – с улыбкой прокомментировал Колин. – Она уже подружилась с тётей.

– Не с тётей, а с сестрой, – сделала уточнение Пенелопа. – Разве Бронвен не рассказала вам, что на самом деле я дочь Артура?

Поражённый Колин отрицательно покачал головой:

– Нет. Я не знал, что у Артура такая прелестная дочь.

– Их уже две, – сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе крошку Дейдру. – Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно прелесть. Она настоящее чудо!

(Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я.)

Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила продемонстрировать, какое она чудо. Над её головкой возникло призрачное сияние, по форме напоминавшее гибрид Образов Артура и Даны.

– Ну, вот! – встревоженно произнёс Морган. – Начинается.

– Что начинается? – удивилась я и вызвала свой Образ. – Почему вас это так беспокоит?

Силовая «колыбель», по глупости (или от излишка ума) созданная Бронвен, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.

– Нет, друзья, – сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. – Так дело не пойдёт. Ваши меры предосторожности – чистейший идиотизм.

Ещё по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и составила контрзаклятие, плавно устраняющее их. А сейчас привела в действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала «колыбель», зачаточный Образ Дейдры-младшей становился чётче, обретал всё большую устойчивость, а её милое детское личико просто-таки сияло от удовольствия.

Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к Образу Дейдры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый момент во мне проснулся материнский инстинкт, и всю меня переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу, едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было – она просилась к тёте Бренде.

Я явно понравилась ей.

По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет назад коронация Амадиса. Это, впрочем, и понятно: если восхождение на престол Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества символизировали её единение. Конечно, недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома, которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества присутствием своих глав или, в крайнем случае, вторых лиц государств. Так, в числе прочих почётных гостей на коронацию Брендона прибыли король Марса Валерий I, император Римский Юлиан VII, старший сын Одина Гунвальд X (на самом деле его отцом был Гунвальд IX, а «старший сын Одина» было официальным титулом правителей Асгарда), святейший далай-лама с Истинного Тибета, верховный имам Аравийской Земли, а также наследные принцы двух славянских Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию предков и принял христианство.

К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как-никак, наши ближайшие родственники), на официальном уровне Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность – пусть даже она была очевидна. Царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова. Однако Юнона не могла этого понять – или, скорее, не хотела. Вопреки её же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью – и лишь затем королевой.

Сам же я никак не мог решить, в каком амплуа мне присутствовать на коронации – брата короля или главы дружественного Дома. И только в последний момент, когда оказалось, что ложа для почётных гостей и без меня выглядит весьма представительно, я отдал предпочтение роли рядового члена королевской семьи и скромно затерялся в толпе многочисленных родственников. Кроме всего прочего, это позволяло мне без лишних церемоний отваживать назойливых репортёров из технологически развитых миров, находящихся под официальным патронажем Дома Света, и не отвечать на их провокационные вопросы касательно предстоящей войны.

Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, в храм прибыла праздничная процессия во главе с Брендоном и Бронвен. Их встречал наш сводный брат Амадис, великолепный в своём наряде верховного жреца Митры. Он произнёс очень страстную и убедительную речь, приветствуя нового короля, затем отправил торжественное богослужение, кульминационным моментом которого явилось ритуальное умерщвление быка. Безвинно убиенное животное тотчас унесли из храма, чтобы успеть приготовить из него главное блюдо для предстоящего пира по случаю коронации. Кстати сказать, во многих Домах из-за этого жертвоприношения нас считали язычниками. Хотя на самом деле это не так – митраизм был религией монотеистической, высокоорганизованной, с чётко определёнными этическими нормами и стройной теологией. А в заклании быка лично я не усматривал ничего варварского. По мне, его всё равно бы умертвили на скотобойне, причём гораздо болезненнее, а верующие митраисты лишились бы удовольствия вкушать священное жаркое, воображая, что при этом на них нисходит благодать.