Оксана Панкеева - Шёпот тёмного прошлого

Нимфа, которая по обыкновению возникла в дверях бесшумно как тень, одарила обоих волшебной улыбкой и опустилась рядом на ковер, изящно поджав босые ножки.

— В последнее время я никуда не хожу, потому что Элмар каждый день возвращается расстроенный, и я ему нужна здесь. Как вы себя чувствуете?

— Отлично, — в один голос заявили оба пострадавших и одновременно рассмеялись.

— Диего, — продолжала Азиль, — а Плакса к нам еще зайдет, или вы с Элмаром напугали его так, что теперь он будет обходить наш дом десятой дорогой?

— Кто такой Плакса? — насторожился король.

— Это мой приятель из отдела пропаганды, который так любезно помогал мне с телепортацией, — пояснил Кантор, надеясь, что король поймет, о ком идет речь, а Азиль, напротив, не узнает ничего лишнего. — Не беспокойся, Азиль, обязательно зайдет. Он подождет, пока я немного поправлюсь и перестану на людей кидаться, а потом придет. А где Ольга?

— Вышла в сад с эльфом пообщаться, — беззаботно сообщила нимфа, словно общение с эльфами было обычным пунктом Ольгиного распорядка дня.

— Зачем?

— Как зачем, чтобы уговорить его слезть с забора и не мелькать. А то сейчас Элмар придет, увидит, и снова расстроится.

— И что, эльф поддается на подобные уговоры? — заинтересовался король.

— Как тебе сказать… В субботу Ольга просидела с ним на заборе часа три, выслушивая его жалобы и утешая его по мере возможности. Потом он все-таки ушел — то ли уговоры подействовали, то ли утешился немного, то ли просто спать захотел. А вчера вернулся, и Ольга с ним опять о чем-то беседовала, когда Диего ушел спать. Смотрю, он и сегодня исправно торчит на заборе. Может, теперь специально приходит с Ольгой пообщаться?

— И как у Ольги сил хватает выслушивать его извращенческие бредни, да еще и утешать при этом? — проворчал Кантор. — Я бы не выдержал.

— Не думаю, что для нее это так трудно, — усмехнулся его величество. — Как мне кажется, Ольга сочувствует влюбленному эльфу совершенно искренне, поскольку не находит ничего особенно страшного в любви одного мужчины к другому. В их мире с этим как-то проще.

— Как в Галланте? — засмеялась Азиль.

Кантор мрачно выругался и от дальнейших комментариев воздержался.

— Уж не ревнуешь ли ты? — поддел его король. — Не боишься, что эльф отобьет у тебя девушку? А то девицам эльфы нравятся…

— Да ну, фигню какую несете, — огрызнулся Кантор, поскольку с непутевого прадедушки вполне и такое могло статься. — Все равно ничего серьезного там не будет, в крайнем случае переспят разок, да и то я сомневаюсь, что Ольга ему настолько понравится, эльфы жутко переборчивые. Одно непонятно: о чем можно три часа трепаться?

— Не знаю, не знаю, — внезапно задумался король, — о чем они там беседуют с Ольгой… а вот о чем я бы с ним мог потрепаться… Интереснейшая идея, господа. Я вас покину минут на двадцать, если придут Элмар и Кира, садитесь ужинать без меня. Я присоединюсь к вам позже.

— Ты замерзла, — заботливо заметил Хоулиан, изящным движением сбрасывая куртку. — Вот, надень.

— Спасибо… — смутилась Ольга, накинула эльфийскую одежку и, закутываясь, чуть не свалилась с ограды, на которой они сидели. — И как ты умудряешься отсюда не падать?

— Мне удобно, — мягко улыбнулся эльф и вновь печально уставился на окна дома. — К тому же влюбленным свойственно делать всякие глупости, в том числе сидеть на заборах. Я неоднократно видел, как то же самое делали люди.

— Я так никогда не делала, — возразила Ольга. — Никогда не сидела у Жака на заборе и не всматривалась в окна в надежде, что он выглянет. Это надо совсем себя не уважать, чтобы так за мужиком бегать.

— Ты рассуждаешь как женщина, — тихо засмеялся эльф, мимоходом тряхнув головой, отчего его роскошные волосы взметнулись блестящей волной, как у красоток из рекламных роликов про всякие навороченные шампуни, — а я говорю о мужчинах.

Ольга немедленно представила себе, как Хоулиан исполняет серенаду под балконом любимого мужчины, а Элмар выходит на балкон, застенчиво кутаясь в мантилью и прикрываясь веером, бросает своему воздыхателю розочку… Тут она не выдержала и заржала, не дойдя до главного момента обрушения балкона. При этом, разумеется, опять чуть не съехала с ограды. Хоулиан придержал ее за талию и заметил:

— У тебя странное свойство во всем находить смешное.

Чтобы эльф, не дай бог, не подумал, что над его чувствами смеются, Ольга немедленно описала ему воображаемую сцену у балкона, отчего Хоулиан тоже захихикал.

— Это же надо такое придумать! Ты никогда не пробовала подрабатывать шутом? У тебя бы получилось. Ох уж эти люди… Напротив, на балконе я предпочел бы стоять сам. И даже спрыгнуть оттуда в могучие объятия своего возлюбленного. Все-таки как это жестоко и несправедливо, когда на пути высоких чувств стоят презренные, ничтожные, вековые предрассудки, с которыми люди носятся, как курица с яйцом, и которые почему-то считают основами морали…

— Попробуй взглянуть на это с другой стороны, — посоветовала Ольга. — Элмару просто не нравятся мужчины. Он не находит их сексуально привлекательными. Ну вот, к примеру, как толстых некрасивых теток…

— Но я же красивый, — возразил Хоулиан, тяжко и безнадежно вздыхая.

— Но ты же мужчина.

— Вот мы и пришли к тому, с чего начали. Что с того, что я мужчина? Двое мужчин могут провести время друг с другом ничуть не хуже, чем с дамами. Если они не подвержены глупым предрассудкам.

— Да что, тебе не с кем больше время провести? Неужели на Элмаре свет клином сошелся?

— Люблю я его, — тоскливо вздохнул эльф и опять уставился на окна. — Не потому, что мне хочется мужчину, а потому, что он самый… самый-самый. Прекрасный, сильный, благородный… лучше всех. Я не встречал еще человека столь чистой души… Да что я тебе рассказываю, ты ведь сама влюблялась и знаешь, что любовь это нечто большее, чем просто половое влечение.

— Знаю… — вздохнула Ольга и сочувственно погладила его по плечу. — Ну, не переживай так, пройдет. У меня всегда проходило. Надо только смириться с неизбежным и потерпеть немного, пережить это все… А потом встретится тебе кто-то другой… или другая…

— Такие вещи не проходят навсегда и полностью, — покачал головой безутешный собеседник и поднял глаза к небу. — Нам кажется, что они проходят, но на самом деле что-то всегда остается. Крошечная драгоценная крупинка воспоминаний, которая забивается в самый дальний уголок души и тем не менее делает нас лучше, а нашу жизнь — светлее. Разве ты сама этого никогда не чувствовала?

— Не знаю… — напрягла память Ольга. — Сейчас я вспоминаю, как позорно ревела, а король утирал мне нос, и вспоминать это неловко и стыдно.

— Не следует стыдиться слез любви, — проникновенно произнес эльф, устремляя на нее взор. Ольгу каждый раз словно мороз продирал, когда он вот так смотрел своими мерцающими волшебными глазищами. — Это тоже прекрасно, как и все, что озарено любовью.