Софья Ролдугина - Белая тетрадь

Я ведь тоже приняла свое решение. Я не отпущу тебя, Максимилиан. Не позволю тебе вот так просто умереть.

Глава 6.

Предать могут только друзья. Только те, кому ты доверяешь, как себе.

Ахмеджанова Д.Б.

"Приходи завтра туда, где ты меня увидела в первый раз. В полночь. И не говори никому, куда идешь".

Эти слова вертелись у меня в голове весь день. Мама странно поглядывала на меня, но я беззаботно улыбалась в ответ. Несколько раз звонила Айне, но я не брала трубку.

Сегодня. Сегодня я спасу его. И не будет больше никакой боли.

За ужином я почти ничего не ела. Просто не хотелось. Элен предприняла последнюю попытку выяснить, что со мной не так.

— Ты заболела, солнышко?

Нет! Но лекарство сегодня понадобится, это точно.

— Ну что ты волнуешься, мам! Все нормально. Просто просидела целый день дома, вот и не проголодалась.

Даже я сама почувствовала, насколько фальшиво это прозвучало. Так, надо взять себя в руки. Трясет, как перед экзаменами.

Впрочем, это и есть экзамен. На преданность.

— А почему ты гулять не пошла? Айне несколько раз звонила, просила позвать тебя к телефону, — удивилась мама. Хэл насторожился, даже перестал размазывать пюре по тарелке.

— Не хотела никого видеть. Но погулять надо бы, ты права, — я сделала вид, что согласилась. — После ужина и пойду.

Хэл решительно отложил вилку.

— Я с тобой.

Я опешила. Мы с братом мирно уживались, можно сказать, дружили, но никогда не ходили вместе — ни в кино, ни на прогулки. Все-таки разница в возрасте сказывается. К тому же он все-таки человек, пусть и маг, а я ведьма.

Неужели он что-то почувствовал?

— Не надо. Или ты думаешь, что я одна заблудиться могу? — я натянуто улыбнулась. Хелкар досадливо подергал себя за кончик куцей косички.

— А что, если кто-нибудь из смотрителей решит отыграться? — предположила мама. Я отмахнулась.

— Не рискнут. И вообще, за последнее время я немного повзрослела, не находишь?

— Повзрослела… Не думаю, — покачала головой Элен. — Изменилась, да… Но не в лучшую сторону.

— Да ну? — огрызнулась я.

— Раньше — я имею в виду, до всех этих событий — ты была мягче.

— Я была трусливым ребенком, ты хочешь сказать…

— Мама хочет сказать, что ты не была ехидной истеричкой, срывающейся по поводу и без и меняющей настроение по двадцать раз на дню! — гневно перебил меня Хэл. — Этот твой вампир тебя испоганил! Ты теперь на него похожа, даже смотришь так же!

— Не смей очернять Максимилиана! — я ударила кулаком по столу. Тарелка звякнула, разбрызгивая капли картофельного пюре.

— А ты не смей хамить маме!

— Хелкар, довольно! — возмутилась Элен. — Она ничего подобного не делала! Найта, прекрати истерику.

— Да, что это ты так волнуешься? Опять бежишь целоваться со своим кровососом?

— Ты… ты, поганец! Ты подглядывал за нами? — я задохнулась от возмущения.

Мама мгновенно посерьезнела.

— Так это правда? Ты встречаешься с князем?

— Не говори, что ты не знала! А откуда, думаешь, цветы? С неба свались? — Ненавижу, как я вас всех ненавижу! — Если хочешь знать, то вчера ночью я была на свидании! И мы целовались!

— Но, солнышко… — мама немного ошалела от моего напора. — Ты же еще совсем ребенок… Я запрещаю тебе с ним встречаться, — уже тверже добавила она. — Он поиграет с тобой и бросит. Это же вампир, понимаешь? Они не ценят людей. И вообще, князь Максимилиан старше тебя на тридцать шесть веков. Это недопустимая разница в возрасте!

— Это мне решать, что допустимо, а что нет! — я рывком встала со стула. — Мне надо прогуляться.

— Нет! — мама решительно встала в дверях. — Ты никуда не пойдешь, пока не успокоишься.

— Это тебе надо успокоиться, — прошипела я. — С дороги, эстиль. Не тебе мне указывать.

Ее лицо застыло. Глаза Хэла удивленно расширились.

— Да, королева.

Вниз ведет двадцать шесть ступенек. Выщербленных от времени, скользких от сырости, поднимающейся из подвала. Спускаться по ним надо осторожно, на всякий случай держась за перила.

Сейчас я пролетела всю лестницу за какие-то секунды. Быстрей, подальше отсюда!

Несколько кварталов пронеслись смазанной полосой. Ветер, бьющий в лицо, постепенно остудил разгоряченную кожу и высушил слезы. Я села на землю, утыкаясь в колени.

Бездна, что со мной творится? Я на самом деле становлюсь темной… Бедная мама. Вот уж кто точно ни в чем не виноват. Хэл убьет меня, и правильно сделает. Может, он не так уж ошибался, когда говорил о влиянии Максимилиана на мой характер. Крылья, сны и все такое… Это не могло пройти бесследно. Может, мне не стоит…

Бред, бред, бред! Сдвиги по фазе начались еще после инициации. Ксиль ни в чем не виноват. И он умирает. Я не могу бросить, предать его!

Я встала, вытирая сухие глаза. Ничего. Я справлюсь с этим. Я справлюсь с чем угодно.

А перед мамой можно извиниться и завтра.

Нет, мне определенно не надо было срываться. Хэл прав, я настоящая истеричка. Ну что мне стоило умно покивать на все его рассуждения, а потом тихонечко смыться? Нет, я решила настоять на своем и теперь уже четвертый час трясусь на холодном ветру, поджидая Максимилиана.

Сначала я решила подождать на вокзале или в парке, но грохот поездов и настойчивые приставания подвыпивших подростков порядком действовали на нервы. Ха, еще месяц назад подобная компания ввергла бы меня в состояние тихой паники, но путешествие по Королевскому пути научило меня настоящему страху, и теперь шумная ватага, пьяно гогочущая и наперебой выпрашивающая «прикурить» вызывала только раздражение. В конце концов я просто отвела им глаза и смылась.

Заросли шиповника, в которых я засела во время моей прошлой ночной прогулки от станции, оказались заняты, как ни странно. Парочка облезлых котов сражалась за внимание не менее драной кошки, оглашая всю округу пронзительным визгом пополам с шипением. Наглым мохнатым мордам было абсолютно наплевать на то, что март закончился три месяца назад. Что ж, пусть радуются жизни.

Помотавшись немного вверх-вниз по улице, я облокотилась на фонарный столб. Гладкий железный бок пересекали две глубокие царапины. С конца одной из них свисала покореженная металлическая полоска. Она уже успела покрыться ржавчиной, как и сами царапины. Я провела по ним пальцем, плавя металл. Ржавчина стекла на землю вместе с металлическими каплями, оставляя бок столба идеально гладким. В мутной глубине импровизированного зеркала отразился неясный силуэт.

— Кажется, мы поменялись ролями? — улыбнулся князь. Мое мрачно-стервозное состояние сразу сменилось радостью предвкушения.

— Похоже на то, — я с трудом сдержала улыбку от уха до уха. — Теперь я поджидаю тебя на темной аллее, чтобы сказать пару ласковых.