Раймонд Фейст - Ученик

Мальчишки рванулись к первому столу. Рост и скорость Пага и Томаса была им на выгоду, и прорвавшись через толпу, они набрали всевозможной пищи и по кружке пенящегося эля.

Они нашли относительно тихий уголок и жадно набросились на еду. Паг впервые попробовал эль и был удивлен его крепким, слегка горьким вкусом. Проходя внутрь, он создавал приятное тепло. Попробовав еще раз, Паг решил, что эль ему понравился.

Герцог и его семья смешались с простолюдинами. Другие придворные также стояли в линии перед столами. Сейчас не было ни церемоний, ни ритуалов, ни титулов. Каждый получал еду, как только приходил, потому что в день летнего солнцестояния все в равной мере делили щедроты урожая.

Паг мельком увидел принцессу, и его грудь слегка сжалась. Она сияла от комплиментов, которые делали ей многие мальчики. На ней было красивой синее платье и простая широкополая шляпа того же цвета. Она благодарила каждого автора лестного замечания, моргая темными густыми ресницами и широко улыбаясь.

На дворе появились жонглеры и клоуны — первая из трупп бродячих артистов, находящихся в этот день в городе. Актеры другой труппы возводили сцену на городской площади, чтобы вечером показать представление. Праздненство продлится до завтрашнего утра. Паг вспомнил, что в прошлом году некоторых мальчишек на следующий день пришлось освободить от обязанностей, так как они были не в состоянии работать: болела голова или живот. Он был уверен, что завтра будет то же самое.

Паг с нетерпением ожидал вечера: обычно в Банапис, по вечерам, выбранные днем ученики ходили по разным домам, принимали поздравления и кружки эля. Также это было походящее время для встреч с городскими девочками. Ухаживания были и в другие дни, но на них обычно смотрели хмуро. В Банапис же матери были менее бдительны. Теперь у юношей были ремесла, и они рассматривались не как надоедливые проказники, а скорее, как возможные зятья. Были случаи, когда мать наоборот считала, что ее дочь должна использовать свои природные дары, чтобы отхватить юного мужа. Паг был низким и выглядел младше своих лет, и поэтому он не получал много внимания от девочек. Томас, однако, был весьма и весьма популярным, и в последнее время Пага настораживало то, что Томаса замечала то одна, то другая девочка. Паг был еще достаточно юным, чтобы считать все это чепухой, но достаточно взрослым, чтобы заинтересоваться этим.

Паг с невероятно набитым ртом смотрел по сторонам. Мимо проходили люди из замка и из города, поздравляя учеников и желая им нового года. Паг почувствовал гордость. Он был учеником, несмотря на то, что Калган, казалось, совершенно не знает, что с ним делать. Он наелся от пуза и слегка опьянел, из-за чего чувствовал себя очень хорошо. И, самое важное, он был среди друзей.

«Что может быть в жизни лучше?» — подумал он.

Паг, надувшись, сидел на своей койке.

Огненный дрейк Фантус двинул голову вперед, приглашая Пага почесать ему брови. Видя, что ничего не добьется, дрейк отошел к башенному окну, выпустил с недовольным фырком облачко черного дыма и вылетел в окно. Паг не заметил его отлета, так он был погружен в свои проблемы. Казалось, что с тех пор, как он четырнадцать месяцев назад стал учеником Калгана, все, что он ни делал, шло не так.

Он лег на спину, закрыв глаза рукой; чувствовался запах соленого морского бриза, дующего через окно, а солнце грело ноги. Все в его жизни изменилось к лучшему с начала его ученичества, кроме единственной, но самой важной вещи — его занятий.

Все эти месяцы Калган учил его основам магического искусства, но что-то сводило на нет все его усилия. Теорию и основные понятия Паг постигал быстро и хорошо. Но всякий раз, когда он пытался применить свои знания на практике, казалось, что-то удерживало его. Как будто часть его сознания отказывалась работать с магией, как будто была преграда, все время останавливающая его в одной и той же точке концентрации заклинания. Каждый раз, когда он пытался это сделать, он чувствовал, что приближается к этой точке, как всадник на упрямой лошади, но преодолеть барьер не мог.

Калган успокаивал его, говоря, что со временем все это пройдет само. Маг всегда сочувствовал мальчику, никогда выговаривал ему за то, что у него не получалось лучше, потому что знал, что парень старается.

Из задумчивости Пага вывел звук открывающейся двери. Подняв голову, он увидел входящего отца Талли с большой книгой под мышкой. Шелестя белой рясой, тот закрыл дверь.

— Паг, пора начинать урок письма, — он остановился, увидев удрученное настроение мальчика. — В чем дело, парень?

Паг полюбил старого жреца Асталона. Он был строгим учителем, но справедливым. Он хвалил парня за успехи, но не меньше и ругал за неудачи. Он быстро соображал, имел хорошее чувство юмора и всегда был готов отвечать на вопросы, какими бы глупыми они ни казались Пагу.

Поднимаясь на ноги, Паг вздохнул.

— Не знаю, святой отец. Просто у меня, кажется, ничего не получается. Все, за что я ни берусь, я ухитряюсь испортить.

— Не может быть, Паг, что все так страшно, — сказал жрец, положив руку Пагу на плечо. — Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит, а поучиться писать мы сможем и в другое время, — он подвинул стул к окну и, садясь, оправил рясу.

Паг заметно вырос за последний год, но все-таки еще был маленьким. Плечи немного начали расширяться, на лице стали появляться черты мужчины, которым он когда-то будет. Он имел удручающий вид в домотканой тунике и штанах: его настроение было таким же серым и мрачным, как и ткань, которую он носил. В его комнате, обычно аккуратно убранной, сейчас был кавардак, везде валялись свитки и книги, отображая беспорядок, царящий у него в голове.

Некоторое время Паг сидел молча, но увидев, что священник тоже ничего не говорит, он начал:

— Помните, я Вам рассказывал, что Калган пытался научить меня трем основным приемам, как успокоить сознание, так что можно концентрировать заклинание без стресса? Так вот, эти упражнения я освоил уже несколько месяцев назад. Теперь я могу привести сознание в покой в считанные секунды, не особо напрягаясь. Но это все, дальше дело не идет.

— Что ты имеешь в виду?

— После этого надо научить сознание делать непривычные для него вещи, такие, как думать только о чем-то одном и ни о чем другом, или вообще ни о чем не думать, что довольно сложно. Большую часть времени я могу делать эти вещи, но иногда я чувствую, будто у меня в голове есть какие-то силы, все рушашие и требующие, чтоб я делал по-другому. Как будто там происходит что-то кроме того, что мне предсказывал Калган.

— Каждый раз, когда я пытаюсь сконцентрировать одно из простеньких заклинаний, которым научил меня Калган, таких, как двигать предметы, поднимать себя с земли,эти вещи в моей голове нахлестывают на мою сосредоточенность и я теряю контроль. Я не могу освоить даже самое простое заклинание, — Паг дрожал: это был первый раз, когда он говорил об этом с кем-то, кроме Калгана. — Калган просто говорит, чтоб я не сдавался и не беспокоился, — чуть не плача, продолжил он. — У меня есть талант. Калган говорит, что понял это с самой первой нашей встречи, когда я посмотрел в кристалл. Вы мне тоже говорили, что у меня есть талант. Но я просто не могу заставить заклинания работать, как они должны.