Мария Суворкина - Грязное золото победы

«Хорошо хоть предупредил, — заметила она. — Ладно, будем надеяться на то, что местный народ не ушел дальше меча и секиры».

Она шла по относительно ровной обочине дороги почти целый день, в течение которого Меч хранил какое-то смущенное молчание, явно что-то напряженно обдумывая. Причем обдумывая так хорошо, что Хранитель чувствовала кручение шестеренок в рукоятке. За неимением головы, видимо, именно там и хранились мозги Меча.

«Слушай, хватит издеваться?»

«А ты сам? Набрал в рот воды… А если бы я наткнулась на кого-то за день? А ты молчишь, как рыба об лед».

«Я очень рад, что ты пока ни на кого не наткнулась».

«Это почему же?»

«Потому что. Как думаешь, какие мысли может вызвать одиноко бредущая по пустынной дороге девушка»?

«Разные, — она усмехнулась. — И что ты предлагаешь?»

«Предлагаю найти укрытие на ночь. Здесь очень быстро темнеть будет. Судя по всему, мы не так уж далеко от экватора. И еще… Учти на будущее. Боюсь, что в Анлионе существует рабство. Так что тебе следует быть очень осторожной, чтобы не стать добычей какого-нибудь работорговца, попавшегося на дороге…»

«Что-о?! Рабство?..»

«Оно самое. Мы с Арлингом пытались изжить его, но, скорее всего, как только он ушел — все вернулось на круги своя».

«Ничего. Я окончательно уничтожу это», — обещала Хранитель, зло прищурившись.

Она свернула с дороги и отошла в сторону на несколько сот метров, пока не наткнулась на небольшое, на глубокое озерцо с чистой прозрачной водой.

«Да, я вот еще что забыл сказать».

«И что же это „что“, такое страшное, ужасное и неизвестное?» — меланхолично отозвалась девушка.

«Нет, не страшное. Забыл сказать об одном моем важном свойстве. Хотя, это уже наше свойство. Ты можешь наложить на какой-нибудь предмет свое личное… ну, клеймо, что ли. А уже я могу совершать с ним различные действия».

«Вот как? Здорово… — протянула она, мгновенно заинтересовавшись. — Что за клеймо и как его накладывать? И что за действия?»

«Твой личный знак. Как он будет выглядеть — это уж тебе решать. Накладывать же несложно. Сейчас поймешь, как. Это будет твоим первым уроком магии Предела».

На мгновение сознание Хранителя накрыла тьма. А когда она отхлынула, знание о клейме уже прочно обосновалось в ее памяти.

«Ну?»

«Не лошадь, не нукай. Значит так. Клеймо дает тебе много разнообразных преимуществ. Начиная с того, что ты можешь мгновенно переместить к себе предметы, и до наделения способностями к магии Предела. Но это только для магов».

«Та-ак… очень интересно… А людей могу перемещать?»

«Тебе что, все и сразу надо?»

«А то бы».

«Ну, извини… — Меч даже задохнулся. — Сил вытащить человека у тебя, может, и хватит. Но вот вряд ли он выйдет из свернутого пространства живым. Тебе для этого придется освоить магию Предела практически в совершенстве. Пока ты можешь накладывать клеймо и вытягивать небольшие предметы».

Как и обещал Меч, стемнело очень быстро. Только до темноты, следуя указаниям Солнца и собственной памяти, пришлось построить довольно удобный и просторный шалаш и сплести из травы сетку от насекомых, похожих на комаров, которые уже начинали покусывать Хранителя, заставляя ее работать быстрее.

Скромный ужин, состоявший из пакета «бомж-лапши» она сгрызла всухую, несмотря на ворчание Меча о том, что так она испортит желудок, за тем прикончила три крупных зеленых яблока и маленький пакетик сока. Поев, девушка растянулась на травяной постели и практически мгновенно уснула.

Веселое солнце, только-только выглянувшее из-за горизонта и тут же нашедшее просвет в ветвях шалаша, заиграло на лице Хранителя солнечными зайчиками.

«Доброе утро, Солнце».

«Доброе, — отозвался тот. — Хотя я не спал».

«Что так? Бессонница замучила?»

«Я вообще никогда не сплю, — усмехнулся Изменяющий Постижения. — Таким уж меня придумали».

«Весьма полезное свойство. Жаль, таким не обладаю», — посетовал Хранитель, выбираясь из шалаша наружу, где был тут же осыпан росой, неосторожно задев низко нависшую ветку.

— Яу!

«Осторожнее… Так ты долго двигаться учиться будешь»…

«В смысле — двигаться? — в голосе Хранителя мелькнули панические нотки. — Ты что еще со мной сотворил, железка»?

Он поднялся на ноги, прислушиваясь к ощущениям собственного тела. И эти ощущения ему очень не понравились…

«Пообзывайся, пообзывайся… — тут же обиделся Меч. — Я, вообще-то защитил тебя от неблагоприятных последствий. На случай, если законы Арлинга все еще действуют в этом мире»…

«Что ты со мной сделал»?! — догадка пришла как-то сразу, из ниоткуда. Но вот поверить в такое было сложно. Хотя… не верить тому, что сам же чувствуешь — первая стадия идиотизма.

— Либо меня конкретно глючит, — заметил он скептически вслух, — либо Меч из меня мужика сделал. Охренеть можно…

«Чужое… все чужое… Не я. Кто-то другой… — мысли испуганно метались, не желая выстраиваться в ровный ряд. — Что со мной… зачем? Не верю… Не могу поверить. Так не должно быть… не должно. Это мне снится. Это все плохой сон. Я сейчас проснусь — и все будет по-прежнему. Так, как всегда. Все в порядке», — уговаривал себя Хранитель.

«Ты что, ругаешься?»

«Да иди ты…»

Он закрыл глаза и прислушался к новым ощущениям собственного тела. Все изменилось. Мир стал иным, не таким, как ему виделось раньше. Словно… потух. Да и тело повиновалось с трудом. Больше не было легкости, привычные движения стали настолько чуждыми, что он не решался даже шагу ступить. Да ко всему прочему… Юноша покраснел и закусил губу, вспомнив еще об одной детали различия между мужчиной и женщиной.

Все еще не веря себе, он подобрался к озеру, осторожно переставляя все еще не очень-то слушающиеся ноги.

— МЕЧ!!! Ты самая последняя сволочь в этом мире!!! — разгневанный крик человека пролетел по весело шумящему утреннему лесу, заставив его смолкнуть на минуту.

Из озерца на Хранителя смотрело отражение. Мужчины…

— Мммать твою… — он отшатнулся от воды и наконец-то рискнул опустить взгляд на свое тело. Точнее, на то, во что оно превратилось.

«Вот так-то, Айран».

«Как ты меня назвал?»

«Айран. Это твое имя здесь, в Анлионе. Мне пришлось сделать так. Поверь, тебе такое… изменение не помешает».

Юноша вцепился в ствол ближайшего дерева, прислонился к нему спиной и медленно сполз на землю. Его ощутимо трясло в ознобе, не очень-то понимая, что происходит, он уставился в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Получалось плохо, как всегда при сильном волнении. Все эмоции словно отрубило, душа и тело превратились в каменное изваяние.

— Зачем, Меч? — обреченно спросил он. — Можно же было… по-другому…

«Арлинг принял дикий, просто чудовищно дикий закон, по которому любая женщина, любая, заметь, коснувшаяся оружия, без разницы какого — будь то меч, лук, арбалет — каралась смертной казнью. Можно было разве что ножи использовать. Лезвие которых не длиннее пяти сантиметров. А я под эти критерии не очень-то подхожу».