Кэтрин Фишер - Тайна подземного королевства

— Но ведь сады Эдема — это миф, — раздался голос у нее за спиной. Облокотившись на ограду, рядом с Клариссой стоял Вязель.

Она обернулась, ахнула. Они долго смотрели друг на друга. Потом она произнесла:

— Я так и знала, что за всем этим стоишь ты!

Он печально улыбнулся:

— Кларисса, ты изменилась.

— А ты нет. — Она покачала головой. — Всё еще считаешь себя бессмертным.

Вязель грустно усмехнулся.

— Не вини Роберта, — сказал он. — Для него на карту поставлено очень многое, такое, о чем ты даже не подозреваешь. И раз уж зашел разговор о знании — да, за него приходится платить. Оно уже стоило нам Эдема, а тебе будет стоить этого кромлеха. Но это не то знание, о котором говоришь ты, не голый перечень фактов и дат. Те люди, столь презираемые тобой, тоже стремятся к знанию, но к другому — к тому, какое исходит из сердца. Ты это помнишь. Оно говорит с нами языком мифов, легенд и снов. Именно оно делает нас людьми.

Она фыркнула:

— Если кромлех не увезти, он тут сгниет. Это факт.

— Значит, пусть гниет. — Вязель оглянулся — через ворота перелезали несколько человек в деловых костюмах. — Смерть — это часть жизни. Никто и ничто не может ее избежать.

— Даже ты?

Он печально кивнул:

— Даже я. Ты мечтаешь сохранить кромлех только из страха. Из боязни его потерять. Увидеть, как из месяца в месяц дожди и ветра пригибают его к земле. Как его подтачивают жуки и лишайники. Но извлеки его из земли — и что ты получишь? Груду деревяшек в витрине музея. Сохранять жизнь любой ценой — это противоречит природе.

— Жизнь! — ухмыльнулась она. — Ты говоришь, как будто этот кромлех живой.

— А он и есть живой. Просто спит.

Они долго буравили друг друга взглядами. Потом она тихо произнесла:

— Ты изменился, Вязель. У тебя нездоровый вид.

Он рассмеялся, сцепил руки так, что стали видны три глубоких ожога.

— Богиня, я умираю, — коротко произнес он.

Среди столбов кромлеха метнулось что-то темное.

Роберт обернулся, ахнул.

Змея. Длинная, зеленая. Она, текуче извиваясь, выползла из-за деревянных столбов и направилась прямо к раскрытой калитке в железном заборе. В воздухе трепетал ее раздвоенный язык. Роберт проговорил:

— Она из…

— Да. — Вязель оглянулся. — Не выпускай ее на поле. — И тихо, сдерживая волнение, велел: — Закрой калитку.

Роберт послушался. В толпе почитателей Котла послышался крик, но Роберт помахал им; увидев, что Вязель никуда не делся, люди опять улеглись на землю, открыли новые банки с пивом.

Змея повернула и поползла вдоль забора, изнутри. Холодная чешуя с еле слышным шелестом терлась о металл. Она двигалась с ошеломляющей стремительностью; Кларисса отскочила, а у Роберта по спине заструился пот.

Змея огибала кромлех.

До чего же она была длинная, до чего же толстая!

Змея взяла в зубы кончик своего хвоста и замерла, разглядывая людей полуприкрытым глазом.

Кларисса сглотнула. Кажется, она лишилась дара речи, однако Вязель прошептал:

— В Эдеме тоже была змея…

— Она не настоящая.

— А ты ее коснись. И убедишься.

Она неуверенно склонилась, вытянула руку. Роберт распахнул глаза. Ну и выдержка у нее, подумал он. Пальцы Клариссы коснулись блестящей чешуи. Змея не шелохнулась. Кларисса отстранилась и встала лицом к лицу с Вязелем.

Он шагнул к ней, взял за руки.

— Богиня…

— Не зови меня так!

— Ну ладно, тогда Кларисса. Ты не хуже меня знаешь, откуда она приползла. Из середины этого кромлеха, из дерева, по которому мне предстоит спуститься. Из мира, в который ты раньше верила, а может быть, веришь до сих пор. Из мира, где меня ждет частица твоей души — бессмертная частица.

Кларисса сердито пожала плечами. У нее из косы выбилась непокорная прядь.

— Оставь меня в покое. Ты и так мне немало досадил. — Она решительно вышла и закрыла за собой калитку.

Тут подбежал Дэн:

— Смотрите-ка!

К раскопкам приближались полицейские. Их возглавляла Роза.

— Полиция. Мы пришли разобраться, что здесь происходит, — сказал один из них. — Все участники инцидента должны собраться на переговоры. — Он бросил взгляд на Вязеля, но тот ответил ему спокойной улыбкой.

— Не о чем тут говорить, — огрызнулась Роза. — Они пустят в ход бензопилу только через мой труп!

— Уверен, подробное и чистосердечное обсуждение разрядит обстановку. Может быть, пройдем в фургон?

Роза открыла рот, чтобы продолжить спор, но тут поймала на себе взгляд Вязеля и нехотя кивнула:

— Ладно. Я соберу представителей всех конфликтующих сторон. Но вы будете охранять кромлех. Пока мы не придем к соглашению, с ним ничего не должно произойти. Ничего. Договорились?

Полицейский кивнул, потом посмотрел на Вязеля:

— Как я понимаю, этих людей возглавляете вы?

Поэт с усмешкой покачал головой, потер щеку тонкими пальцами.

— Вас ввели в заблуждение. Я здесь чужой.

— Не согласен. — Но полисмен бросил на Роберта сердитый взгляд и кивком указал на забор.

— Могу я своими глазами увидеть ваш таинственный кромлех? Должен же я знать, из-за чего весь сыр-бор.

Вязель улыбнулся Клариссе. Она оцепенела от ужаса, но не успела сказать ни слова: Вязель уже широко распахнул калитку.

Полицейский вошел и оглядел деревянные столбы.

— Фантастика, — пробормотал он.

Роберт в изумлении озирался. Змеи нигде не было.

Вязель взглянул на Клариссу, вопросительно приподняв бровь, потом взял Розу под руку и повел к фургону.

— Надо протянуть до восхода луны, — тихо шепнул он. — Скажи остальным, пусть тянут время. Пусть обсуждают как можно подробнее и чистосердечнее. Побольше слов. Слова — это единственное оружие, какое у нас осталось:

Она усмехнулась.

— Не волнуйтесь, мастер. Мы вас не подведем.

Отец Максел пришел часов около семи. Увидев Дэна и Роберта, развалившихся на траве, он подошел и тяжело опустился рядом с ними.

— О вас трубят во всех вечерних новостях. Каково положение дел?

— Они всё еще ведут переговоры.

— С вашим друидом?

— Нет. Я думаю, он спит. — Роберт кивком указал на темный силуэт Вязеля, он лежал, завернувшись в одеяло, под деревом на краю поля.

Максел достал из кармана сверток, отогнал комаров.

— Принес вам перекусить.

— Мне пора возвращаться в паб. — Но вкусный запах заставил Дэна сесть обратно. — Ну ладно. Сначала разделаюсь с вашими пирожками.

Из фургона вышла Кларисса. Ее лицо пылало от гнева. Она метнула на ребят свирепый взгляд, прошествовала к воротам, распахнула их и протолкалась через небольшую толпу журналистов.

— Видимо, ей не удалось настоять на своем, — сухо заметил Максел и посмотрел на Роберта. — Иди-ка домой. Ты там со вчерашнего дня не был. Мать скоро вернется.

— Нет. — Роберт перевязал на ботинке шнурок, который и не думал развязываться. — Не раньше десяти часов.