Кэтрин Фишер - Тайна подземного королевства

Камин был огромный; они наверняка заглянут в него. Под окном стоял окованный медью сундук; она распахнула крышку — он оказался пустым.

Больше прятаться было некуда. Она влезла в сундук, пристроила сумку с одеждой под голову и легла, свернувшись клубочком, обмирая от страха.

Вскоре послышались шаги.

По мосту кто-то шел.

Пока Хлою осматривал специалист, меня выставили в коридор.

— Пойдемте, святой отец. Выпейте кофе.

Сестра — хорошая женщина. Она поглядывает на сигареты, но ничего не говорит.

Надо было чаще заходить сюда.

Помню ту ночь, в прошлом месяце, когда я пришел к Хлое и прочитал ей одну из старинных сказок. Было очень тихо, только жужжали мониторы, кружились слова вокруг нее да стучали в окно ветки. Старая книга, я подарил ее Хлое, когда ей было пять лет. Она, наверно, много лет ее не открывала. Замок в колючих зарослях, спящая красавица, чудовище. Где она сейчас — в этих сказках? Вязель наверняка сказал бы — да.

Я начинаю думать, что наш темный друид ушел домой.

И забрал с собой Роберта.

Подъемный мост с грохотом опустился. Роберт едва успел отскочить, изумленно вскрикнул и свалился в заросший кустарником ров. Кларисса схватила юношу за руку и втащила его в заросли утесника.

— Болван! Не высовывайся. Вдруг кто-нибудь выйдет? Обливаясь холодным потом, они стали смотреть. Темный проем ворот оставался пустым. Наконец поблизости раздался шепот Вязеля:

— Я пойду.

Поэт с шорохом пробрался через подлесок к концу подъемного моста и шагнул на него. В полумраке он казался тенью — высокой, темной. Он остановился, прислушиваясь, потом осторожно прошел по мосту. Доски вторили его шагам гулким эхом.

Он вошел в ворота и исчез.

Наступила долгая тишина.

Роберт поежился:

— Вдруг это ловушка?

В голосе Клариссы прозвучала холодная насмешка:

— Если так, мне же меньше хлопот. Но Вязель хорошо умеет выкручиваться. У него большой опыт.

Роберт искоса взглянул на нее:

— Вы и правда так сильно его ненавидите? Мне кажется, вы ему нравитесь.

Он встретил взгляд ее голубых глаз.

— И то, и другое иногда встречается вместе. Ты любишь свою сестру?

— Конечно, да…

— Точно так же, как и она любит тебя.

Он промолчал. А когда ответил — то шепотом:

— Полюбит, когда я ее спасу. Я думаю…

Кларисса печально улыбнулась:

— Нет, Роберт. Ничего ты не думаешь. Ты никогда не замечал. Да и с какой стати? Она же просто малышка Хлоя, всегда делает то, что от нее требуется. Смотрит на тебя снизу вверх. Благоговеет. — Она сделала шаг, хрустнув цветами бузины. — Но в один прекрасный день что-то переменилось.

Раздался свист.

Вязель вернулся, махал им. Роберт в молчании пошел вслед за Клариссой через мост.

— В зале никого нет, — прошептал поэт. — Они, наверное, в западной башне. Я слышал оттуда какой-то стук.

Кларисса кивнула:

— Нам нужен свет.

На стене висел канделябр с семью свечами. Вязель достал огниво, и они сумели их разжечь; он взял канделябр в руку и торопливо зашагал вверх по лестнице, отбрасывая за собой длинные переплетенные тени. Кларисса шла за ним. Замыкал шествие Роберт.

На полпути он услышал за спиной тихий шорох: где-то сквозняк раздувал пламя. Роберт остановился и оглянулся.

В комнате возле ворот дверь была приоткрыта.

Кларисса тоже это услышала.

— Пошли, — сказала она. — Я проверю.

— Я заглядывал. Там никого нет, — тихо произнес Вязель.

Тут Роберт услышал приглушенный вскрик, стук, как будто наверху кто-то колотил в дверь.

— Это она! Он ее запер!

— Стой здесь. — Вязель обратился к Клариссе: — Спустись вниз и следи за лестницей. Король может подниматься вслед за нами.

— А если я его увижу, что мне делать? — язвительно поинтересовалась она.

— Я уверен, ты с ним справишься.

— А почему ты не боишься, что я с ним договорюсь? И тогда мы будем мстить тебе вместе?

Вязель печально посмотрел на нее:

— Богиня, я никогда не знаю, как ты поступишь. — Он подтолкнул Роберта, и они неслышно пошли дальше.

В коридоре клубилась пыль; напротив двери, обитой гвоздями, виднелась сумрачная ниша, а из окна были видны только темные лесные ветви, плотно прижатые к стеклу.

Нога Роберта наткнулась на маслянистые капли свечного воска на полу.

— Здесь кто-то стоял. — Он прижался головой к деревянным планкам, тихо произнес: — Хлоя! Это я, Роберт. Всё хорошо.

Молчание.

— Ты слышишь? Это правда я.

Через мгновение он посмотрел на Вязеля.

— Может быть, он заткнул ей рот, — сказал поэт. Вдруг его лицо переменилось, сквозь настороженность промелькнуло удивление. — Отлично. Посмотри-ка сюда.

В замке торчал ключ — маленький, серебряный. Вязель оглянулся; на лестнице стояла Кларисса, смотрела на них, ее лицо при свете свечей казалось очень бледным. Он протянул руку и повернул ключ.

Щелкнул замок.

Осторожно, не пропуская Роберта вперед, он широко распахнул дверь.

Хлоя чуть-чуть приподняла крышку сундука и выглянула в щель. Тот, кто заглядывал в комнату, ушел; в зале среди пыльных теней слышались отзвуки тихих голосов. Видимо, они пошли по лестнице в западную башню. Туда, где под замком сидел он.

Она выскользнула из сундука, сунула одежду обратно в мешок и перекинула его через плечо. У дверей осторожно огляделась.

В зале было пусто. Она на цыпочках прокралась по черно-белым плиткам под тенистую сень открытых ворот.

Подъемный мост был широкий, ровный; за ним шелестел лес, и после затхлой духоты пустых залов густой запах перегноя и листьев терпко щипал ноздри.

Она вышла на подъемный мост.

Здесь было холоднее. Ветер трепал длинную юбку и шаль, так что она туго обвязалась ею и подняла глаза на звезды. За спиной раздался шорох. Она в испуге обернулась.

Скрипнули ворота. Над головой, закрывая небо, нависал каэр, и она разглядела, что он выстроен из дерева — мрачная бревенчатая громада, ома вращалась так медленно, что глаз едва различал ее движение на фоне подступающей ночи. Девушка повернулась К лесу, хотела бежать…

Но не тронулась с места.

Потому что деревья подступили еще ближе.

Они перекрывали дальний конец моста живой баррикадой. Бузина, и ясень, и вяз грозно сплели узловатые ветви. В зеленом полумраке испуганно вспорхнула стая птиц. Длинный усик плюща украдкой протянулся на деревянный мост.

Пора идти! Сейчас, не мешкая, иначе она никогда не выберется отсюда.

Но ноги не шли.

Она в ярости отшвырнула мешок с одеждой и обернулась к каэру. Он там сидит под замком, совсем один, безоружный, и это дело ее рук. Если эти его враги и вправду замышляют его убить, он обречен. Да, она ненавидела его, презирала, но не желала ему смерти. Ну до чего же это всё нелепо!