Антон Орлов - Пепел Марнейи

– Только не горлодер, он для этого слишком глуп. Волшебница… По-твоему, она годится для нашего предприятия?

– Рис так считает, – Мунсырех задумчиво почесал толстую чешуйчатую шею. – У каждого народа есть в запасе своя особая магия, недоступная другим. Верно, ему понадобится что-то сугубо человеческое, и старый тролль тут не помощник. Что же до моего личного мнения… Эта чародейка сильная, но мелкая, тратит свою силу по мелочам.

– Гм, обнадеживает…

– Главное сделает Рис, от нее потребуется только помощь. Она старательная и любит точность, это, пожалуй, хорошо.

– За неимением лучшего.

Тибор язвил, в то время как ему хотелось спросить, каковы шансы, что Рис уцелеет. Так и не спросил, прекрасно понимая, что шаман и сам ничего наверняка не знает.

Когда вернулись обратно, небосвод уже начал светлеть, еще немного – и все тут заблещет так, что придется жмурить глаза. «Купаться в золоте» – что бы ни имел в виду тот, кто ввел в обиход красное словцо, а здесь это происходит каждое утро.

Мунсырех направился к караульным, сейчас будет им выволочка. Тибор, обогнув сонный лагерь, вышел на отмель. Он не жалел, что ввязался в эту историю. Есть вещи, которые он не любит, не одобряет, избегает, вещи, вызывающие раздражение или отвращение. Все не то в сравнении с грядущими «качелями». Мир, где воцарятся Унбарх и Гонбер в качестве двух главных божеств, вызывал у него абсолютное неприятие. Ага, жить на прокорм упырям, от которых не скроешься ни на этом свете, ни на том. Идите вы оба в Несотворенный Хаос. И вовсе он не свихнувшийся подражатель благородных героев из баллад, в предстоящей заварушке он будет драться за себя.

Позади зашуршали шаги. Еще не успев повернуться. Тибор определил: идет одна из женщин, Морская Госпожа.

Она неуклюже спустилась на отмель, остановилась рядом. Небольшая и округлая, как сдобная булка. Запах моря, от которого ей теперь вовек не избавиться, едва пробивался сквозь модные в Эонхо цветочные благовония.

– Позволь спросить, господин Тибор, знаешь ли ты, что для Кевриса будет самое главное?

Вопрос его озадачил. Просто и изящно. Не каждому удавалось вот так с ходу поставить его в тупик.

– Думаю, об этом лучше справиться у самого Кевриса, сударыня.

– Так сам он как есть не знает, ничегошеньки не говорит, а мне же надобно успеть самое главное для него сделать! – жалобно объяснила Лиузама.

Волосы цвета слоновой кости плащом стекали по плечам. Слегка запрокинутое лицо белело, словно плывущая в воде кувшинка. Желание вспыхнуло внезапно, с такой силой, что на миг дыхание перехватило.

А она, помолчав, добавила:

– Очень я благодарствую тебе за то, что пожалел и не стал губить моего братика младшего. Есть у меня золото и всякие другие подводные сокровища, проси чего хочешь.

Тибор ухмыльнулся:

– Так я ведь и попрошу, чего хочу…

– Ну так и попроси, кто ж тебе откажет, – застенчиво прошептала Лиузама, сделав утиный шажок ему навстречу.

Заварушка будет не сегодня, и за кустами тамарикса их на этой отмели никто не увидит.

Для шпионской вылазки Венуста превратилась в юную колдунью из Йефта, Гаян – в ее телохранителя, Рен – в служанку ругардийского происхождения. В кладовой нашлось все для маскарада, а кто-то еще спрашивал, зачем она натащила туда столько барахла!

Знатные йефтянки золотят брови, а губы красят черной помадой, чтобы жемчужная белизна зубов не вызывала сомнений. Кожа у них цвета бронзы, но эту проблему Венуста решила, поколдовав с притираниями. Гаян сбрил бороду, сохранив усы, и стал вдвое смуглее прежнего, как подгоревшая лепешка. Ренарне, чтобы никто ее не признал, достаточно избавиться от оружия и сменить штаны на юбку – зрелище будет настолько невероятное, что никому и в голову не придет… Впрочем, это Венуста попыталась съехидничать. Кроме мешковатого коричневого платья с морковным орнаментом-оберегом на вороте и по краю широких рукавов, Рен надела полагающийся рабыне кожаный ошейник с железной пряжкой, а волосы, брови и ресницы выкрасила в тусклый соломенный цвет – нестойкая краска потом смоется за один раз. Челку зачесали назад, вдобавок воительница смазала лицо зельем, чтобы кожа покрылась морщинами. Верная пожилая прислуга сопровождает сумасбродную госпожу, которой втемяшилось в голову совершить паломничество к руинам Марнейи. В последнем тоже нет ничего удивительного, многие из молодых магов этим увлекаются.

По просьбе Лиум обитатели Ибды украли в Орраде глюзу – новенькую, ярко раскрашенную, с балдахином на резных столбиках и четырьмя прикованными гребцами в придачу. Те были перепуганы до полусмерти, но Лиузама посулила им щедрую плату за службу. Все они носили рабские ошейники, а тут подвернулась возможность дать ходу, перед тем получив по дюжине золотых монет.

Пришлось подновить чары, защищающие Гаяна от морской болезни, но это минутное дело.

– Последний штрих, – утомленно вздохнула Венуста, издерганная непрерывными размышлениями о насущных проблемах. – Нам понадобится какое-нибудь милое ручное животное, в Йефре у благородных дам такая повальная мода. Во-первых, это усилит правдоподобие, во-вторых, возня с четвероногим питомцем отвлечет на себя часть внимания окружающих, что будет немаловажно, если встретим знакомых.

– Ящерицу изловим! – радостно выпалил один из троллей. – Или змеюку, их тут завались ползает.

– Спасибо, не то.

– А хочете, я прикажу в речке этого поймать… как его… крокодабла или крокозубла? – предложила Лиум. – Только пасть евонную завяжем, а то зубищ дополна и все острые.

– Только змеюки или крокозубла мне не хватало, – с уксусом в голосе процедила чародейка. – Требуется что-нибудь миленькое, пушистое, на худой конец песчаный хорек.

– Так у нас еще и собачка есть, – напомнила Рен. – Миленькая и пушистая, кто бы спорил, и ей тоже можно пасть завязать.

– Зачем? – тявкнул Пушок.

– Чтобы чего не ляпнул. Рис, отпустишь его с нами в город?

– Ага, можно, – согласился Рис.

– Только предупреди его, чтобы не болтал лишнего, – строго сказала Венуста. – Говорящая собака – это трогательное чудо, при условии, что она умилительно рассказывает о своей привязанности к хозяевам или произносит заученные наизусть мудрые изречения, а это безобразие несет всякую чушь. К тому же по-ругардийски, а мы, согласно легенде, прибыли из Йефта.

– А я могу по-каковски угодно, правда-правда! – заверил Пушок – и выдал то же самое еще на десятке языков, включая йефтянский. – Слыхали? И мудрую сказку могу рассказать, с моралью, где добро торжествует, а моржи посрамлены.

– Вот про моржей не надо, – решила Рен. – Этого здесь не поймут, потому что в глаза их не видели. И вообще будешь помалкивать, понял?