Дмитрий Вернидуб - Магия Летучей Звезды

Переполошив всю округу, "шпионы" (а никто из почтенных граждан, бросившихся прочесывать окрестности, ни на минуту не сомневался, что в магистрат пробрались лазутчики) наконец-то оказались во дворе у Олли. Забежав в дом и не решаясь даже зажечь огонь, они без сил повалились в кресла.

– Ну и дела! – наконец выдохнул Пит. – Так и удар хватить может. Ну ты, брат, и горазд чихать!

Виндибура вдруг начал разбирать смех.

– Ты чего? Мы чуть по стреле в спину не получили, – возмущался Репейник, – а он ржать!

– Я вспомнил, как ты на лестнице в какой-то жбан ногой угодил, – хихикал Олли, потирая шишку на лбу.

Пит сначала надулся, но потом не выдержал и тоже расхохотался.

Шум, поднятый топотом и кувырками удирающих молодцов на узкой и темной лестнице, надолго дал пищу для пересудов во всем Расшире. Наутро весь Хойбилон только и говорил, что о пробравшихся в магистрат шпионах да о послании Магистра Будинрева, доставленном хмурым и важным гномом по имени Гуго.

Гуго Грейзмогл был правой рукой Амида Будинрева и имел статус посланника Магистра. Он очень гордился своей должностью, как, в общем-то, и все Грейзмоглы, с незапамятных времен служившие властелинам подземного мира.

Посланник остановился на ночлег в таверне "Два Гуся". Спустившись из комнаты для гостей вниз и вслушавшись в разговоры сидящих за столиками посетителей, гном был удивлен тем, что вчерашний тарарам в магистрате занимает умы больше, нежели грозящее стихийное бедствие.

Что ж, таковы, в большинстве своем, невысоклики. Они не любят размышлять о вечности и, тем более, не понимают, почему природные катаклизмы должны каким-то образом влиять на распорядок дня. Для невысоклика то, что не на слуху и вне поля зрения, просто-напросто перестает существовать. Этот народец может часами обсуждать пустяки, на которые люди, например, не обратили бы внимания вовсе. Но это совсем не мешает им планировать свою жизнь, выделяя главное из общего – все само собой сделает за них великолепная интуиция.

Тщательно объедая крылышки жареных куропаток и запивая их элем, Гуго слышал, как мастеровые за соседним столом трепались почем зря о том, как стражники, якобы, поймали одного из лазутчиков. Но шпион вдруг обернулся филином и, жутко ухая, скрылся за завесой ливня в наступающей темноте.

Гном криво усмехнулся в поднесенную ко рту кружку и скосил черный глаз на говорящих. Уж он-то точно знал, что ни о каких вражеских оборотнях здесь и речи не было. Гуго единственный, кто в момент грандиозного Оллиного чиха стоял лицом к залу. Краем глаза он успел заметить в оконце над балконом перепуганную физиономию невысоклика. Но посланник недаром слыл опытным царедворцем. "Этот мальчишка может мне когда-нибудь понадобиться", – подумал он, и не стал никому ничего говорить.

После событий в магистрате Хойбилон напоминал взбудораженный улей. Народ так и сяк перевирал смысл гномьего послания и перемывал косточки "зловещим шпионам".

В ходе расследования, устроенного по горячим следам, следы и впрямь были обнаружены. Вернее, след – четкий отпечаток явно невысокликовской ступни, находившийся в посудине со смолой, оставшейся после ремонта крыши. Общественность негодовала – оказывается, по крайней мере, один из "шпионов" был невысокликом. А это было уже слишком. Теперь каждый мог подозревать каждого, хотя никто толком не знал в чем.

Как известно, мохнатые ножки невысокликов совсем не предназначены для того, чтобы их пачкали смолой. Пит Репейник вот уже без малого два часа пытался придать своей правой конечности пристойный вид. Но слипшиеся клочки шерсти никак не отмывались и не вычесывались – их приходилось выстригать. В конце концов, растительность ниже лодыжки сильно поредела, и вид у Пита стал совсем ни к черту.

Невысоклики не носят обуви, и в ближайшее время Репейнику грозила перспектива передвижения по округе только с наступлением сумерек.

– Кое-кому теперь придется немного поскучать, – мрачно пошутил Олли, подметая пол на веранде.

Пит был в ужасе. Ему становилось физически плохо, когда он представлял, что пару недель просидит взаперти. Но делать нечего: нужно было придумывать причину столь продолжительного отсутствия в Хойбилоне.

И впрямь, не прошло и двух дней, как все кто ни попадя, стали интересоваться у Олли, куда пропал его дружок Репейник. "Так всегда бывает: вроде отмахиваются от невысоклика каждодневно, а как денется он куда, так сразу замечают нехватку. Как будто отсутствующий утащил с собой часть воздуха, которым дышат остальные", – размышлял юный Виндибур.

На вопросы любопытных обывателей Олли отвечал, что Пит отправился за реку, на ферму к своему двоюродному деду, которого вдруг, совершенно некстати, разбил паралич. На что все вопрошающие почти как один качали головой, жалея старика-фермера, на которого свалилось сразу два несчастья.

Тем временем события в Хойбилоне разворачивались стремительно. Дождь не переставал. Вспухший Дидуин, поглотив окрестные луга, уже подбирался к первым жилищам невысокликов. Испуганные обитатели собирали пожитки и перекочевывали к родственникам и знакомым, опасаясь в очередное утро проснуться под водой.

Однако Олли все это не особенно тревожило. Как и каждый подросток, он больше витал в облаках, нежели думал о будущем.

Вечером, плотно занавесив шторы, они с Питом коротали время за игрой в лото. Репейник квартировал у Олли. Жилец умирал со скуки и поэтому не отходил далеко от кладовки с припасами. Припасы таяли на глазах, а Питти прибавлял в весе. Но хозяин все равно был рад гостю, тем более, что предчувствие надвигающихся перемен становилось все сильнее.

В саду хлопнула калитка, и чьи-то хлюпающие шаги замерли у крыльца. Раздался настойчивый стук в дверь. Репейник опрометью кинулся в дальнюю комнату. Удивленный Олли поднялся с дивана и, выйдя на середину веранды, попытался грозным голосом оторванного от важных дел хозяина спросить: "Кто там?" Но из горла выскочило предательски жалкое "Ктой-то?" Ответа не последовало, и невысоклик осторожно приоткрыл входную дверь.

На пороге стоял старый Брю. Скинув мокрую накидку, паромщик внимательно посмотрел на Олли и сказал:

– Здорово, парень! Да съедят меня рыбы, если и я не удивлен своим визитом сюда.

И добавил:

– Может, чайком погреемся, расплескай его минога, а то что-то зябко?

Когда невысоклику предлагают попить чайку, в его душе сразу селится доверие к собеседнику. А тут и вовсе старый знакомый, можно сказать, спаситель, зашел на огонек.

– Как же, как же, конечно! – Захлопотал Олли, вызвав у схоронившегося Пита острый приступ зависти.

Старый Брю давно свыкся с ролью местной достопримечательности – что-то вроде шпиля на магистрате. Он так давно работал паромщиком, что уже и сам считал себя старым морским волком, вызывая у окрестной мелюзги почтительный восторг своими солеными словечками, непонятно откуда бравшимися у почтенного невысоклика. Но эти его "морские странности" притягивали к нему молодежь еще сильнее.