Лой Штамм - Исповедь мантихоры

– Вот-вот, – поддержала мужика бабка с тележкой, – и что за девки нынче пошли? Юбки до пупа, шпильки да лифчики вместо маек. Татуировки всякие, пирсинги, Раскрашены как шлюхи… Что за время?!

Я тактично промолчала, посмотрев на свои армейские сапоги, штаны и водолазку под курткой. Отвечать им – все равно что веревку себе намыливать – отвампирят по-черному в энергетическом плане. Глаза б мои не видели их. Да и погода не располагает к юбкам-поясам…

Подойдя к ларьку с сигаретами, я посмотрела на время и с облегчением вздохнула – приехала ровно в шесть тридцать. Ну и где носит вампира? Это девушкам принято опаздывать на пять минут, а не юношам.

Внезапно свет погас. Я почувствовала на глазах мягкие холодные ладони, как раз помешавшие моему обзору. Подобные игры я очень не любила, посему на шепот 'Угадай, кто?' у самого уха ответила крепким ударом затылка по лицу.

– Лой, ты обалдела? – схватился за нос Ассилох, – тебя в детстве не роняли?

– Иди к черту, – с облегчением выдохнув, ответила я, – и не возвращайся без его бабушки.

– Ты сегодня встала не с той ноги? – удивился вампир, с шипением потирая поврежденную часть лица, – или действительно роняли и не всегда ловили? Чего ты на меня бросаешься, не рада видеть?

– Прости, – закатила я глаза, – просто больше так не делай. Я не люблю такого. Ферштейн?

– Я-я, натюрлих, – поморщился Асси, – боюсь даже поцеловать тебя теперь.

– А собирался? – непонимающе уставилась я на него, – насколько я помню, мы с тобой не в тех отношениях состоим, чтобы целоваться.

– Доброе утро, – вздохнул вампир, – никогда не слышала, что при встречах в щеки целуют?

– А я тебе лучше руку пожму, – энергично сжала и потрясла его ладонь, – очень, просто очень рада видеть вас, милорд! Пошли?

Вампир молча махнул рукой. Я так и не поняла, что это значило – то ли он смирился с моим поведением, то ли дал добро на движение. Я решила не ломать себе мозги и восприняла это как сигнал к действию – пошла по направлению к реке.

– Тебе не кажется, что ты ведешь себя как ребенок? – минут через пятнадцать молчаливой ходьбы Ассилох не выдержал и вновь попытался завести разговор, – словно маленькая девочка. Это очень глупо с твоей стороны – окружающие воспринимают тебя как взрослую, а от тебя сюрпризы такие неприятные.

– Да я впрямь маленькая девочка, мне только семнадцать, – я закусила удила, говоря больше назло себе, нежели ему. – Я не хочу ни под кого подстраиваться. Не я тебя на улицу выманивала, не мне тебя и терпеть.

– Да ну тебя, – вампир, неожиданно развеселившись, показал мне язык, – ну и крутой у тебя характер, мать.

– Круче только горы и берег Иртыша, – пробурчала я, не желая сдаваться, – мы с однокурсниками сегодня уже выяснили, что я сволочь и предательница, не стоящая дружбы, осталось только просветить тебя.

– Эй, что случилось? – Асси за плечи развернул меня лицом к себе, – давай поговорим об этом?

– Нет, не хочу, – я помотала головой, – мы почти пришли, кстати.

Мы действительно почти дошли до берега и сейчас спускались с холма. Невдалеке лениво текла река, почему-то имевшая сейчас какой-то буро-зеленый цвет. Обычно вода в ней была голубоватой. Неужели где-то выше по течению за год, который меня здесь не было, построили завод, который сбрасывает в реку отходы? Или просто природа так деградирует под влиянием людей? По песку пляжа были разбросаны бутылки – целые и не очень. Везде валялись пакеты из-под чипсов, сушеной рыбы и сухариков, шелестел еще какой-то мусор. Люди, люди, наказание земное. Вот так вот посмотришь на все это – и хоть на сторону Камариллы иди. Кошмар. Господь, повтори-ка потоп, а? В первый раз ненадолго помогло.

– Пошли туда, – махнул рукой вправо вампир, другой беря меня под руку, – оторожнее, здесь везде лежат шприцы, видимо, сюда захаживают 'водители'.

– Водители? – удивленно переспросила я, – это еще что за холера?

– Наркоманы, вкалывающие себе наркотик, именуемый в народе 'винт'. В 'дорогу', то есть в вену. Их называют водителями. Поняла?

– Чего уж тут не понять, – вздохнула я, старательно обходя пакетики со шприцами и иголками, – а что это за 'винт'?

– Делается в домашних условиях из спичечной серы, йода, воды и одного лекарства, растолченного в порошок. Названия препарата не назову, все равно в России оно по рецепту.

– А где не по рецепту? – заинтересовалась я, – и в каких пропорциях? Не смотри на меня так, просто на этом обогатиться можно.

– На Украине без рецепта продается, но все равно я не скажу тебе ни названия, ни пропорций, – показал язык Ассилох, – поелику на Украину скоро можно будет попасть только с визой, тебе все это ни к чему. А обогатиться не получится, скорей уж за решетку попадешь. Небо в клеточку, друзья в полосочку, а? Прельщает?

– Иди ты, – фыркнула, – все-то тебе надо испортить. Не дал помечтать, зараза.

– О том, как будешь травить людей? – скривился Ассилох, – я как-то выпил наркомана. Думал, второй раз умру. Гадость жуткая.

– О, кстати, давно хотела спросить – если вампир выпьет пьяного до положения риз человека, он захмелеет? – взяла я Аса за руку, – а насчет людей забудь, я просто пошутила.

– Нет, – расхохотался Ас, представив себе все в лицах, видимо, – но похмелье, думаю, ему гарантировано.

– Почему же так несправедливо? – улыбнулась я, – пьянения нет, а похмелье есть? Непоня-а-а-тно. Ничего не утаиваешь?

– Нет, – хмыкнул Асси, – пришли, садись.

Я устроилась на поваленном дереве и уставилась на небо. Серенькое, как грязный носовой платок. Ничего интересного.

– Ну, расскажи, что у тебя произошло с ребятами, а? – осторожно начал Ас, – е подумай, что лезу в твою жизнь. Я просто хочу как лучше, честно.

– Ничего особенного, просто, как выяснилось, я все делаю не так и не попадаю в ноты. И тоже, как ни странно, хочу как лучше. Честно, – буркнула я, – Вове не нравится как я подшучиваю над ним, не нравится, как я себя веду, я ему вообще не нравлюсь. А когда-то так здорово общались. Довели они меня, я ляпнула, что друзей у меня нет, вот и все.

– Да ну, не бери в голову, – Асси осторожно меня приобнял, – что он вообще говорит на эту тему?

– Он не узнает меня. Сказал, что с зимы я очень изменилась. Что сама не своя. И это всех бесит. Что их предел терпения истощается моими подколами. Они пытаются мне помочь, а в ответ… Как он там сказал? Сомнительные остроты и колкости? Со мной, как выяснилось, невозможно общаться, меня никто не узнает и так далее, – я отдышалась, выплескивая на молчащего Ассилоха все накопившееся в душе, – говорит, что прежней дружбы нет, что они мне не нужны, я вся в своем мире и так далее. То, что я много пропускаю, других подбиваю на прогулы и попойки, что мне не нужны знания. Укоряет в том, что я не даю им что-то новое узнать. Говорят, чтобы я пересмотрела свое отношение к людям в целом и друзьям в частности. Я запуталась.