Оксана Панкеева - Песня на двоих

— Вон отсюда! Вон с глаз моих, два идиота! Вон, или я вылью на вас и эту кастрюлю! Убирайтесь ко всем чертям на хрен отсюда, как вы меня достали! Оба!

Диего сообразил первым. Все-таки он знал ее лучше и хорошо помнил, чем кончились для одного самоуверенного скептика предположения, будто у девушки недостанет духу выстрелить. Молча схватил за шиворот растерянного врага и собрата по несчастью и вышел прочь, толкая его впереди себя. Тот даже не сопротивлялся.

Ольга поставила кастрюлю на плиту и принялась собирать с пола разлитую воду. Автоматически, даже не думая о том, что делает. Ее душили рыдания и била крупная дрожь. И ей было абсолютно все равно, что сейчас происходит за дверью. Пусть хоть съедят друг друга.

Как ни странно, ничего особенного за дверью не происходило. Опомнившись и осознав, что оказался наедине с враждебно настроенным Кантором на неосвещенной безлюдной лестнице, Артуро одним рывком выскочил из куртки и дал такого стрекача, что эгинские чемпионы от зависти изорвали бы на себе трусы, посыпали головы дорожной пылью и ушли в подметальщики улиц, посрамленные и униженные.

Гоняться за ним Кантор не стал. Негромко, но выразительно выругавшись вслед, бросил оставленную на поле боя куртку, пнул напоследок и тут же охнул, согнувшись и схватившись за ближайшую стену. Слышно было, как гнусный враг, подлец и мерзавец несмело топчется на первом этаже, не решаясь выйти на улицу. Сам Кантор тоже не особенно жаждал тащиться через полгорода в мокрой одежде среди зимы. Можно было бы подождать пять минут и постучаться к Ольге, но если она уже успокоилась и впустит его, то впустит и Артуро. Вспомнит, что на дворе Серая луна, пожалеет, сама сбегает и вернет. И если они опять окажутся втроем в ее квартире… нет, лучше не надо. Придется подняться к Зинь, как бы ни было неловко беспокоить девушку и создавать ей хлопоты. Можно и к Юсту зайти, но у него же наверняка в доме никаких медикаментов днем с огнем не сыщешь и даже спиртное все выпито.

Кантор осторожно выпрямился и, прихрамывая, поплелся вверх по лестнице. Боевой запал отважного бойца иссяк, пылающая ярость, которая погнала его скандалить и выяснять отношения, угасла под холодным душем из Ольгиного корыта, на время забытая боль вернулась и напомнила, что свобода досталась товарищу Кантору недешево.

— Ничего себе… — присвистнула Зинь, увидев мокрого гостя. — Что случилось? Ты упал в Риссу?

— Да так… — поморщился Кантор. — Мы немного рассердили Ольгу… Она облила нас водой и выгнала.

— Вас — это кого? — серьезно уточнила девушка. В такие моменты, когда она делала серьезное лицо, сходство с братом становилось особенно заметным, и Кантор сразу почувствовал себя неуютно.

— Меня и Артуро, понятное дело.

— Так это вы там вопили на весь подъезд? А он где?

— Да вон, поднимается… Не слышишь?

— Ты его… не очень?

— Да я его пальцем не тронул. Он убежать успел.

— Странно, что ты его не догнал. Раздевайся, расскажешь, как вас угораздило так достать Ольгу… Ох ты, едреные демоны, что у тебя с лицом?

Кантор повесил на крючок шляпу, которая до сих пор частично скрывала разбитый лоб, и взялся за пуговицы куртки.

— Расскажу. Только сначала мне нужна горячая вода, несколько широких бинтов или прочных чистых тряпок, немного крепкого спиртного и желательно что-нибудь обезболивающее.

— Ты в своем уме, герой? Если ты ранен, то тебе нужен врач, а не ванна! А ну показывай! На кой ты поперся к Ольге, когда тебе надо в больницу?

— Не надо, — проворчал Кантор, скидывая куртку. — Я не ранен, а только немного подрался.

— А что с рукой?

— Да ерунда, палец вывихнул.

— Так вправить надо!

— Я уже вправил сам.

— А это что? В тебя стреляли?

— Из ручного самострела, это несерьезно.

— Несерьезно?! — возмутилась Зинь, которой в былые времена весьма нравились эти компактные карманные братишки арбалетов. — Да из такой штуки с близкого расстояния запросто можно насквозь прошить грудную клетку!

— Успокойся, я в кольчуге.

— Это смотря какая кольчуга и какой самострел!

— У меня — хорошая.

— Да полюбуйся, в тебе же дыра!

— Не во мне, а в одежде, — продолжал упираться Кантор, хотя внутренний голос уже начал над ним насмехаться, обзывая упертым занудой и намекая, что общение с Шелларом не прошло даром для хрупкой психики товарища.

— А ребра у тебя не переломаны? — не унималась сердобольная Зинь. — Надо, чтобы доктор посмотрел обязательно! Дядя Бао как-то раз тоже вот так попал под стрелу…

— Да в задницу вашего дядю! — распсиховался потерпевший в основном из-за того, что не успевал достойно ответить обоим собеседникам. — Если ребра и переломаны, то никак не этой игрушечной стрелой, а потому что по ним дубиной прошлись! Я сам разберусь! Дай мне, что я просил, и спустись к Ольге. Она в истерике, если с ней что случится…

— Флавиус мне ритуальные ножи сунет, и к гадалке не ходи! — спохватилась девушка. — Ты точно справишься сам?

— Не в первый раз… — угрюмо проворчал Кантор. Да настанет ли когда-нибудь такое время, чтобы он хоть одну луну прожил в целости и сохранности?!

— Далее?

— Потом я спустилась к Ольге. Это же мое задание, правда? Присматривать за объектом, а не нянчить ее любовников, особенно когда они сами этого не хотят. Вот. Зашла, убедилась, что подружка не рехнулась и не собирается травиться. Помогла помыть полы, утешила дружеской беседой и уложила спать. Поднялась к себе, поговорила с Кантором, собрала информацию, уложила спать. Сбегала к Юсту, поговорила с Артуро, собрала информацию…

— …посадила на горшок, уложила спать, — хихикнул Жак.

Король и господин Флавиус одновременно обернулись в его сторону и строго нахмурились.

— Молчу, молчу! — спохватился болтливый шут.

— Ольга их так и не впустила? — продолжил король.

— Вы же знаете Кантора, он даже соваться не стал. А вот Артуро хотел просочиться, но его она категорически не пустила. Выставила на площадку сундучок и гитару и повторила, что обоих скандалистов не желает видеть. Потому как дикари, варвары и оглашенные самцы.

Жак опять хихикнул.

— Замечательно… — удовлетворенно произнес Шеллар, как бы обращаясь сам к себе. — Насколько серьезно пострадал Кантор?

— Сам он уверяет, что совсем несерьезно. Объективно… я, знаете, не доктор. На лбу ссадина здоровенная. По всему телу россыпи синяков, говорил, что дубинкой несколько раз приложили. Что там делается внутри, кто ж его знает. Заметно хромает. Левая рука плохо действует. Ночью во сне стонал. Утром ушел самостоятельно, ни на что не жалуясь. Его хрен поймешь…