Галина Романова - Властимир

— Иди домой, девица, — сказал он, поворачивая ее. — Успокой сердце. И ты встретишь того, кому станешь милее всех на свете белом, милее отца и матери. Ты жди и верь — где-то скачет твой молодец, тебя ищет. Ты только жди его, ласточка!

С этими словами он вывел ее из конюшни и повел обратно в терем, где еще смутно доносился гул пира, но уже затихающий — многие гости спали или уехали домой.

Князь проводил княжну до крыльца ее светелки, поклонился на прощанье и ушел к себе, даже не оглянувшись.

Когда они шли к девичьей, Буян еще сидел на заборе. Он приметил пару и напрягся. Чего это Властимиру захотелось с девицей под луной прогуляться? Сам гусляр в последнее время на девок не смотрел почему-то — разонравились все разом — и не мог стерпеть такого в князе. Он слез с забора и поспешил за ними.

Однако парочка рассталась на крыльце, и князь ушел, не глядя на Красаву. Обрадованный Буян тенью последовал за Другом и вслед за ним вошел в отведенные им покои.

Если бы он задержался на дворе еще хоть ненадолго, он бы увидел, что, выждав немного времени, Красава снова показалась на крыльце. На сей раз она закуталась в длинный темный платок, чтобы не заметили ее в темноте, и, стараясь не шуметь, побежала обратно к конюшням. Одной рукой девушка держала концы платка под подбородком, другую прижимала к груди.

Когда она прокралась на конюшню, Облак еще не успел уснуть и дворовой не вылез из угла, куда спрятался при входе Властимира. Здесь девушку словно подменили — в глазах ее загорелась решимость. Пригнувшись, как ведьма, она поспешила вдоль стойл.

Облак задумчиво хрустел белоярой пшеницей — нынче только он, Воронок да любимцы Мала получили ее, — когда к нему подошла Красава. Жеребец повернул к ней голову — только что с нею был его хозяин.

Красава подошла совсем близко и осторожно огладила Облака по шее свободной рукой, по-прежнему пряча вторую.

— Ты прекрасен, как и твой хозяин, — шепнула она. — Я бы тебя любила, за тобой бы ходила, как ни за одним конем здесь… И тебе самому здесь нравится, не так ли?

Жеребец фыркнул.

— Ты хороший, ты умный, ты меня поймешь и поверишь, что у меня просто нет иного выхода, — сказала Красава.

Девушка взяла в горсть косицу и еще одну прядь гривы и протянула вторую руку с ножом. Облак слегка шарахнулся, краем глаза заметив лезвие. Но девушка торопливо принялась перепиливать толстую косицу у самого основания, едва не раня жеребца.

Отхватив ее, она разлохматила пышную долгую гриву Облака, чтобы не сразу можно было заметить утрату, и выскочила из конюшни.

Прижимая к груди отрезанную косу, она, задыхаясь, вбежала в сад, что рос за княжьим теремом, забилась в самые густые заросли и там прошептала истово:

— Как отрезала я косу, так отрезала я разлучницу от князя Властимира. Как унесла я ее, так пусть у него из сердца будет унесена соперница моя. Как заброшу я ее, так пусть князь Властимир забросит думать о ней! И так будет до тех пор, пока не сгниет коса в земле, — на веки вечные! И пусть забудет он искать ее, как я забуду, где ее обронила… На веки вечные, до скончания мира, пока светит солнце и веют ветры!

На последних словах Красава размахнулась и забросила отрезанную косу подальше в заросли. Белесая прядь пропала из виду сразу, но девушка решила днем на свой страх и риск вернуться сюда и осмотреться — хорошо ли схоронена вещица, не придется ли ее закопать или сжечь.

Поклонившись на четыре стороны ночным теням и духам, чтобы не полетели к князю и не поведали, что случилось, княжна отправилась к себе. Получилось ли ее колдовство или нет — покажет утро.

Наутро после пира терем проснулся поздно. Первыми, как всегда, вскочили слуги и холопы. Сам князь, его семья и гости не спешили вставать.

Буян же по давней привычке поднялся рано. Он вышел во двор пройтись.

Там уже были настежь распахнуты ворота, и первая телега медленно въезжала во двор. От сараев и кладовых до каморки ключницы и к задним дверям сновали слуги. Шевеление начиналось и у домов дружины и на конюшне.

На дворе также собирались конники. Еще издали гусляр узнал своих земляков. Вчера он слышал, как неугомонные новгородцы, собираясь продолжить прерванный поход за зипунами, подговаривали с собой парней из Ореховца. Как личные гости князя Мала, новгородцы ночевали в княжьем тереме, и теперь сбор был назначен именно на теремном дворе.

Около двух десятков ореховских парней выразили желание повидать мир. Большинство уже пришло на место сбора, приведя с собой заводных коней с навьюченными на них припасами. Изяслав разъезжал перед ними взад и вперед. Когда Буян сделал несколько шагов к ним, новгородец заметил его и направил коня в его сторону.

— Как здорово, что ты здесь оказался, Буян! — весело воскликнул он. — Я свидеться с тобой вчера хотел, да не успел, так боги тебя сами сюда вывели… Едем с нами, Буян!

— Куда? — спросил гусляр, хотя все понял.

— А так, — махнул рукой Изяслав. — На юг — мир посмотреть и себя показать… Свет велик, чай, города, страны есть разные. На юге города богатые, караваны в страны дальние ходят, а мы им перья пощиплем… Едем с нами, Буян! Ты земляк нам, вместе нам повезет, а твой меч, как я заметил, только Князеву уступит.

Он протянул с седла руку, но гусляр медлил, раздумывая. Совсем не те думы, что хотел, пришли на ум.

— А как же невеста твоя, Изяслав? — спросил он.

— А что она? — пожал плечами новгородец. — Ей что! Год прождала и еще год прождет, а то и два…

— Али пять, — тихо подсказал Буян.

— Али пять, — готовно кивнул Изяслав. — Да что тут думать-то, Буян! Бросай это все — и в седло! Время дорого! Поедем, на белый свет поглядим, до моря Черного дойдем. А там и далее — земля-то, она на море не кончается. Может, где есть края и покраше нашего…

— Да ты что ж, — воскликнул Буян, — совсем не вернуться можешь?

— А что? — подбоченился Изяслав. — Такое и раньше бывало, когда люди за своей долей из дому уходили. Может, все и так! Кто долю свою ведает?.. Так едем?

Буян отступил и покачал головой.

— Нет, — молвил он твердо. — Никуда я не поеду. Да и тебе бы после всех приключений домой спешить, а не бродить по белу свету…

— Меня укоряешь, а сам? Не видно, чтоб ты больно в Новгород спешил!

— Меня там никто не ждет, кроме варягов-мстителей, — ответил Буян. — А тебя там ждут.

Изяслав на эти слова помотал головой и замолчал. Буян глядел на него снизу вверх в надежде, что неугомонный парень одумается. Но Изяслав молвил:

— Так едем?

— Нет, — еще раз повторил Буян.

— Ну, тогда бывай, — сказал новгородец и повернул коня к своим. — Знать, судьба твоя такая — как мне в дальние страны плыть, так тебе — здесь… оставаться!

Он махнул на прощанье шапкой и первым выехал за ворота. Следом потянулись остальные. Трое других новгородцев проводили остающегося Буяна строгими взорами — они-то не забыли, что он бездомный изгой. Да Буян бы не отправился с ними, даже если бы ничто не связывало его с князем.