Клайв Леннард - Источник судеб

— Я опасался за твою жизнь, — сказал Сантидио, — даже повесил тебе на шею медальон Дестандази, но это не помогло.

— Так ван обнаружил чертеж Да Дерга? — нетерпеливо спросил киммериец.

— Да, и решил, что в том месте, где брегон обозначил заброшенное капище, спрятан клад, который «Дочь морей» зачем-то должна отвезти на таинственный остров, не обозначенный больше ни на одной морской карте.

— Ванир прав в одном, — проворчал Конан, — для фаллийцев Арэль, действительно, сущий клад. Если мы не опоздали.

— Значит, сокровищ на берегу нет? — разочарованно спросил Бандерос. — И зачем каким-то фаллийцам нужен какой-то пикт, если, как тебе привиделось, его сожгли или собираются сжечь?

— «Умножающий познания уменьшает желания», — говаривал один мудрец с суповой приправой на лысине, — усмехнулся варвар, — а ты, кажется, больше всего дорожишь своими мужскими достоинствами. Но сам помысли, стал бы я нанимать семь десятков головорезов только для того, чтобы отобрать сундук золота у каких-то пиктов? Нет, преданный мой яйценосец, я хотел, чтобы эти парни поразмялись с более достойным противником.

Он не стал уточнять, что это за противник. На корабле фоморов варвар ясно понял, какая судьба уготовлена его людям, попади они на остров Фалль и сразись с обитателями Железного Замка. Что бы ни говорил Да Дерг, у зингарцев в этом случае не было ни малейшей надежды когда-нибудь еще раз увидеть родные берега.

— А что стало с твоей невольницей? — спросил он дона Эсанди.

— Она досталась победителю, как водится, — ответил тот дрогнувшим голосом и отвернулся.

— Победителю! — фыркнул Бандерос. — Сколько раз я сидел на цепи, но никогда не называл своих тюремщиков победителями. Эй, Сантидио, что ты распустил нюни, словно девственница, проданная в публичный дом, вспомни — с нами сам Конан-варвар, который когда-то спас Кордаву от каменных исполинов! Да этот Отгар — просто плевок под ногами…

— Ты низкий льстец, — прервал его Конан, — я все равно начищу твою рожу за то, что ты нарушил запрет и приволок с собой ванира. Кстати, что он сейчас делает?

— Пробоину в носовой части залатали, воду вычерпали, — сказал Сантидио, — теперь Отгар ведет «Дочь морей» к берегу. Туман все еще держится, но ванахеймец сообразил, что стрелка прибора в капитанской каюте указывает на север и взял курс восток.

— Он неплохо знает пиктское побережье и уверен, что сможет определиться, как только покажутся скалы, — добавил Бандерос, — потом пойдет вдоль берега туда, где, как он думает, спрятаны сокровища.

— Все-то вам известно, — удивился киммериец, — хотелось бы знать — откуда?

— Нам помогает цепь дона Эсанди, — торжественно объявил желтозубый.

— Не темни!

— Все очень просто: два раза сверху приносят баланду и ставят вон у той переборки. Я немало порассказывал в свое время о недюжинной силе капитана Бастана, поэтому тебя посадили на короткую цепь, и никто не осмеливается подходить сюда близко. А дона Эсанди снабдили длинным поводком, чтобы он мог добраться до мисок.

— И что же?

— А то, что здесь когда-то тоже была гребная палуба, а возле переборки сидел гортатор, который повторял команды капитана, приставив ухо к жестяной трубке. Когда нижний ряд весельных отверстий законопатили, трубку снять забыли. Так что, если постараться, можно услышать, многое из того, что говорится на капитанском мостике.

В это время в борт судна что-то ударило, еще и еще. Наверху раздался топот множества ног, потом — плеск весел. «Дочь морей» ускорила ход.

— Кажется, с кем-то встретились, — сказал Бандерос, прислушиваясь к ударам, — сдается мне, что борт с нашей стороны утыкан стрелами. Давай, Сантидио, воспользуйся трубкой.

Дон Эсанди поднялся и заковылял к переборке, гремя кандалами и волоча за собой длинную цепь. Приложив ухо к жестяному раструбу, некоторое время слушал.

— Не понимаю, — сказал он, наконец, — Отгар приказал гребцам сушить весла. Что-то кричит по-ванахеймски… Я не очень понимаю этот язык. Кажется, предлагает нападающим переговоры. Щит… Приказывает показать щит внутренней стороной…

— Так поступают ваниры, когда хотят, чтобы поверили в их мирные намерения, — сказал Конан. — Видимо, наш ван столкнулся с сородичами, раз заговорил на родном языке. А ну-ка глянем…

Слева от киммерийца было весельное отверстие, забитое деревянным щитком и наглухо законопаченное. Варвар сложил пальцы огромных кулаков и, словно молотом, треснул по щитку. Заглушка выскочила — пахнуло морем и гарью: очевидно, нападавшие стреляли подожженными стрелами, которые уже залили водой с верхней палубы.

Конан приник к отверстию. В плотных клубах тумана попутно диере скользила черная тень. Приглядевшись, варвар распознал ванирский дракар — низкое беспалубное судно с высоко загнутым носом, увенчанным головой с оскаленной пастью. Борта прикрывали круглые, окованные железом щиты, парус едва полнился слабым ветром.

— Без весел подошли, — пробормотал киммериец, — наши олухи и проспали. А ваны в тумане издали любой корабль чуют. Но они, кажется, готовы к переговорам: вон тот бородач на корме показывает перевернутый щит. Они приближаются…

Суда сошлись на расстояние полета стрелы, все так же идя параллельным курсом. Кормчий дракара крикнул несколько слов по-ванахеймски.

— Что он говорит? — спросил Бандерос, который не мог встать со своей лавки, но слышал голос снаружи.

— Спрашивает, кому принадлежит наш корабль, — сказал киммериец, понимавший язык ванов. — Но я не слышу, что ответил Отгар.

— Похоже, назвался хозяином, — сообщил Сантидио, — Экотгарстир холтингар тавидир хорна, так, кажется.

— Я, Отгар, сын Холтинга Рогатого, сделал, — перевел Конан. — Утверждает, что построил «Дочь морей», это для вана высшая похвальба. Ублюдок… Ах ты, дерьмо Нергалье!

Последнее относилось к ответному крику кормчего. Разобрав его слова, варвар яростно сжал кулаки.

— Это Фингаст! Второй раз он восстает из мертвых?

— Ты его знаешь? — не понял слов киммерийца Бандерос.

— Еще бы! Я проткнул его некогда в усадьбе Рагнаради, а потом отрезал голову в Турне…

— Э, да ты опять бредишь!

— Ты прав, — Конан сообразил, что его речь действительно может показаться странной кому угодно, — я только собираюсь отрезать ему голову. Но, похоже, Фингаст и Отгар знакомы. Подозреваю, они когда-то вместе обделывали свои грязные делишки. Так и есть, корабли сходятся.

На дракаре опустили весла, он стал быстро приближаться. Когда расстояние сократилось до двадцати локтей, варвар смог разглядеть изуродованное шрамом лицо Фингаста. Ванир стоял на корме подбоченясь, голову его прикрывал рогатый шлем, грудь — кожаные латы, голени — медные поножи. Рядом маячили два воина, готовые заслонить предводителя щитами от коварного выстрела.