Крис Уэнрайт - Ледяной страж

Зеленое колеблющееся пламя освещало уродца снизу, и поэтому его лицо с толстыми, растянутыми в усмешке губами и широкими, как у кхитайца, скулами выглядело особенно зловещим. Тени набегали на узкие глаза и вспыхивали в нефритах, вставленных в глазницы так, что казалось, божество сумрачно и недобро оглядывает и это подземелье, и склоненную спину Гермии, и ее руки, протянутые к нему в тщетной мольбе.

— Ты по-прежнему молчишь? Но почему? О, бог, о кладезь мудрости, о отец наш и повелитель, почему ты не откроешь мне эту тайну? — Колдунья вновь склонилась к алтарю так, что ее тонкие губы коснулись плит каменного пола.

Ответом ей было молчание, только легкий, почти неуловимый для слуха шелест догорающего огня да мрачная и бессловесная усмешка каменного изваяния. Колдунья бросилась ничком на пол, вытянувшись как струна, сжала тонкие руки в кулаки и застучала ими по неровным плитам.

— Я выполнила все, что предписано! Почему же ты молчишь, почему?

Она перевернулась на спину, слезы текли по ее смуглым впалым щекам, оставляя блестевшие в красноватом свете влажные дорожки. Но камень оставался таким же бессловесным и холодным, как и раньше, и причитания колдуньи, ее слезы и мольбы не могли поколебать его вековое безмолвие. Гермия внезапно перестала стенать и поднялась на ноги, короткий просторный хитон едва прикрывал грудь и бедра колдуньи, длинные черные волосы разметались по спине.

Она с тоской смотрела, как последние сполохи зеленоватого пламени, умирая, бросили прощальный свет на выщербленное тело божества. Огонь на алтаре погас, и теперь только слабый свет небольших бронзовых светильников, расположенных у противоположной стены подземелья, вырывал из мрака и колдунью, и продолжавшую загадочно усмехаться статую, и древние плиты святилища.

Женщина бросила последний взгляд на статую и, резко повернувшись, пошла прочь от алтаря, ступая босыми ногами так легко и плавно, что казалось, будто она не идет, а плывет над полом. Дойдя до противоположной стены, Гермия начертила в воздухе магический знак, и ноздреватый камень свода изменил свой цвет с сероватого сначала на желтый, потом покраснел, затем, словно все цвета радуги один за другим пробежали по неровности стены, и, наконец, остановились, приняв вид темно-фиолетовой двери. Колдунья отворила дверь и прошла наружу, светильники по углам подземелья сами собой погасли, издав на прощание шипящий змеиный звук. Святилище окутала тьма.

Гермия, поднимаясь по выщербленным ступеням старой лестницы, в ярости колотила кулаком правой руки по ладони левой — опять, в который уже раз, ее преследовала неудача! Она прочла все старинные свитки, которые оставались у нее от матери, но ей никак не удавалось вызвать голос Этана, а это был единственный способ узнать, где спрятана волшебная чаша Гуйюка. Ее хитон развевался, словно крылья неведомой птицы, под взмахами мечущихся в ярости рук.

— Где вы, ленивые шлюхи? — закричала она, не обнаружив в большом зале своих служанок.

На крик вбежали две девушки и склонились в поклоне перед своей госпожой.

— Ты сама отправила нас прибирать твою спальню, госпожа, — защебетали они, исподлобья пытаясь взглянуть на колдунью, чтобы определить степень ее гнева.

— Тише! — прикрикнула на них Гермия, немного приходя в себя. — Где этот ублюдок Саятбек?

— Я здесь, госпожа. — В комнату ввалился, тяжело отдуваясь от быстрой ходьбы, невысокий, невероятной толщины человек в белом, вышитом разноцветными нитями тюрбане. На пальцах толстяка, казалось, не оставалось ни одного свободного места, все они были унизаны перстнями и кольцами с множеством блестящих камней.

— Мне нужно еще свежей крови. — В глазах колдуньи сверкнул огонь.

— Госпожа, — взмолился толстяк, падая на колени, — где я тебе сейчас найду то, что ты просишь? Посмотри, уже глубокая ночь!

— Придется превратить тебя в дерьмо верблюда. — Колдунья погрозила ему согнутым пальцем. — Забыл, мерзавец, как я тебя вытащила из-под топора палача?

— Как не помнить, госпожа! — завыл толстяк и подполз поближе к хозяйке, норовя чмокнуть ее в руку своими жирными губами.

— Пшел вон, мразь! — Гермия ткнула босой ножкой его прямо в лицо. — Хорошо, я подожду до завтра, но если ты не приведешь мне новую кровь… пеняй на себя! Кстати, ты точно знаешь, что эта рабыня была девственницей? — грозно спросила она. — Я уверена, что у меня ничего не получается именно из-за тебя, толстый ублюдок!

Саятбек в испуге закивал головой, не решаясь произнести ни звука.

— Если еще раз промахнешься, тебя не спасет ничто. Завтра, в полдень!

Гермия кивнула служанкам и в их сопровождении отправилась в спальню, бросив последний грозный взгляд на распростертого на полу нерадивого слугу.

— Это было бы неплохо! — усмехнулся Джемах. — Я бы даже сказал — очень хорошо, если это действительно он! Ты знаешь, кто такой этот Конан?

— Слышать приходилось немало, но вот увидел впервые — похоже, его долгое время не было в Аграпуре, — ответил Саудан, который, бросив свой ужин, отправился к хозяину, чтобы рассказать о происшедшем в таверне и попытаться склонить Джемаха к тому, чтобы тот помог ему вытащить гиганта-варвара из темницы.

— С таким рубакой, как он, не пропадешь нигде. — Джемах огладил свою курчавую бороду. Видно было, что ему доставляет удовольствие чувствовать под своими пальцами ее тугие завитки. — Лет шесть-семь, а может быть, и больше, точно уже не помню, он служил в армии правителя Илдиза. До капитана, между прочим, дослужился. А потом что-то у него произошло с сыном верховного жреца Тугрила. Говорили, что вроде бы бабу не поделили или что-то в этом роде. В общем, Конан убил Оркана, а после этого исчез — никто его здесь больше не видел.

— Надо что-то предпринять, хозяин. — Капитан «Утренней Звезды» даже ногами перебирал от нетерпения, словно конь, готовый сорваться с места.

— Ты прав, надо действовать! — Джемах хлопнул в ладоши.

Вошедшему слуге он приказал запрячь повозку, а сам направился в угол своего кабинета, к большому, окованному толстыми железными полосами сундуку. Вытащив из-за пояса ключ, купец отомкнул замок, поднял крышку, пошарил в глубине сундука и вытащил кожаный мешочек.

— Лови! — бросил он его Саудану.

Капитан поймал предмет, но чуть не выпустил из рук, настолько мешочек был тяжелым.

— А ты что думал? — засмеялся Джемах. — Задешево такого бойца не отдадут, да и поторопиться следует, пока все это не дошло до городских чиновников. За этим киммерийцем тянется такой хвост преступлений, что если мы не будем действовать расторопно, даже моих связей может не хватить, чтобы вызволить парня.