Джей Болтон - Цена любви

Кудесник — совсем еще юноша, наверняка из недавно посвященных, сразу не понравился Конану. Он был уже лыс с острым шишковатым черепом. Жадные бегающие глазки так и шарили по карманам киммерийца.

Маг суетливо расхаживал по комнате, пока варвар излагал ему суть дела, и от нетерпения потирал руки.

— Вот эта коробка… Сколько ты возьмешь за работу? — закончил Конан рассказ.

— Всего двенадцать золотых, мой господин, — с заискивающей улыбкой торопливо откликнулся Гаэим и заплясал вокруг табурета, на котором сидел киммериец.

— Двенадцать?! — Конан вскинул бровь. — Но Басилис говорил мне о двух.

— Тяжелые времена, господин, — залебезил, в испугавшись потерять клиента, чародей. — На все поднялись цены, но я готов уступить тебе две монеты.

— Ладно. Держи свои деньги и назови мне имя человека, владельца этой проклятой коробки.

Конан даже не успел заметить, как золото исчезло в складках туники мага. Лицо Газима просияло от счастья.

— Не так все просто, господин. Здесь нужны особые приготовления. Оставь мне вещицу, зайди за ней завтра с утра, и я скажу тебе имя ее прежнего владельца.

— А нельзя ли побыстрее, — досадливо скривился киммериец, уже жалея, что связался с этим проходимцем. Ему-то казалось, что дело тут совсем пустяковое.

Но маг заверил, что сделать эту работу быстрее будет решительно невозможно, и пустился в долгие рассуждения по поводу сложности задачи. Конан ничего не понял из его объяснений, но поверил кудеснику на слово.

Покинув дом Газима, он бесцельно побродил по городу и вернулся на постоялый двор. Заказал себе в комнату вина и мяса, ушел наверх и там взаперти провел весь день и ночь, в ожидании утра.

Чуть только рассвело, он был уже у дома Га-зима. На долгий требовательный стук ему никто не ответил. Конан осторожно потянул за железное кольцо, и неожиданно легко дверь открылась. Из глубины дома потянуло запахом гари. Что ж, пожары — дело обычное, и киммериец не нашел в этом повода для беспокойства, но все же: непонятная тревога навалилась на варвара.

Конан негромко окликнул хозяина, но не получил никого ответа. Тогда он прошел внутрь дома и побрел чередой коридоров, ориентируясь на источник запаха. Чем дальше шел киммериец, тем тверже убеждался, что пожар случился как раз в рабочих комнатах Газима. Дверь в мастерскую мага куда-то исчезла вместе с косяком. Сам кабинет, почерневший от гари и копоти, являл собой настоящее поле боя, как будто здесь пронеслась орда диких пиктов. Все, что могло гореть, исчезло в пламени пожара, многочисленные плошки, кувшины и горшки устилали пол сплошным ковром из глиняных черепков. Не уцелело ничего. Киммериец не сразу заметил Газима. Маг так ужасно обгорел, что превратился в черную головешку. Одежда его истлела, и все тело покрывали страшные ожоги. Он сидел на полу, бессильно прислонясь спиной к стене, и если бы он не открыл глаза, загоревшиеся на обожженном лице двумя белыми пятнами, то Конан его бы и не нашел.

Газим с укором посмотрел на киммерийца и слабо пошевелил потрескавшимися, кровоточащими губами. Конан приблизился и присел рядом, силясь разобрать хотя бы слово. Но понять мага было невозможно.

Газим совсем обессилел и обезумел от боли. Жить ему оставалось недолго, и Конан стал действовать быстро и решительно.

Отправившись на кухню, он перерыл всю кладовку и там, среди кувшинов с оливковым маслом нашел запечатанную баклагу превосходного аквилонского вина. С этой находкой вернулся к умирающему, отбил горлышко фляги и осторожно влил несколько капель в приоткрытый рот чародея. Газим не сразу почувствовал вкус вина, ожоги его были так глубоки, что превратили небо и язык в сплошную кровоточащую язву.

Конан терпеливо вливал ему в рот каплю за каплей, пока баклага не опустела на четверть. Наконец вино добралось до неповрежденных тканей и возымело свое действие.

Газим открыл глаза и встретился с напряженным взглядом киммерийца.

— Из-за тебя… — прошелестели его полумертвые губы.

— Кто здесь был? — беспощадно спросил Конан, приблизив ухо к самым устам чародея.

— Огненный демон… — выдавил Газим и надолго замолчал, только тяжелое прерывистое дыхание говорило о том, что он все еще жив.

— Ты узнал имя человека? — Конан был непреклонен.

— Амалес… демон — его работа. Он нашел меня… Почувствовал заклинание. Я справился… Это нечестно… всего десять золотых… Вот, возьми…

Конан проследил за взглядом Газима. Маг, не в силах пошевелить рукой, разжал пальцы — его ладонь сжимала злополучную ореховую безделушку.

Конан спрятал ее в карман и поднялся на ноги.

— Ты честный человек, Газим, хоть и маг. Если это тебя утешит, то, клянусь жезлом Митры, смерть твоя не сойдет с рук Амалесу… — Киммериец хотел еще что-то добавить, но заметил, что маг его больше не слышит — душа несчастного отошла в небесные чертоги Бога Света.

Конан покинул дом Газима и медленно побрел по улице.

Итак, Амалес. Имя этого чародея было на устах всей Заморы. Звезда его внезапно появилась на небосводе и вспыхнула с такой неистовой силой, что свет ее был заметен даже в самых глухих трущобах Скотного Двора. Новый придворный маг был фигурой деятельной и выдающейся. Его боялись все: от нищих побирушек до старших военачальников и верховных жрецов.

Он жаждал славы и власти, и в короткий срок получил то и другое, став главным советником и доверенным лицом правителя во всех делах государства. И хотя многим это пришлось не по душе, но никто не хотел связываться с придворным чародеем, ибо всем было хорошо известно, как расправлялся тот со своими завистниками и недоброжелателями. Теперь все вставало на свои места — разумеется, бойня в доме Хазиля была делом рук искушенного мага. Такая куча золота распалила бы алчность любого человека, будь то разбойник или чародей — в этом Конан не сомневался. Но как Амалес узнал о сделке, киммериец понять не мог, однако собирался выяснить в ближайшее время.

Незаметно для себя самого, ноги привели киммерийца в центральную часть города. Сюда не проникал тяжелый дух окраин. Улицы были чисты и опрятны, в каналах спокойно текла прозрачная, хрустальная вода. Умиротворенно журчали фонтаны в ореолах радужных брызг. Дворцы и роскошные дома за высокими неприступными стенами прятались в густой зелени садов и парков. Многочисленные стражники на улицах бдительно следили, чтобы взоры благородных господ не оскорблял вид нищих и бродяг и древками длинных копий гнали отсюда попрошаек.

По мостовым ходили важные вельможи в богатых одеждах и золоте, брели серые вереницы паломников.

Конан уже ловил на себе настороженные недовольные взгляды стражников, но не обращал на них особого внимания. Он знал, что его ищут, но ищут в другой части города. Шпионам правителя и в голову не могло прийти, что у варвара хватит дерзости явиться сюда и спокойно разгуливать по центральным улицам. Одежда Конана, хоть и лишенная лоска, была добротной и чистой, отнюдь не походила на нищенские лохмотья. Гораздо больше беспокоил охранников длинный меч киммерийца — оружие в руках такого гиганта могло лишить покоя кого угодно, и стражникам становилось неуютно при виде праздно слонявшегося у них перед носом варвара. Мирный внешний вид киммерийца их не мог обмануть — ведь никогда не угадаешь заранее, что может выкинуть дикарь.