Александр Рыжков - Они мечтали (Сборник рассказов)

Росточек креп с каждой едой. Нанаши не жалел на него воды. Иногда сам оставался без питья, но апельсиновое деревце не прекращал поливать.

За такую щедрость окрепшее дерево решило вознаградить своего хозяина. Оно дало цвет. Белая Комната пронизанная кисловатым запахом апельсиновых листьев и сырой земли дополнилась новым, мягким ароматом. Опытный Нанаши вырвал из головы немного волос и принялся поочерёдно макать их в пыльцу усеянных по всему дереву цветов. Ведь если не он, то кому ещё их опылять?

Опавшие лепестки обнажили крохотные зелёные шарики плодов.

Нанаши бережно вытирал пыль с каждого листика. Закончив, он направился к подносу с едой, покорно ждавшему его в стене напротив. Вдруг раздался шипящий звук. Из потолка вырывалось пламя, окутывая собой апельсиновое дерево. Нанаши увидел как беззащитные листья съёживались и пузырились под тяжестью жестокого огня. Не прошло и секунды раздумий, как он бросился в столб смертоносного пламени в надежде сохранить своё дерево. Но дерево спасти не удалось. Как и самого Нанаши…

Постановление

Паразирянин Анеислиф всеми поджелудочными мешочками предчувствовал беду. Сегодня предстояло выступить перед представителями Галактической Ассамблеи с заключительным предложением по поводу колонизации Третьей от звезды Криндо-12 Планеты. Радикальные представители Колонизационной партии, которых большинство, скорее всего, всё опротестуют. Даже двухдневному кокону известно, чем этот протест может закончиться. В самом лучшем случае – смещение с должности Главы колониальной комиссии.

Собрав остатки оптимизма в клешнеподобный кулак, Анеислиф выплыл на сцену на летающем кресле. Не обращая внимания на негативно настроенные взгляды, он приступил к своей речи:

– Почтеннейшие члены Галактической Ассамблеи, мне выпала честь представить вашему вниманию предложение, основанное на результатах исследований биологических популяций Третьей от звезды Криндо-12 Планеты.

Все вы имели прямой доступ к отчётам нашей комиссии. По взглядам я понимаю, что вас не устраивает ход дела. Сказать по правде, я сам далеко не в восторге. Но это не меняет сути.

Проведённые эксперименты над многочисленными испытуемыми неосознанно мыслящих биологических видов не дал весомых отклонений от нормы. Радикально другое дело обстоит с мыслящими.

Разумным обитателям Третьей Планеты свойственны неприродные пути поведения. В нашем языке нет их аналога, поэтому нашей комиссией предложено использовать термины аборигенов. "Сострадание", "Любовь", "Забота" – чувства, неведомые всем известным нам формам мыслящих, включая и нас, паразирян.

Человеку (как называют себя мыслящие Третьей Планеты) свойственно идти на "самопожертвование" ради своих собратьев если он испытывает к ним хотя бы одну из вышеназванных форм переживания. Ко всеобщему удивлению, "самопожертвование" может быть применено и к иным биологическим формам, значительно уступающим по разуму или вообще без такового.

На основании постановления Галактической Ассамблеи N214-ЯЧ, принятой более пяти тысяч лет назад, но до сих пор имеющей юридическую силу, Колониальная комиссия ставит вопрос о сохранении биологического вида сознательно мыслящих обитателей Третьей от звезды Криндо-12 Планеты. Более того, мы считаем необходимым вывод наших войск с оккупированных территорий, а самой Планете – присвоение статуса Межгалактического заповедника. Существа, обладающие кардинальными отличиями эмоционального фона от всех иных известных нам сознательно мыслящих, заслуживают как минимум право на существование. Какими бы примитивными они не были в своём технологическом развитии…

Выступление Анеислифа вызвало громадный всплеск эмоций. Как он и предполагал, представитель Колонизационной партии выступил с категорическим протестом. Его речь переполняли фразы типа: "ничтожные твари", "недостойны существовать в одной галактике с паразирянами", "слабоумные невежества" и в таком же духе.

Но, несмотря на многочисленные возражения, предложения Главы колониальной комиссии (с перевесом всего в несколько голосов) были одобрены и приняты к исполнению.

Оставшимся в живых после сокрушительных атак паразирян людям было даровано право на существование…

Рыжков Александр Июнь, 2007 год

– С Новым Годом, сынок! – поздравила мать.

Часы показывали без пяти минут двенадцать.

Уперев дно бутылки в колено, Виктим расшатывал пробку. Лицо его было напряжено, лоб покрывала испарина. Проклятая пробка никак не хотела поддаваться. Ещё усилие. Ещё чуть-чуть. Ну же. Ну-у же… Ох уж эти вакуумные пробки! От напряжения на загоревшей руке вздулись сизые вены.

– Чпом! – пропела пробка и устремилась ввысь.

Из бутылки вырвалась нетерпеливая пена. Блестя на свету дневных ламп, она кривым фонтаном облила праздничный стол, бокалы гостей, штаны Виктима.

Часы показывали без минуты двенадцать.

– Друзья! – поднял над головой бокал Виктим. – Мы все собрались в моей скромной обители с тем, чтобы проводить в последний путь этот Год! Он принёс нам много радостей, веселья, приятных воспоминаний… За это мы благодарны ему. Пусть иногда нас постигали и разочарования. Не без них… Без плохого – сами знаете!

Раздался мелодичный бой настенных курантов.

– Один! – хором загалдели гости. – Два! Три!

– В общем, давайте выпьем за то, чтобы всё плохое, что было – осталось в прошлом! – продолжал хозяин.

– Четыре! Пять! Шесть! – в такт курантам соглашались с ним гости.

– А Новый Год принёс нам только счастье!

– Семь! Восемь! Девять!

– Пусть все наши желания осуществятся! Пусть всё у нас получится!

– Десять! Оди-инадцать! Две-ена-адца-ать!!! С Новым Годом!

– Ура-а-а! – подхватил Виктим. – С Новым трёхтысячным Годом!

На памяти у Виктима не было лучшего Нового Года. Гости были более чем веселы, доброжелательны, любезны. Шампанское било бесконечным гейзером. Даже захудалая квартирка казалась больше, объёмнее. Словно превратилась в двухэтажный домик у реки, о котором он так мечтал…

– Вик, – обратился один из гостей. Лицо его было более чем знакомо. – Твоё здоровье, дружище!

– Спасибо, – смутился Виктим, – И твоё.

– Нет! – осадил его гость. – Твоё здоровье! ТВОЁ! Ребят! – крикнул он, – давайте выпьем за здоровье Виктима! Нашего самого лучшего друга и гостеприимного хозяина!

– Ну, право, даже не знаю… – ещё больше смутился хозяин.

– ТВОЁ ЗДОРОВЬЕ, Виктим! – подхватили все.

Странно…

Лица гостей были до боли знакомы, но как не пытался Вик – ничего вспомнить о ком-то из них не мог…

– Выздоравливай, Виктим, сынок, выздоравливай… – умолял заплаканный голос матери.