Александр Рыжков - Они мечтали (Сборник рассказов)

Внутри древнего государства Клансаавии вырастала новая, дисциплинированная страна "бескрылых калек", как их было принято называть. Слишком поздно спохватились власти Клансаавии, недооценившие потенциальную опасность развала государства. Былая мощь старинной державы треснула как скорлупа, сквозь которую пробился клюв Услидоолии…

Прошло двадцать пять циклов с того дня, как Уии впервые поделился своими мыслями с Доолом и Слиивом. Клансаавия распалась на множество небольших княжеств, населяемых немногочисленными крылатыми жителями, побоявшимися лишить себя возможности летать. Ни одно из этих княжеств не могло сравниться с могуществом молодой державы Услидоолии.

"Калеки", как их было принято когда-то называть, теперь считались наиболее уважаемыми и привилегированными обитателями всех Великих земель…

Хоть Услидоолия и была государством, управляемым Советом старейшин, но главным в ней, безусловно, являлся Уии. О нём ходили легенды, как о бесстрашном и героическом алканжооине, бросившем вызов всем трудностям и создавшим единую, непоколебимую и могущественную державу. Всем, что есть у народа, он обязан Уии. Можно с уверенностью сказать, что многие считали Уии богом, спустившимся с изумрудных просторов небес, чтобы спасти всех от неминуемой гибели…

Слиива и Доола почти не вспоминали. Все их заслуги приписывались Уии. Но они не сильно этому расстраивались. Или делали вид, что не расстраиваются…

Однажды Уии проснулся от боли, пронзившей его ороговевшие отростки. Боль до того была несносной, что он невольно застонал. Словно сотни иголок ежесекундно вонзались в его тело. Обессилев, он упал на пол и потерял сознание.

Уии очнулся. Боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Был день, солнце нежно заливало бархатным багрянцем изумрудные облака. Уии догадался, в чём дело. Он с опаской оглянулся за спину. Из хитинового панциря торчала пара крепких прозрачных крыльев. Без колебаний он взмахнул ими и взмыл в бесконечное небо…

Рыжков Александр Октябрь, 2006 год

Первые лучи солнца лениво разливались по крышам, со стен стекали на деревянные ступеньки крыльца и засохшую траву двора. Озаряли немногочисленные стойла. Золотом зажигали налитые колоски шуршащей на ветру пшеницы…

Чип недовольно поморщился и поглубже зарылся в грязь.

Шиз с нечеловеческим треском потянулся, зевнул. С нетерпением сполз с сетчатого гамака. Пошарил в карманах (спал он в одежде), достал небольшую курительную трубку, грязно ругнулся и отправился в дом на поиски махорки.

Бумажный шорох и звон пустых металлических банок разбудили Рика. Больше всего на свете он не любил, когда его будят…

– Какого чёрта? Шиз!

– Курить хочу!

– Меня-то зачем будить, сын ты скорпиона этакий?!

В комнате появилась самодовольная морда Шиза с трубкой в зубах. Из трубки валил едкий дым.

– Время уже! Дел сегодня много!

– Ты же знаешь, что меня будить нельзя! Сам проснусь! – завопил Рик, – Я хоть раз вставал поздно?! Жаворонок ты беспёрый!

– Было разок-другой. Когда брагу всю ночь пили. Ты тогда весь день в постели пролежал… А ещё раз…

Шиз недоговорил. В лицо ему врезалась набитая соломой подушка. Он только и успел недовольно крякнуть…

Он притоптал рассыпанные угольки табака. Поднял упавшую трубку и вышел во двор, что-то невнятно бормоча себе под нос.

Сон не лез в голову. Ещё немного полежав, Рик встал с кровати. Вышел во двор. Умыл лицо холодной водой из уличного умывальника. Посетил зловонное деревянное строение, именуемое туалетом. Вновь умылся. Из подсобки доносился тонкий скрежет металла. Рик зашёл туда.

Полумрак. Сквозь щели досок пробивался свет. На деревянной коробке сидел Шиз. Точил топор.

– Ты хоть не меня укокошить решил?

– Тебя укокошишь…

– Значит, откладывать уже не будем?

– А что делать, Кувалда, выхода ведь другого нет?

– Ну, я не вижу… Эй, я же просил больше меня так не называть!

– Ты меня Шизом называешь, почему мне тебя "Кувалдой" не называть?

– Но Шиз – твоё имя… Тебя так наши родители назвали, помнишь?

– А может, мне бы не хотелось, чтобы они меня так назвали! Ты об этом не задумывался?

– А мне-то что?

– Тебе, конечно, ничего. Тебя нормальным именем назвали…

– А твоё чем ненормально?

– Шиз – шизофреник, шизик, шизоид… Слова синонимы, корень один…

– Да, согласен, и все они подходят под твоё описание.

– Не буду спорить. Но подумай сам, был бы я таким, если бы меня назвали, скажем, Александром? Или этим, как его… тьфу ты, забыл…

– Вот именно! забыл! Такими именами уже сотни лет никого не называют!

– А мне всё равно! Хоть Рудольфом, хоть Арсением! Но чтобы имя хорошее… А-то Шиз да Шиз…

– Ты хочешь, чтобы я тебя Арсением звал?

– Нет!

– Рудольфом?

– Нет!

– Тогда кем?

– Никем! Поздно уже, Кувалда, меня другим именем звать!

– И как тебя после этого понимать?

– А никак! Не поймёшь ты меня, так как имя у тебя хорошее, а у меня – шизоидное!

– Да ну тебя! – махнул рукой Рик, – одну чепуху несёшь, как тебя понять?

Шиз углубился в процесс заточки топора. Содержательный диалог прекратился…

Рик вышел во двор с большим ведром в руке. Подошёл к мешку с отбросами, лежавшему возле крыльца. Наполнил ведро. Залил водой. Чип с ленивым интересом следил за ним.

– Эй, Чип, сегодня тебе крупно повезло…

Чип нехотя хрюкнул. Заплывшие жиром глазки весело глядели на хозяина. Он вновь хрюкнул, на этот раз более жизнерадостно. Поднялся на короткие лапки и мордой уткнулся в проём между досками вольера. Ещё раз хрюкнул. Казалось, что нет кабана счастливей на всём Земном шаре…

– На, поешь, дружище.

Рик вылил содержимое ведра в лоханку. Чип со всей присущей ему жадностью принялся есть. Фермер принёс ещё пару вёдер.

Из подсобки вышел Шиз. В одной руке он держал слегка поржавевшую кувалду, в другой – топор, из кармана тряпичных брюк торчало лезвие ножа. Он положил инструменты рядом со стойлом кроликов. Сероватые комочки шерсти в ожидании столпились у стенки.

– Шиз, покорми кролей, пока я тут… с Чипом…

Шиз беспрекословно исполнил поручение. Кролики кинулись поедать помои. Интересное зрелище. Возятся, толкаются, даже кусаются в надежде не упустить свою порцию…

Чип с трудом доел остатки "завтрака" и рухнул в грязь. После столь сытной трапезы можно и вздремнуть часика три-четыре…

– Давай Рик, он спит.

– Легко сказать: "Давай, он спит"! У самого, наверное, кишка тонка.

– Не моя это работа, Рик… А то, что кишка тонка, так отчего ей быть толстой? Я его ещё кабанчиком на руках нянчил… Привязался…

– А я не привязался, по-твоему?