Джезебел Морган - Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности

Согнав с лица вежливую гримасу, с усилием тру виски. Пока что либо предпринимать рано. Значит можно (скорее, необходимо) вспомнить о своей ученице.

Осторожно тянусь к её разуму, нежными и ласковыми прикосновениями убеждаю, что я – своя, не надо меня вышвыривать в сумрачные миры, не надо…ай! Вышвырнула! Восторженно перевожу дыхание. А девочка не так уж и бесперспективна, как мне начало казаться!

Закрываю глаза и снова пытаюсь проникнуть в разум Риды, но на этот раз взываю к своей крови, которой я её напоила. Слабый отклик, задавленный ненавистью девчонки ко мне. Значит так? Прекрасно… Прекращаю ломиться в закрытую дверь с тараном… Я ведь не хочу заработать напрасную головную боль себе и ей? – Вопрос, стоящий вдумчивого спора… тем более, что дверь открывается на себя.

Надо всего лишь заставить себя поверить, что я – это она.

Ага, всего лишь.

Но у меня получается.

Отходят вглубь сознания горькие картины памяти, теряют своё значения прежние проблемы… Мне – шестнадцать кругов. Я запуталась в жизни и в доверии. Меня унизила наставница… Меня утешает наставник…

У него тёплые губы и шелковистые волосы, которые так приятно перебирать.

Что??!!

Вспышка удивления-непонимания-отрицания-гнева позволяет провести если не чёткую грань между моим сознанием и разумом Риды, то хотя бы обозначить разницу.

Я-то, во всяком случае, не отношусь к Сыну Ночи с такой щенячьей нежностью!

Впрочем, мне всё равно, какими методами Кир будет обучать Риду своей магии. И если ему для этого необходима её детская, первая влюблённость, от которой потом не отделаешься, то это только его дело. Меня это не касается. Меня интересуют только воспоминания и чувства девчонки. Осторожно касаюсь хрупких бликов памяти, тревожу один, другой… Наверное, Рида сейчас не понимает, почему в тёплых объятиях Сына Ночи её память непроизвольно начинает ворошить прошлое.

Аккуратно извлекаю из памяти нити чувств, рассматриваю сияющие ленты, дивясь их сосредоточенно-резкой красоте. И тяну, тяну, тяну… Гнев, обида, недоверие, страх, страх, страх, боль, гнев, ненависть, страх… И так до бесконечности тянуться сложные рисунки, составляющие неколебимую основу личности нашей ученицы.

Ловлю её чувства к Киру: к моему удивлению, не безответная влюблённость, а недоверчиво-грустное осознание… чего-то страшного. Того, что от нас (меня) ей уже никуда не деться. Да, сильно её впечатлил сегодняшний урок…

– Ну почему она так? – обиженно дрожит то ли мой, то ли её голос.

– Успокойся, – лаконично-скупые, но очень точные слова Кира, – Она – Дикая, это её суть, её жизнь. Её просто не научили вовремя, что вокруг неё находятся не марионетки её интриг, а живые люди.

– Но я её ученица! – звенит прекрасный в своём негодовании голос.

– Ей всё равно. Она делит всех людей на тех, кто может послужить её интересам, и тех, кто ей бесполезен. Последних, если те встретятся на её пути, когда у неё плохое настроение, она убивает. Так что нам ещё повезло, что Дикая нас определила в первую категорию, – тонкая и горьковато-терпкая ирония в голосе.

С горечью понимаю, что меня считают хуже, чем я есть. Или… это я льщу себе, не зная всей своей подлости?.. Интере-е-есссно…

– Почему она такая? Я ведь знаю, что она – хорошая! Иначе я бы не пришла тогда…

Всё верно, девочка. Между жизнью и смертью ты искала тех, кто тебе поможет, кто не причинит вреда, сразу записав их (нас) в добрые и хорошие. Но…

– Всё относительно, Рида. То, что она тогда решила помочь тебе, не зная, что ты сможешь стать нашей ученицей, ещё не значит, что она действительно добрая. В первую очередь – расчетливая. А казаться белой и пушистой – выгодно.

Согласна. Им доверяют больше, с них и спрос меньше. Всё просто.

Неуверенный скрип двери. Удивляюсь вместе с Ридой – кто мог к ним (нам) прийти? Кому мы (они) нужны?

Оказалось, мне.

Смотрю на себя глазами Риды: высокая и нескладная фигура застыла в дверном проёме, словно мгновенно окаменев. Пустой и безумный взгляд устремлён в бесконечность, плотно сжатые губы кривятся в усмешке. От неё веет холодом.

Ученица испуганно прижимается к Киру, она пылает искристо-серым страхом, к которому примешивается настороженность. Бедная девочка уже не знает, что от меня ждать? Ну-ну.

Усилием воли вышвыриваю себя из её сознания. Удивлённо смаргиваю, дожидаясь пока пройдёт головокружение и рассеется тьма перед глазами. Чувствую на себе напряжённые взгляды.

– Рида, выйди. – Ничего более умного в голову не пришло. Поймав в глазах ученицы пламя зарождающегося гнева, добавляю, – Пожалуйста.

– Но это моя комната! – Девчонка решила показать свой характер? Не будь мне так необходимо поговорить с напарником, я бы всё-таки поучила её уму-разуму. Но сейчас не время.

Абсолютно спокойно пожимаю плечами.

– Кир, – прямой и требовательный взгляд. Новая информация! Потом с девчонкой намилуешься!

Сын Ночи осторожно отстраняет от себя удивлённую ученицу и всем своим видом выражает готовность идти за мной. Стремительно покидаю комнату Риды. Дождавшись, когда за Киром захлопнется дверь, позволяю себе нервно передёрнуть плечами.

– Мне кажется, или ты действительно горишь желанием мне что-то сказать? – не оглядываясь спрашиваю у Кира. Он чуть удивлённо приподнимает брови.

– Я уже всё тебе сказал.

– Хм. И когда же?

– Только что, – он неприятно улыбается, не спуская с меня ледяного, изучающего взгляда.

Задумчиво перебираю в памяти всё, сказанное им сегодня.

– Как ты смог определить, что я находилась в теле Риды? – с научным интересом наблюдаю, как Сын Ночи колдует над нашей дверью. Определить, на что он её заговаривает, у меня не получается, но я точно уверена, что на этот раз девчонке не удастся ворваться в комнату во время разговора, который ей слышать не желательно.

– Похоже, церковники не зря говорят, что глаза – зеркала души. Я заметил в зрачках Риды алое пламя, которого не было раньше. Может, она и не почувствовала твоего присутствия, но для меня оно было очевидно.

Криво улыбаюсь.

– И ты высказал ей всё, что не осмеливался сказать мне в лицо, зная, что я всё равно услышу и запомню.

– Именно так. Так что ты хотела мне сказать?

Хмурюсь, пытаясь подобрать слова.

– Охотники в городе.

Кир моментально теряет своё привычное благодушие и спокойствие.

– Кто? – В его голосе звенит ледяная сталь, окутанная туманом ночи. В глазах зажигаются чёрные звёзды.

– Лаэра и Керенс ленн'Тарне, Лунные.

Мне можно было и не называть их родовое имя. Последние наследники Лунной династии, избежавшие огня аутодафе. Достойные Охотники и опасные противники.

Дверь несколько раз дёргается, затем (убедившись в невозможности открыть её), в неё вежливо стучат. Многозначительно переглядываемся, тоскливо возводя очи горе. Я неслышно отхожу к окну, Кир стоит у двери, готовый распахнуть её по первому моему знаку.