Джеффри Арчер - Месть Бела

– Момент, уважаемый Савгор, – вдруг жестко перебил его Родукар. Он повернулся лицом к киммерийцу и, казалось, вглядывался в него слепыми глазами. А потом медленно проговорил: – Согласно древним законам, которые никто не отменял, я, причащающий, имею право на сомнение.

Слова эти, бессмысленные для Конана, потрясли аудиторию. Родители мужа и жены замерли как истуканы, Хайри судорожно всхлипнула. Савгор крепко сжал ее плечо и выдавил из себя:

– Почтенный Родукар, как ты смеешь…

– Законы никто не отменял, – повторил лысый. – А я дорожу своей благородной работой. И ты, Всезнающий Бог, надеюсь, не будешь противиться правилам, которые установлены твоими же братьями?

Не зная, что сказать на это, Конан промолчал. И поступил, как оказалось, мудро: приняв его молчание за согласие, Родукар вынул из широкого рукава тонкое изящное лезвие длиной и шириной не больше мизинца взрослого человека, поднял его над головой и вопросил:

– Кто может сказать, что я держу в руке? Слепой Савгор протянул было руку, чтобы коснуться предмета, но, услышав его движение, Родукар отступил на шаг, в сторону свекра и свекрови.

– Так что же это?

Все настороженно молчали.

Тогда Родукар вновь повернулся к Конану:

– Никто не может сказать, что я держу в руке, пока не дотронется до этого. Такое знание принадлежит только Богам. Итак, Всезнающий Бог, называющий себя Конаном, можешь ли ты сказать, не касаясь, что я вынул из рукава?

«Их боги зрячи, вот в чем заковыка! – вспыхнуло в голове киммерийца. – Ах ты, хитрый лысый пень, сейчас я покажу тебе, кто тут есть бог…»

И, шалея от собственной смелости, Конан проговорил:

– У тебя, любезный мой Родукар, в руке нож. Небольшой, но вполне достаточный для того, чтобы раскровенить нос достопочтенному ткачу Нигуму, если ты сделаешь еще один шаг назад.

Ножик исчез в рукаве столь быстро, как и появился.

– Родукар, не хватит ли? – тихо сказала Хайри. – Если Бог рассердится…

Родукар казался растерянным. Впрочем, он быстро справился с собой и вежливо поклонился Конану:

– Прошу извинить меня за сомнение, Всезнающий Бог, – проговорил он. – Но не мы придумали законы и не нам не следовать им. Любой может присвоить себе звание Бога, но не каждый может выдержать испытание сомнением… Просто я никогда раньше не слышал тебя, хоть и проводил церемонию тридцать восемь раз. Надеюсь, ты не обиделся на меня.

– Закон всегда закон, – осторожно ответил Конан. – И я доволен, что ты чтишь его. – И подумал: «Ах ты, старый лис, не зря ты показал мне именно нож. Если б я не увидел его, то наверняка почувствовал бы между собственных ребер… Однако – еще те боги у этих ребят!»

– Ну, а теперь, когда сомнение разрешилось, – подал голос нетерпеливо топчущийся позади Савгор, – не пора ли начать церемонию?

– Да-да, конечно, – засуетился Родукар. – Извольте занять подобающее Богу место, светлейший Конан. – И он указал рукой на импровизированный трон.

Вжившись в роль бога – была не была, – киммериец с достоинством поднялся на помост уселся на холодное деревянное сидение. Передвинул мешающий меч из-за спины к плечу. Отсюда прекрасно был виден стол и младенец на нем.

– Начнем, – к самому себе обратился Родукар.

– И началось, – поморщился варвар, заливая горечь воспоминаний терпким вином Симура. – Многое я на свете я повидал, уважаемый мудрец, но такое мне пришлось лицезреть впервые. Этот «причащающий», Родукар плешивый, напоил младенца какой-то пакостью из рожка. Ребенок сначала захныкал, но потом утих: видно, сонным зельем шарлатан его напичкал. А папашка с мамашкой и ихние родители смотре… ну, то есть слушали очень внимательно, будто чудо какое-то происходило.

Когда младенец уснул, Родукар вынул откуда-то из складок своего балахона тонкую портняжную иголку, в которую уже была вставлена завязанная на узелок на конце нитка. И только тут Конан сообразил, что сейчас произойдет. И до боли в пальцах вцепился в подлокотники кресла – чтобы не закричать от ужаса. Но не смотреть он не мог.

Словно заколдованный, киммериец смотрел, как Родукар, нащупав длинными чуткими пальцами веки младенца, занес над ними зловеще поблескивающую в свете факелов иглу.

Все остальные, кроме Конана, тихо затянули медленный, щемящий душу вой:

Игла ткнулось в левое верхнее веко новорожденного, пронзила плоть; натянулась нежная кожа, лопнула, и в сопровождении капли крови иголка вышла с другой стороны. Родукар вытащил иглу, потянул вверх; за иглой последовала обагрившаяся нитка.

Младенец захныкал, но не пошевелился. Капли крови покатились по его пухленьким, розовым щекам.

Семейство запело громче:

Родукар деловито продолжал работу. Игла проткнула левое нижнее веко младенца. Нитка затянулась. И игла вновь ткнулась в верхнее крошечное веко. Балахон истязателя окропился кровью.

– И так раз за разом, – рассказывал Симуру Конан, монотонно покачиваясь на стуле, прикрыв глаза, сунув руки под ягодицы. – Стежок за стежком, сначала левый глаз, потом правый. Иголка вверх-вниз, вверх-вниз. А я пошевелиться не могу. Смотрю, будто завороженный, как эта сволочь младенцу глаза зашивает. А что сделать? Закричать: не надо, не надо, что ли? А вдруг у них так принято – и неспроста? Вдруг без этого… причащения… человек сразу погибает, или в Серые Равнины отправляется, или, не привели Кром, в Мир Демонов попадает? Кто ж знает, что у них за порядки мировые такие… Только, короче, долго я не выдержал. Когда третий стежок на правом глазе затянулся, я вскочил со своего кресла – бог я или нет? – и заорал…

На самом деле, Конан только собрался закричать: «Остановитесь, я запрещаю!» – но тут входная дверь без стука распахнулась, и на пороге, в окружении трех слепых воинов возник силуэт невысокого, крепко сбитого человека в сиреневом, сшитом из одного куска материи наряде, похожем на тунику. Оружия при нем не было.

– Дорогу Всезнающему и Всемогущему Богу Адонису! – дружно рявкнули охранники и в унисон брякнули длинными тонкими мечами.

Участники гнусной церемонии испуганно отшатнулись. Конан почувствовал себя более чем неуютно.

– Прибыл сюда я, в присутствии дабы моем таинство причащения новорожденного сына великой страны Дзадишар было по правилам освящено, – размеренно, замогильным голосом проговорил новый персонаж этой сцены, предварительно хлопнув в ладоши. – Ведомо мне, что лекарь искусный, прославленный врач Родукар находится тут, а также младенца родители, а также родители тех, кто его породил, а также…