Джеффри Арчер - Месть Бела

Я даже не поверил своим глазам, когда лезвие, которому, казалось бы, не суждено промахнуться, вжикнуло рядом с девушкой, воткнулось в дерево, уйдя в него чуть ли не по рукоять. То как Апрее удалось уклониться, развернув вместе с собою того бородача, с которым боролась, – можно назвать чудом. Хотя, с другой стороны, может и не чудо никакое, а просто жизнь на деревьях приучает к ловкости и изворотливости.

Однако увернуться-то Апрея увернулась, а вот равновесие потеряла, ее повело назад. Чем тут же воспользовался первый бородач. Он не стал вырывать руку с ножом, ударил коленом, попал девушке по бедру и всадил локоть свободной от ножа руки лесной лучнице под подбородок. Голова Апреи откинулась, девушка ушиблась затылком о ствол и потеряла сознание.

Оба бородатых героя издали победный клич, вскидывая руки. Чего ж им было не радоваться! Теперь гнездо со всем имуществом и прилегающие к гнезду охотничьи угодья переходят в их безраздельное владение. Да и лучница теперь в их полной власти. Хочешь убей, а хочешь… Но они явно намеревались убить. Первый бородач склонился над девушкой, ухватив за волосы, отвел ее голову назад, занес нож…

Раздумывать не приходилось. Если до того я не успевал вмешаться и мог лишь таращиться на происходящее, то уж теперь, какое бы проклятье надо мной ни висело, спокойно наблюдать, как будут резать девушку, словно жертвенного барана, не мог.

Выскочив из укрытия, я метнул два ножа один за другим: нож Апреи вошел первому бородачу под лопатку, и разбойник из Серого гнезда полетел вниз пересчитывать сучки, а нож, который я отнял у проходимца, попавшегося в мою петлю из лианы, угодил второму бородачу в голову, но угодил всего лишь рукоятью. Однако смерть сородича напугала второго бородача и тот, прыгнув на соседнюю ветку, поспешно скрылся в зарослях.

Можешь мне сказать, Симур: что ж ты, парень, с детских соплей обучался управляться со всяким разным оружием, а не освоил толком такой простой вещи как метание ножей. Так я тебе разъясню. Не каждый нож равно пригоден к метанию. Тут все зависит от веса рукояти и веса клинка. Возьмем, к примеру, охотничий киммерийский нож с рукоятью из кости снежного медведя…

– Постой, постой! Я не собирался ни в чем тебя упрекать. Попал рукоятью, а не острием, с кем не бывает! Ну-ка, подставляй кружку.

Конана не пришлось просить два раза, и в подставленную киммерийцем глиняную кружку из кувшина, с которым Симур прошествовал от бочек к варвару, потекла янтарная струя белого шемского вина.

– Нет, ты не понимаешь, – вернулся Конан вместе с первым глотком холодного напитка к недоговоренной теме. – Для воина любой промах, как для тебя, ну скажем… э-э…

– Любовная неудача, – подсказал Симур.

– Вот-вот.

– Но и к любовным неудачам следует подходить философски, мой киммерийский друг, то есть не рвать на себе волосы, не топить горе в винном океане, не бежать к шарлатанам за сомнительными зельями. Надо просто-напросто спокойно поразмыслить над причинами и внести поправки. Может быть, в следующий раз следует выпить чуть меньше вина накануне приятственных утех или как следует выспаться, или наконец понять, что тебе нравятся не пышные блондинки, а худые брюнетки. Однако мы отвлеклись.

Покидать погреб, выходить в еще горячий, еще неостывший воздух как-то не тянуло. Им прекрасно сиделось на низких табуретах, между которыми на песке пристроился кувшин со свеженалитым вином. До кувшина одинаково легко мог дотянуться любой из собеседников. Сейчас потянулся Симур.

– Так что там случилось дальше?

И Конан рассказал, что случилось дальше.

Варвар подхватил обмякшую Апрею. И понял, что еще ничего не закончено. Потому что там, куда нырнул второй бородач, зашуршали ветви, и из них высунулся наконечник стрелы. И чтоб не получить стрелу в бок, Конану ничего другого не оставалось, как спрыгнуть со своей легкой и красивой ношей на нижнюю ветвь.

Если у киммерийца и появилась сноровка в ползанье по деревьям, то ее явно не доставало, чтобы прилипать ступнями к каждой из веток. Удержаться на новом суке Конан не сумел. Он почувствовал, что теряет равновесие, что его собственная тяжесть, приумноженная весом лесной девушки, увлекает вниз, он лишь сумел выбрать взглядом подходящую ветвь и оттолкнуться.

И скакать бы ему и дальше по «деревянным ступеням», пока б не загремел вниз головой, но на следующей ветви Конан сумел перехватить девушку и теперь удерживал ее одной рукой. Вторая рука освободилась, ею киммериец вцепился в лиану.

Однако даже короткой передышки не получалось. Наверху раздался всколыхнувший, казалось, весь лес призывный клич. Бородатый охотник за чужим добром сзывал своих сородичей. И на этот клич мог откликнуться, по крайней мере, еще один выходец из Серого гнезда, тот самый, под которым сломался сук и он угодил в путаницу из перемазанных смолой лиан. Его Конан не успел вывести из боя ножом, мечом или кулаком, и тот уже вполне мог выбраться из липкой паутины.

Однако и одного преследователя могло оказаться довольно. А один-то уж точно пустился в погоню. Как только смолк сигнальный вопль, Конан расслышал приближающийся шелест ветвей и шлепки босых ног по мшистой коре. В отличие от киммерийца, у бородатого разбойничка имелся лук и не имелось на руках еще одной человеческой жизни.

Так что и нечего думать состязаться в прятках и стрельбе. А что же делать? Оставалось одно – спасаться. А спасение можно отыскать лишь на нижних ветвях. Быть может, близость Нижнего мира с его славой и его Варрахами испугает погоню. К тому же, там внизу есть возможность затаиться, укрыться среди ветвей, в надежде, что в полутьме их не найдут.

Завершив раздумья, Конан покрепче обхватил бесчувственную Апрею и продолжил спуск. Когда одна рука свободна, по деревьям ползать все-таки можно, – конечно, кое-как ползать, конечно, не так быстро, как хотелось бы. Лишь бы не промахнуться ногой, лишь бы не поскользнуться или не схватиться за сухую или надорванную лиану.

И киммериец сосредоточился как раз на этом. Потому что сверзись он с какой-нибудь ветки, тогда, если не переломает себе кости, то наверняка превратится в легкую добычу для бородатых охотников, к тому же погубит вместе с собой и лесную лучницу.

На царапины, оставляемые сучьями и какими-то внезапными колючками, обращать внимания не приходилось, равно как и на звуки погони. Конан не оглядывался и вообще перестал думать о преследователях. Чего о них думать, догонят так догонят! Однако те сами напомнили о себе. Наугад и наудачу пущенная стрела чуть было свою удачу не отыскала. Стрела прошла в локте от варвара и унеслась в листву.