Джеффри Арчер - Месть Бела

– Они сказали мне, что два строптивца – это слишком много, – таинственный невольник пропустил вопрос Конана мимо ушей. – Но если мы такие храбрецы, какими себя показываем… – они имели в виду меня и тебя, черноволосый… – так вот, если мы такие храбрецы, то нам милостью шогуна даруется одна жизнь на двоих. Ее мы должны разыграть завтра поутру в честном поединке. Оставшегося в живых они отпустят, чтобы тот передал шогуну Ямото, что шогун Изидо милостив, справедлив и всегда готов видеть у себя шогуна Ямото, когда тот захочет признать Изидо своим повелителем…

– Ты научился разговаривать на их языке, брат? – вдруг сказала Апрея. Сказала просто, буднично, словно нисколько не удивлена была встрече с родным братом, которого до сего дня почитала за мертвого. А впрочем, сможет ли теперь что-либо поразить лесную женщину – после того, как в одночасье рухнули ее прежние представления о жизни?

– Да, за семь лун я освоил их язык, сестра, – отозвался из своей клетки брат, равно не проявив ни удивления, ни буйной радости от встречи с сестренкой. – Зачем ты отправилась на поиски, почему не осталась дома? И кто это с тобой?

– Отец погиб от рук людей из Серого гнезда, Порк.

«Видимо, это их семейная особенность – ускользать из-под вопросов и гнуть что-то свое», – усмехнулся про себя Конан, наконец распутавший узлы на запястьях Апреи.

– Посмотри на плод любого дерева, сестра. Рано или поздно плод падает. Причины падения разные, итог же один. Смерть. Но жизнь и смерть меняются местами. Плод становится землей. Или, если он созрел, из его семечек вырастает новое дерево. Или его срывает чья-то рука и плод становится частью живого существа. Смерть, и свою, и чужую, надо принимать так же спокойно, как переход по мосту от берега к берегу.

– Кто тебя научил этим мыслям, брат?

– Очень интересное миропонимание, – изрек Симур, прижимаясь к стене дома. – А ты не спросил, в чем тогда он видит смысл бытия: в том, чтобы упасть зрелым фруктом, или как можно дольше продержаться на ветке, дождаться, пока она сама не пересохнет?

Они оба прижались к дому на тесной улочке, пропуская на ходу резвящееся шествие из акробатов, жонглеров, наездников, карликов и прочих циркачей, а также из сопровождающих их гуляк. Шумная, пестрая толпа несомненно держала путь к базарной площади Шадизара, где сегодня целую ночь будет нарушать городской покой последнее веселье заканчивающегося праздника.

– Я сказал Апрее, чтобы брата слушала, да не забывала мои руки распутывать, – повернулся Конан к Симуру. – А потом говорю Порку этому, беглецу из отцовского гнезда…

– Про грушу на дереве и про жизнь со смертью – это очень интересно послушать, приятель. Но ты, Порк, ответь мне, Конану из Киммерии, с которым собираешься завтра биться насмерть, что это за место такое? Кто такие эти узкоглазые дикари, шогуны твои и вообще ты сам-то что, семь лун тут сидишь в клетке? Бьешься насмерть со всеми подряд или только нас и ждал?»

Стражник прохаживался вдоль клеток с отсутствующим выражением. Его не возмущал разговор заключенных. Наверное, не дано ему указание пресекать беседы узников. Даны другие указания: не допускать бегство, равно как и подготовку к нему, например, подкопы или подпилы. В остальном же – пускай невольнички порадуются напоследок.

– Конан из Киммерии, – проговорил Порк, словно пробуя незнакомые имена на вкус, съедобно или несъедобно. – Из Киммерии… Согласись, мне тоже есть о чем тебя спросить. Но ты, я вижу, человек нетерпеливый. Видимо, не пришло к тебе осознание мудрости, заключенной в терпении. Так и быть начнем наш разговор с моего рассказа.

– Не забудь начать с того, как и почему ты очутился в Нижнем мире, – напомнила брату сестра.

Порк с того и начал. И вот что он рассказал.

Да, он ушел в Нижний дом по своей воле. Нет, Порк не вбивал себе в голову, что он перекормыш, что объедает семью и его уход избавит родовое гнездо от голода. Нет, Порк не воображал, что его уход в Нижний мир навлечет на отца и сестру любовь и милость богов. Другая причина столкнула Порка с ветвей Верхнего дома.

С каких-то пор и по неведомым причинам Порка неодолимо потянуло в Нижний дом. Ему вдруг захотелось увидеть, что там, внизу, увидеть таинственного Варраха, посмотреть на то, во что упираются деревья. Порк надеялся, что странное желание со временем пройдет. Но оно не уменьшалось. Наоборот, желание одолевало, разрасталось, как опухоль, не давало думать ни о чем другом. Желание становилось невыносимым. («Так, – это уж Конан про себя подумал, – стоящего на краю пропасти неодолимая сила так и тянет сделать шаг туда»).

Короче говоря, под черепом Порка поселилась, как жук-короед в древесине, навязчивая мысль, и она точила, грызла, изъедала мозг.

Пусть, уже так думалось Порку, суждено прожить в Нижнем доме лишь миг, а то и того меньше, но… но хоть одним глазом взглянуть на этот Нижний дом. А еще Порк начал думать следующим образом: а если можно жить и в Нижнем доме, а если именно там они обретут, наконец, счастье? Он вернется за сестрой и отцом, расскажет им обо всем и уведет их за собой. От мыслей-короедов было не избавиться, как он не пытался. Сказать отцу с сестрой о них Порк не решался. Во-первых, они бы его просто не поняли, во-вторых, стали бы уговаривать, упрашивать, умолять. Порк не мог видеть слезы сестры, похожие на крупную утреннюю росу… Но и исчезать бесследно он не желал – сестра и отец непременно отправились бы на его поиски по чужим гнездам и тем погубили бы себя.

И вот однажды, семь лун назад, Порк понял, что ему не выдержать…

– Что я тебе и говорил! – воскликнул Симур. – Непреодолимая сила! Навязчивая идея! Тяга, которой невозможно противостоять! Да, пусть я несколько ошибся с причиной помешательства Порка. Это мелочь, мой киммерийский друг, не меняющая главного. В главном я прав. Порк оказался всецело захвачен неотвязным желанием. Не он один на этом свете стал жертвой навязчивых идей. Знавал я одного торговца рабами по имени Зикман Фритд…

Симур, а вслед за ним и Конан спускались по каменным ступенькам, ведущим в винный погребок. До «Розовых льдинок» оставалось квартал пройти, но на пути неожиданно вырос погребок под вывеской «Пасть пустынного тигра». Можно сказать, погребок преградил им путь. Не обойти.

– Дела у Зикмуна Фритда шли прекрасно. Торговля приносила немалый доход. Его рабы пользовались спросом у самых зажиточных горожан. Казалось, Фритду желать более нечего. Богатый дом, довольные жены, уважение и почет. Но вот от одного из рабов он услышал историю о горе Магафер… Ах ты, Нергалья жизнь! – Симур зацепился за щепу, отошедшую от дверного косяка.