Дмитрий Казаков - Кровавый рассвет

Являлись на солнечный свет те, кто первым владел Алионом, кто возник вместе с ним. Те, кто был повержен пришедшими извне богами и кто, в отличие от сородичей, смог уцелеть и скрыться. Те, от кого остались только легенды, красивые и лживые, но сходящиеся в одном.

Изначально обитателями этого мира были Древние.

Все эти эпохи они прятались, старались ничем не привлечь внимания победителей. Они помнили мощь тех, кто взял себе Небесный Чертог и Великую Бездну, и знали, что в повторной схватке шансов у них будет не больше, чем в первой.

Но чуть менее года назад Алион тряхнуло, да так, что Древние, пребывавшие в полусне, очнулись. Они ощутили, что равновесие нарушилось, что в мир начали проникать странные силы и что его нынешние хозяева перестали внимательно следить за бывшими.

А полгода назад Древние поняли, что скорлупа Алиона треснула, что внутри нее появился тот, кто может сразиться с богами. И души их загорелись угасшей было жаждой мести.

Зов сильнейшего из собратьев поднял их из убежищ в тот момент, когда боги отражали очередное вторжение гостей с Нижней стороны. Древние рискнули, разом покинув свои древние схроны, и не прогадали. Их заметили, но ударить сразу же не смогли.

И выходцы из первой эпохи Алиона отправились туда, где ждал их сильнейший собрат.

Они бежали, плыли и летели с необычайной скоростью, и плоть мира тряслась и прогибалась под их лапами и крыльями. Меняли путь ветры, поднимались туманы, берега терзали бури, а недра – землетрясения, к которым Аркуд не имел никакого отношения.

Алион отвык от тех, кто родился в один миг с ним, и теперь с трудом выносил их присутствие.

Сильнейшие чародеи по всему миру ощутили, что произошло нечто странное. Но что именно – понять не смогли, поскольку обычные заклинания не дали ответа. Жрецы в святилищах также не добились ничего от богов. Те не пожелали открыть, что их давние враги восстали.

Верховья Дейна затянул белесый, непроницаемый для любого зрения туман. Даже Афиас, чье око заглядывает повсюду, не сумел проникнуть в его толщу. Различил только смутную тень.

Потом их стало две, три, четыре…

Сумей бесстрашный родан подняться по великой реке, его глазам предстало бы чудное зрелище. Огромные существа, чей облик был так разнообразен, что ни одно не походило на другое, кружились в вышине, плескались в воде, бродили по скалам, рыли землю.

И еще они разговаривали, и голоса их звучали причудливо и дико.

Древние ждали, чтобы к ним присоединились все сородичи, хотели собрать силы, а потом – отомстить…

Утро началось с пения труб.

Их пронзительные тонкие голоса ворвались в шатер и безжалостно выдернули Саттию из сна, где она разговаривала с Оленом. Происходило это в темной пещере, в стенах которой имелись полные огня отверстия. Она пыталась что-то доказать, а он не отвечал. Просто молча слушал, и с ледяного клинка в его руке с шорохом сыпались снежинки.

Открыв глаза, девушка с трудом сдержала разочарованный стон.

– Вставай-вставай, – пробурчал расчесывавший бороду Гундихар. – А не то все подвиги проспишь.

Бенеш был на ногах, словно и не спал вовсе, тар-Готиан деловито облачался в доспехи.

Саттия промолчала, хотя ей очень хотелось ответить, и откинула одеяло. Вскоре она вместе со спутниками выбралась из шатра и обнаружила, что громадный воинский лагерь кипит жизнью. Шатры складывали, их стенки опадали, ржали лошади и орали командиры. На востоке, за лесом, восходило солнце, и лучи красили в оранжевый цвет животы ползущих по небу облаков.

Лекарь императора едва успел вытащить сундуки и мешки, как явившиеся слуги принялись деловито сворачивать и их шатер. Получившийся рулон забросили на телегу. На другую забрался лекарь со всеми вещами и укатил туда, где собирался обоз.

– А нам что делать, корни и листья? – спросила Саттия, почувствовав себя лишней среди всеобщей деловитой суеты.

– Мажордом обещал дать нам лошадей. Пойду узнаю, – твердо ответил бывший сотник и зашагал в сторону императорского шатра.

Вернулся быстро, в компании двух конюхов, что вели под уздцы лошадей, не таких, как в Ла-Себиле, а самых обычных. При их виде Гундихар засопел и скорчил мрачную рожу.

– Клянусь моим первым молотом, как я на этом поеду? – спросил он. – Или вы вытянете мне ноги?

– Лучше поднимем стремена, – отозвался тар-Готиан.

Эта операция не заняла много времени, и жутко ругавшемуся гному помогли влезть в седло. Оказавшись верхом, он вытер со лба пот и заявил, гордо выпятив черную бороду:

– Ха-ха, вернись Гундихар фа-Горин домой, он бы прослыл первым наездником в Льдистых горах!

– А первым хвастуном он прослыл давно, – пробурчала Саттия, гном ее услышал, но ничуть не обиделся.

– Кстати, про хвастунов, – сказал он. – Знаю я одну историю. Приходит эльф домой, а там…

Успевший влезть на лошадь Бенеш отвел глаза, Саттия мученически вздохнула, на лице тар-Готиана отразилось глубокое беспокойство. Всех спасли трубы, чьи голоса вновь полетели над лагерем и заглушили рассказ гнома.

– Готовность выступать! Мы должны быть рядом с императором! – воскликнул бывший сотник, и птицей взлетел в седло.

Саттия отстала от него всего на мгновение.

Сотню шагов до того места, где недавно высился шатер хозяина Белого Престола, ехали дольше, чем пару миль рысью. Пришлось лавировать между телегами, отрядами пехоты и группами всадников.

Армия растягивалась в длинную змею, чтобы пройти по не такой уж и широкой дороге. Полки из авангарда уже шагали, те же, кто пойдет в хвосте, только строились в походный порядок.

На месте шатра обнаружилось кольцо из конных воинов Звездной Стражи, а внутри него – император в компании нескольких вельмож. Мелькнуло озабоченное лицо герцога тар-Халид. Четверо колдунов, среди которых был и Одноухий, покосились на спокойного Бенеша.

– Вижу, что посланец Великого Древа с нами, – проговорил властитель сельтаро. – Очень хорошо. Можно выступать.

Он махнул рукой, и трубы заревели в третий раз, и с такой мощью, что Саттия едва не оглохла. Подъехал знаменосец, придерживавший вставленный в петлю у седла шест, на котором тяжело колыхалось изумрудное полотнище с восемью золотыми звездами.

– Вперед! – приказал император, и его свита сдвинулась с места.

Они проехали по берегу ручья и свернули на дорогу, уходившую на восток, в джунгли. Стало видно колыхавшееся над ней облако пыли, поднятое идущим впереди полком. В этот момент над лесом поднялось солнце, и лучи его, проникшие сквозь листву, заставили многих сощуриться.

Саттия вздохнула и подумала, что вряд ли эта часть путешествия будет приятной.

Ехали до самого полудня, не обращая внимания на жару, на пыль и на кусачих насекомых, что в изобилии налетели из джунглей. Вельможи смотрели мрачно, только император оставался невозмутимым. Время от времени к нему являлись конные гонцы, торопливо докладывали что-то и, выслушав ответ, уносились прочь.