Андрей Стерхов - Тень кондотьера

Правильно-правильно, обрадовался я за неё. Девушка должна опаздывать на свидание. Обязательно должна она опаздывать. И чтобы не попасть в дурацкое положение, если вдруг припозднится парень. и чтобы цену себе набить, скрыв нетерпёж, и… И вообще.

Поскольку я не мог с такого расстояние что-то слышать, а мог только видеть, дальше случилась для меня сценка из немого кино.

Едва Лера появилась, навстречу ей откуда-то из-за постамента скользнул тот самый парень, чьё фото лежало у меня в кармане. В жизни он оказался ещё выше и плечистее. И улыбался так, будто вся благость мира на него снизошла на него в одночасье. Сунув с дурашливым поклоном Лере алую розу, он что-то сказал, от чего моя помощница в ответ тоже заулыбалась.

Ишь ты, как развеселилась, ревниво подумал я, и поскольку так и не сумел вспомнить, где же этого Никиту видел раньше, воспользовался Взглядом. Воспользовался на всякий случай, исключительно для очистки совести, чтоб, если что, локти потом себе не кусать. А как только воспользовался, в тот же миг и ужаснулся. Настолько сильно ужаснулся, что холодный пот выступил в одних местах моего тела и горячий – в других. Ещё бы, ёлки-палки, он не выступил. Буддхический слой ауры у парня отсутствовал, эмоциональный был слабым, ментальный – тёмно-коричневым, каузальный – перламутровым. Всё это означало только то, что означало: парень – не человек, парень – Иной, парень – оборотень. Причём оборотень самого паршиво толка. Даже не вервольф, а генсельвольф. Симбиоз человека и вызванного им из мрачных глубин Запредельного духа волчьей злобы Ашмрагира.

Нет-нет, небо в тот момент не упало мне на голову, и земля не ушла из-под ног, но оторопь взяла. Всё-всё взяла, что посчитала своим. А потом её сменила злость. Хорошая такая злость. Праведная. И не та, что глаза кровью заливает, а расчётливая.

Поверить в то, что оборотень случайно и непредумышленно познакомился с Лерой, я, конечно, не мог, не дурачина ведь простофиля. Таких совпадений просто-напросто не бывает. В городе сотни тысяч девушек и только одна из них служит у дракона, вероятность того, что именно с ней случайно познакомится Иной, близка нулю. Знаю, конечно, что Лера обладает уникальной способностью притягивать беды-злосчастия, но также прекрасно знаю и то, что все постигшие её в последние время крупные неприятности так или иначе были связаны с работой у меня. Так что нет, никаких тут не могло быть случайностей. Ясно было как божий день: подкатывая к девушке, генсельвольф пытается наехать на нагона-мага, а может даже и на золотого дракона в целом. И вряд ли делал он это ради шутки или от нечего делать (слишком рискованное это занятие – оборотню с драконом тягаться), скорее – по чьему-то высшему наущению или хорошо оплаченному заказу. Обиженных на золотого дракона и среди посвящённых, и среди Иных в нашем городе хоть отбавляй. Кто угодно из них мог сподобиться.

Трудно сказать, на что этот заколдованный балбес рассчитывал, и как далеко собрался пойти (опозорить девушку? растерзать в ближайшее полнолуние? обратить через ритуал в себе подобную?), но, несомненно, сам по себе его поступок являлся наглым вызовом. Прощать таких вещей нельзя, никак нельзя. Один раз простишь – и пошло-поехало, только успевай огребать. Впрочем, я и не собирался прощать. Душу переполняла решимости, а обойму кольта – заколдованное серебро, готов был приступить к поимке и примерному наказанию оборотня уже в следующую секунду, немедленно, но…

Ох, уж эти проклятые "но".

Прежде, само собой разумеется, следовало расстроить свидание. На глазах у Леры истреблять оборотня было бы неправильно. Хотя рассудок, как жизнь показала, у неё здравый, а нервная система – крепкая, но всему же всему есть предел. Кто его знает, как отреагирует, если с бухты-барахты устрою пальбу по приглянувшемуся ей человеку. К тому же и помимо моей верной помощницы возле памятника лысому вождю вертелось полным-полно всякого народу: старички-шахматисты, детишки на роликах, стайки студентов и шайки-лейки неформально прикинутых ребят. Делать их всех свидетелями смертоубийства, никуда не годилось. Я, конечно, дракон, но не зверь же.

Безусловно, нужно было гнать генсельвольф куда-нибудь подальше, в какое-нибудь укромное место, и там уже с ним разбираться по-свойски. Только вот каким образом, соображал я лихорадочно, это сделать? Подойти просто так и оттащить за шкирку в сторону нельзя. Во-первых, Лере потом объяснять свой поступок замучусь, а во-вторых, кто там знает, вдруг у него оружие при себе. С этих мутных тварей станется. Приставит чего доброго с перепуга нож девушке к горлу и пойдёт свистопляска с захватом заложника. Нет уж, нет уж, тут нужно действовать изощреннее.

К счастью – мозг просто кипел и дымился от напряжения – уже скоро сообразил, как же именно извернутся. В эту минуту молодая красивая женщина, приобретя в киоске толстый глянцевый журнал, остановилась возле меня и стала прятать в сумочку кошелёк. Яркая брюнетка с большими глазами, с влекущим тонко очерченным ртом, она, казалось, была создана для романтического приключения. Но ничего романтического я ей в данный момент предложить, к сожалению, не мог, напротив – взял. Сознание взял. Ненадолго. В аренду.

Морок наводить не стал, учуяв в ней податливый материал, использовал тривиальный гипноз. Прежде всего осторожно коснулся ладонью плеча, а когда отстранилась машинально и подняла на меня удивлённый взгляд, улыбнулся ей во все свои тридцать четыре зуба и, будто похваляясь, показал кольцо-оберег на правом безымянном. Поводив блестящим гранёным камешком влево и вправо, приковал внимание, а затем, без зазрения совести эксплуатируя хорошо зарекомендовавшую себя формулу, стал вкрадчивым голосом опрокидывать в транс:

– Представьте, сударыня, что это звезда. Вообразите, что вы свет этой звезды. Вы невесомы. Вам легко, спокойно и безмятежно. Все страхи, все трудности и заботы остались там, позади, в темноте…

Ну и так далее, в том же духе, как по учебнику. А едва почувствовал, что уже готова исполнить всё, что прикажу, набрал номер и сунул ей в руку мобильный:

– Повторяйте за мной.

Затем выглянул из-за киоска, убедился, что отреагировавшая на звонок Лера, поправив кокетливым движением чёлку, поднесла трубку к уху, и, не испытывая ни малейшей неловкости, стал безбожно врать-заливать. А дама, ставшая вестником, послушно повторяла за мной своим бархатистым контральто:

– Добрый день, девушка. Извините, что беспокою, но я нашла ваш номер в записной книжке Никиты. Девушка, милая моя, я вас умоляю: оставьте моего мужа в покое. Возможно, у вас к нему чувство большое, но ради наших с Никитой двух девочек… Я прошу вас. Я вас умоляю.