Сборник произведений - На перекрестках фэнтези

Да, так получилось, что могучий, практически неуничтожимый Ортенкруот, способный выдержать любой удар, не боящийся ни самого горячего огня, ни самой едкой кислоты, имел одно странное свойство, о котором не подозревал и Уатриат, проведший множество экспериментов над своим лучшим изобретением.

Ортенкруот можно было растворить.

И сделать это могла лишь одна-единственная жидкость в мире, а именно – огуречный рассол с чесноком и укропом.

Так вышло, что артефакт растворился в тот самый момент, когда Гер в подвале своего дома разговаривал с магом. И когда маг произнес заклинание «фейхоа-хуато-хехе» и щелкнул пальцами, вся магия в один миг перешла в кадку с огурцами.

Так сложилось, что на празднике освобождения огурцы эти попробовал каждый житель деревни – от мала до велика. И все они стали сильными, словно десять быков.

Каждый из них – и дети, и старики. Да, так все и получилось. Прошло много лет.

За это время слухи о деревне, жители которой наделены неимоверной силой, расползлись по всему миру. И нашлись люди, которые захотели использовать крестьян в своих целях. Но, как выяснилось, сделать это было непросто. Крестьяне не хотели вступать ни в чьи армии, их не интересовали сражения, им не было никакого дела до военной романтики. Крестьяне хотели спокойной привычной жизни, и они ее получили. Правда, не сразу, а после того, как простыми оглоблями они разогнали двухтысячную армию барона Генриота, пришедшего к ним, чтобы заставить присоединиться к его войску.

Наверное, вы не понимаете этих крестьян. Вполне возможно, вы, получив такую силу, использовали бы ее иначе и отправились бы в странствия с тем, чтобы вершить доблестные подвиги, восстанавливать попранную справедливость и освобождать угнетенных.

Впрочем, не стоит думать, что крестьяне никак не использовали свой нечаянный дар. Нет же: они работали. Не покладая рук они пахали землю, косили траву, убирали рожь, работали в кузне, перековывая останки железного дракона в гвозди, скобы и домашнюю утварь. У них было очень много дел и достаточно сил.

Так что, я думаю, они использовали свое могущество не так уж и плохо. Возможно, не так хорошо, как это сделали бы вы, но все же…

А впрочем…

Как знать…

– Я убил дракона! – кричал Рамзер во все горло. – Выходите, люди! Дракон мертв!

Тишина была ему ответом.

Он потрясал в воздухе окровавленным мечом и алые капли холодной драконьей крови падали ему на голову и плечи, пачкали волосы, тонкими струйками стекали по загорелой коже, мешаясь с ручейками горячего пота.

– Дракон мертв! Я убил его!

– Ты лжешь! – крикнул кто-то из темноты избы. Истерически выкрикнул из распахнувшегося на короткое мгновение окна. – Лжешь! – Ставни захлопнулись.

– Это правда. На клинке его кровь. Я убил его. Туша его лежит и смердит у входа в пещеру. Я вспорол ему брюхо и отсек голову. Я отрубил ему лапы. Я содрал его шкуру.

– Ложь! – вновь хлопнул ставень.

Рамзер опустил меч, сел в горячую дорожную пыль.

Слепые деревенские дома ждали, что б он ушел. Он был для них чужаком. Лживым чужаком.

– Зачем мне врать? – тихо спросил Рамзер. – Я действительно убил его.

– Ложь, – выдохнул кто-то совсем рядом.

– Почему вы не верите мне? – он поднял голову и посмотрел на подошедшего человека.

– Потому что до тебя еще сотни людей утверждали, что убили дракона. высокий худой крестьянин с легким укором и какой-то странной жалостью смотрел на него, чуть заметно покачивая головой.

– Но его кровь…

Они тоже приходили вымазанными с ног до головы холодной кровью дракона.

– Он лежит там, – Рамзер махнул рукой в сторону предгорий. Туда, где находилось логово дракона.

– Они тоже говорили так.

– Но… – Рамзер не знал, что еще сказать, как убедить этих странных людей, что дракон мертв. Мертв! – Он мертв!

– Наш дракон не может умереть. Возможно, ты убил какого-то дракона, но эта не наш дракон.

– Какого-то?… Не ваш?… Но там был один… Драконы всегда живут по-одиночке…

Крестьянин вдруг хрипло засмеялся, раззявив свою гнилозубую пасть и хлопая себя ладонью по колену. Отсмеявшись, он присел в горячую пыль рядом с воином и сказал поучительно:

– Дракон не может жить в одиночестве. Наш Дракон. Не может. Понимаешь это, чужак?

– Нет, – честно ответил Рамзер. – За свою жизнь я убил десяток драконов, я хорошо знаю их повадки, и я никогда не видел… даже не слышал о том, что они живут семьями.

– Семьями!… – восхитился крестьянин и вновь захохотал. – Семьями! Нет, конечно. Он один, но это не значит, что он одинок. Неужели ты не можешь этого понять?

– Так значит там остался еще один дракон?

– Нет. Конечно же нет. Там остался дракон. Но он всегда был там. Один-единственный. Вечный. Неуничтожимый. Многоликий.

– Я не понимаю, – признался Рамзер. – Я убил дракона. Я отсек ему голову и снял шкуру. Я сделал все, что б удостовериться в его смерти. Но ты говоришь…

– Ты убил своего дракона. Но не нашего. Наш дракон по-прежнему там.

– Не понимаю.

– Никто из чужаков не может этого понять, хотя это так просто. Вот скажи мне, что ты видишь, когда склоняешься над чистой водой?

– И что же я вижу?

– Отражение.

– Да. Конечно. Я вижу себя.

– Не себя. Отражение. И это и есть твой дракон. Ты можешь взмутить воду и уничтожить отражение, но ты не можешь убить своего дракона. Он всегда с тобой. Стоит тебе наклониться над водой – и вот он. Снова здесь. Глядит на тебя из глубины. Только с тобой может умереть отражение. Только твоя смерть может уничтожить дракона. Настоящего дракона.

– Но… – Рамзер задумался. Тряхнул головой. – Зачем ты объясняешь мне это? Дракон – это обычная тварь. Огнедышащее летающее животное. А не отражение в воде.

Вновь крестьянин засмеялся. На этот раз невесело.

– Ты действительно так думаешь?

– А почему я должен думать по-другому? – пожал плечами Рамзер.

– Неужели ты не ощущаешь холод?

– Вечереет, – признал воин. – Солнце садится.

– Нет, нет. Это другой холод. Холод под кожей, лед в сердце. А кожу на голове стягивает, словно ты окунул ее в ручей, бегущий со снежных горных вершин. И пальцы – чувствуешь? – пальцы уже немеют. Они становятся чужими. Не слушаются тебя.

– Я всего лишь очень сильно устал.

– Нет. Ты только что убил своего дракона. Свое отражение. Это себе ты отсек голову и обрубил лапы. Ты вспорол свое брюхо и снял собственную кожу. Твое тело лежит у входа в пещеру и смердит, словно куча свежего навоза. А дракон жив. Настоящий Дракон. Наш Дракон.

Рамзер попытался встать. И не смог. Ноги ослабли, сделались мягкими и не держали его… И пальцы… пальцы на руках онемели, стали чужими. Скрючились когтями. Он выпустил рукоять меча, выронил оружие и поднес ладони к глазами с ужасом разглядывая посиневшую высохшую кожу, сквозь которую проступили набухшие черные вены.