Саймон Хоук - Искатель

В точности, ответил Эйрон. Он ожидает атаки от тебя. Так что атаковать должен кто-то другой…или что-то другое…

— Какой-нибудь признак его? — спросил Ториан.

Ровик повернулся в седле и покачал головой. — Нет. Горак и я смотрим очень внимательно, нет никакого знака, что он идет за нами.

— О, он конечно идет за нами, ты можешь быть уверен в этом, — сказал Ториан. — И без сомнения находится намного ближе, чем ты думаешь.

— Но здесь открытое место, и если бы он был поблизости, мы бы точно увидели-

— Ты не увидишь ничего , — сказал Ториан резким, как удар хлыста, голосом. — Кочевник не человек. Он эльфлинг , со всеми особенностями обоих проклятых рас! Он может найти укрытие в месте, в котором не спрячется и ребенок, а двигаться он может тише, чем тень. И когда он придет за тобой, ты успеешь, в самом лучшем случае, мигнуть и разинуть рот, а он уже будет на тебе со всей своей сумашедшей скоростью движений. Больше того, он Мастер Пути. Нельз я недооценивать его только потому, что он похож на человека. Смотри…

Он показал обсидиановый клинок, который взял у человека, убитого Рианой в гроте. Он обвязал рукоятку меча кожанным ремнем, сделал петлю на другом конце ремня и пропустил ее через руку. — Теперь он не разоружит меня так легко, — сказал Ториан, — хотя этот клинок ничто против его заколдованного меча.

— Тогда какой в нем смысл? — недоумевая спросил Горак.

— Смысл в том, безмозглый осел, что я использую его не против кочевника , а против монахини , — с усмешкой объяснил Ториан. — Она много значит для него. Без всякого сомнения они любовники.

— Но я слышал, что монахини-виличчи не заводят… — начал было Горак, но Ториан насмешливо перебил его.

— Она женщина или нет? — сказал он. — А он неплохо выглядящий бастард, при всей его грубой и колючей внешности. На самом деле многих женщин как раз это и привлекает.

— Но…он даже не ее расы! — сказал Ровик.

— Ну и что с того? Ты разве никогда не слышал о человеческих женщинах, спящих с эльфами? Откуда, по твоему, берутся полуэльфы, идиот? Ягодка тем слаще, чем запретнее. Ты разве не видел, как она смотрит на него? Нет, конечно нет. Потому что ты простак, простофиля. И смотрите у меня, не ошибитесь. Он нападет на нас прежде, чем мы доберемся до города. Вот почему мы должны напрячь все наши силы и пересечь пустоши до заката солнца.

— Не то, чтобы я сомневаюсь в правильности вашего суждения, милорд, — сказал Горак, — но почему?

— А как тебе понравится мысль о том, чтобы провести здесь всю ночь без огня? — сказал Ториан. — Здесь нечему гореть, а сегодня не полнолуние. Эльфлинг может видеть в темноте. А ты?

— О, — сказал Горак, спотыкаясь.

— Как только мы уберемся из пустошей и окажемся в предгорьях, появиться кустарник, который может гореть, — сказал Ториан. — И если он попытается подойти к нам, мы увидим как свет отражается в его зрачках. Они у него светятся, как у кота, и ты их увидишь. И даже тогда, когда вы увидете их, уже может быть поздно. Тем не менее любое предупреждение лучше, чем никакого.

— Если бы я был эльфлингом, я бы подождал нападать, по меньшей мере пока мы не окажемся в горах, — уверенно сказал Ровик. — Там есть где укрыться.

Если бы ты был эльфлингом, я был бы намного более уверен в наших шансах, — сухо сказал Ториан. — Без сомнения, он решил, что мы именно так и думаем, и нанесет удар до того, чтобы застать нас врасплох.

— Вы были бы замечательным генералом, милорд, — сказал Ровик.

— Генералы служат королям, — ответил Ториан. — Мои амбиции намного выше. А ваши, если они у вас вообще есть, должны быть направлены на то, как бы выжить в ближайшие дни. Нас было почти дюжина, когда мы отправились в погоню. А теперь нас только трое. И перед нами еще четыре дня пути.

— Но он только один, — сказал Горак. — Он больше не может рассчитывать на меч монахини. Вы думаете, что он один лучше нас троих, даже если он Мастер Пути?

— Даже если это не так, я предпочитаю не идти на риск, — сказал Ториан.

— А что вы на самом деле думаете о наших шансах, милорд? — взволнованно спросил Ровик.

— Это зависит от того, насколько вы оба хотите жить, — сказал Ториан. — Монахиня наш лучший шанс на то, чтобы вернуться назад живым. Глядите на нее и помните, что она одна ваша безопасность. Держитесь к ней ближе, чем ее тень, и пока будет шанс, что вы успеете убить ее быстро, Кочевник не осмелиться напасть.

Риана слышала этот разговор, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, и все, что она могла, бросить на него ненавидящий взгляд. Ториан увидел его и оскалился. — Нет, вы только посмотрите! — сказал он. — Если бы взгляд мог убивать, я бы сгорел на месте. — Потом он посмотрел на Коранну. — А что касается вас, моя принцесса, я очень благодарен вам, считайте меня своим должником. Если бы вы так вовремя не проявили свой королевский характер, это путешествие закончилась бы для меня еще там, в гроте.

Коранна также была связана, как и Риана, в ее рту торчал точно такой же кляп, но ее глаза ясно передавали и ее горе и ее самоуничижение. Она слишком хорошо помнила, что случилось. Она опять и опять проигрывала в уме события, произошедшие в гроте, ужасно мучая себя, и обвиняя себя не только в том, что случилось с ней самой, но и в том, что случилось с Рианой.

Увидев Ториана разоруженным и растерянным, она поверила, что он пал духом и смирился с поражением. И она могла думать только об оскорблении, которое он нанес ей. Он презрительно отозвался о ней как о своей собственности, о вещи, которая принадлежит ему, и она настолько была переполнена гневом и яростью, что могла подумать только об одном — отхлестать его по щекам, унизить его перед его собственными людьми, как он унизил ее. Ей даже в голову не пришло, что он может поднять руку против нее, что может схватить ее, принцессу королевской крови, что без оружия он не менее опасен, чем с мечом в руках. Никто и никогда не поднимал на нее руку. Никто не осмеливался. Она была принцесса, принцесса Королевского Дома Нибеная.

Я была дурой, с горечью подумала она, избалованной, изнеженной, высокомерной маленькой дурой, и я заслужила то, что случилось со мной. Но за что это несчастье обрушилось на Риану, которая всего лишь протянула мне руку помощи в трудную минуту? Даже ее друзья из Союза Масок стали ее друзьями только потому, что она могла быть полезна им. И Сорак хотел ее использовать, тоже, хотя она знала, что его мотивы не совсем эгоистичны. Но Риана… Риана не выигрывала ничего от дружбы с ней. Поначалу она была даже настроена против нее, пока они не узнали друг друга получше. Риана была ее единственным настоящим другом, а после того, как Кетер связал их невидимой цепью, она вообще не понимала, как кто-то может быть ближе к ней, чем эта монахиня-виличчи. И вот как она отплатила ей за дружбу! Коранна знала, что это целиком и полностью ее вина, и не могла простить себя.