Роберт Говард - Час дракона

Как только слух этот пронесся по разграбленной стране, все пограничье, словно пожар, охватило восстание. Немедийские отряды и гарнизоны были разбиты и отброшены, западные области подняли бунт, принявший теперь уже совершенно другой характер, в отличие от предыдущих случаев: безумная ярость уступила место явно целенаправленным действиям, наносили удары по наиболее уязвимым местам обороны оккупантов. Поднялся не только простой люд — даже бароны укрепляли свои замки и провозглашали себя независимыми губернаторами провинций. Разведчики доносили о замеченных передвижениях войск на границах с Боссонией — это шли крепкие, отважные воины в стальных чепцах и блестящих полупанцирях, сжимая в руках огромные луки. Из разрухи, руин и упадка начинал гордо подниматься край, полный жизни, яростный и грозный. Амальрик поспешно сообщил об этом Тараску, немедленно прибывшему в Аквилонию во главе своей армии.

В одной из комнат королевского дворца Тарантии сидели трое — Амальрик, Тараск и Валерий. Темой их разговора было это неожиданное восстание. Они решили не приглашать на свое совещание Ксальтотуна и оставить его в горах Немедии за его таинственными занятиями. С того самого кровавого дня в долине Валки они больше не были настроены иметь дело с магией, он же, оставив их наедине с собственными проблемами, с тех пор тоже редко выражал желание с ними встречаться.

Не пригласили они также и Ораста, который, однако, совершенно неожиданно пожаловал сам — бледный, как гонимая штормом морская пена, с бескровными губами. И вот теперь он стоял перед ними, а они задумчиво и с удивлением рассматривали его трясущиеся от страха руки и дрожащее лицо — раньше за ним подобного не замечалось.

— Ты же устал, Ораст, — произнес, прервав долгое молчание, Амальрик. — Лучше приляг, отдохни. Я прикажу принести тебе вина. Путь твой был долог…

Нетерпеливым движением руки Ораст отклонил предложенное.

— Три коня пали подо мной в пути от Бельверуса. И я не стану пить и отдыхать, пока не расскажу, с чем приехал.

Словно сжигаемый каким-то внутренним огнем, что не позволял ему стоять на месте, он стал нервно мерить комнату шагами, изредка задерживаясь перед собеседниками.

— Когда мы воспользовались Сердцем Аримана, — резко начал он, — мы не догадывались, как опасно тревожить черный прах прошлого. В этом моя вина и мой грех. Мы думали только о своих амбициях, совершенно позабыв, что воскрешенный нами человек тоже может их иметь. И, сами того не осознавая, мы выпустили на свет демона, дьявола в человеческом обличье. Конечно, мы и так глубоко погрязли в злодеяниях, но и там существуют свои границы, которые ни я, ни любой другой человек моего народа переступить не сможет. Предки мои были обыкновенными людьми, безо всяких дьявольских замашек, и только я ступил на путь, ведущий в пропасть греха, но я никогда не преступал границ, которые сам себе поставил. А за плечами Ксальтотуна — тысячелетия черной магии и некромантии, все то, что он впитал в себя от своих предшественников, целая древняя традиция. Мы не в состоянии понять его не только оттого, что он — чернокнижник, но еще и потому, что он сам — наследник и правитель рода чернокнижников.

То, что я увидел, сопровождая его, потрясло меня. Я видел, как высоко в горах он разговаривал с душами давно сгинувших, ужасных и страшных демонов забытого Ахерона. Видел, как ему оказывают почести остатки проклятых богом и людьми потомков гнусной империи, как они величают его своим верховным жрецом. И тогда я понял, к чему он клонит, и теперь скажу об этом вам: он задумал ни больше, ни меньше, как возрождение древней и ужасной империи Ахерон!

— О чем ты говоришь? — спросил удивленный Амальрик. — Ахерон уже давно превратился в пыль веков. И нет уже стольких ахеронцев, чтобы вновь создать империю. Или Ксальтотун хочет вернуть жизнь останкам, которым уже три тысячи лет?

— Вы очень мало знаете о его силе, — с содроганием ответил Ораст. — Я видел, как после его заклятий даже горы начинают приобретать вид нездешний и древний. И поэтому я уверен, что ему под силу изменить контуры долин и придать им те очертания, которые они имели в те далекие эпохи… и после всего этого я чувствую, что становятся реальностью мерцающие далеким светом в вечернем воздухе пурпурные башни древнего Пифона.

И вот во время последнего шабаша, в котором я участвовал вместе с ним, пришло ко мне, когда били бубны, а его отвратительные поклонники завывали, катаясь в экстазе и посыпая себе головы пеплом, последнее понимание всей этой магии и его замыслов. Я говорю вам: своими чарами, своими чудовищными заклятиями, подкрепленными таким количеством человеческой крови, которое никто из нас еще никогда не видел, он воскресит Ахерон. Он поработит весь мир и невиданными потоками крови смоет настоящее, чтобы возвратить прошлое.

— Ты сошел с ума! — закричал Тараск.

— Сошел с ума? — Ораст обернулся к нему. — А кто, увидев то, что довелось увидеть мне, смог бы остаться в здравом рассудке? Но я сказал правду. Он хочет возродить Ахерон — с его башнями, чернокнижниками, королями и всеми мерзостями, точно такой же, каким он был в то время. Остатки народов древнего Ахерона послужат при этом скелетом, каркасом, а тела людей сегодняшнего дня станут глиной и камнями для построения этого здания. Я не могу сказать вам, когда и как это произойдет, — в голове моей все начинает вертеться, как только я начинаю задумываться об этом. Но я видел! Ахерон вновь станет Ахероном, и горы, долины, леса и реки станут такими же, что и много тысячелетий назад. А почему нет? Ведь если даже я, со своим скромным запасом чернокнижных сил и знаний сумел воскресить человека, умершего три тысячи лет назад, то почему бы величайшему чернокнижнику всего света не удалось сделать то же самое с королевством, погибшем в то же время? По его зову Ахерон восстанет из праха!

— Но как же мы сможем помешать его планам? — поинтересовался обеспокоенный Тараск.

— Есть лишь один способ, — твердо ответил Ораст. — Мы должны выкрасть у него Сердце Аримана.

— Но я… — начал было Тараск, и тут же прикрыл рот. Никто даже не обратил на это внимания, и Ораст продолжил:

— Это та сила, которую можно обратить против него. Если оно будет в моих руках, я смогу ставить ему условия. Но как нам его найти? Он, несомненно, спрятал его в каком-то надежном месте, откуда его не смогут достать даже разбойники Заморы. Мне не известно, где это место. Ах, если бы он вновь уснул сном черного лотоса… Но я уверен — он спрятал его еще тогда, после сраженья на Валке, и…

Закончить он не успел. Двери, надежно запертые на засов, неожиданно беззвучно раскрылись, и в комнату спокойно вошел Ксальтотун. Он неторопливо поглаживал свою бороду ладонью, но можно было заметить, что в глазах его пылают дьявольские огоньки.