Анатолий Юркин - Пророк

— Дий! — выкрикнул Кошун, и поляне бросились вперед. Навстречу им выступила Рило.

Никанот зажмурила глаза и поэтому не видела, какое магическое действие оказала комена, нарисованная кочевницей на земле. Словно натолкнувшись на невидимую преграду, первые ряды полян замешкались и, обтекая отряд Лориана, с криками ужаса попадали в яму. Между тем Фантазист сделал попытку выбраться из обезумевшей толпы. Он схватил свой мешок и забросил его за спину, потянулся к перепуганной Никанот, сорвал с нее вязаный носок и натянул себе на голову. Толпа испугалась человека без лица и расступилась. Фантазист первым шагнул в образовавшийся проход. Громкими криками прогоняя со своего пути наглых пьяниц, Рило выводила Никанот. Лориан замыкал отряд. Его глаза понапрасну искали среди темных деревьев тонкую фигурку Дождинки…

От волнения прихрамывая на обе ноги, Кошун ворвался в гробницу в окружении пьяных полян.

— Разорвите ее на части! — крикнул он, показывая коротким пальцем на ложе из сосновых досок.

Никто не последовал его приказу. Коршун посмотрел и увидел, что помост был пуст. Шаман одеревенел от ужаса. Среди кофейных и сосновых веток беглянкой было оставлено длиннополое одеяние.

— Где спящая?

Молчание было ответом, ибо никто ее не видел. Спящая богиня давно покинула гробницу.

Оставив тело Анюлоты непогребенным, бросив пьяных речевиков, лишившись коробов с одеждой, запасной обувью и свитками, путешественники поспешно уходили из пьяной деревни. Пока не миновали землю полян, никто не упоминал в разговорах Анюлоту и потерянных носильщиков. Уходили в глубь Большого Леса.

Времени на эмоции не было. Поредевший отряд продвигался без остановок. Фантазист с нескрываемым восхищением поглядывал на кочевницу. Ему понравилось, как она вела себя в стычке с полянами. Он не ошибся, выбрав одной из попутчиц именно эту женщину. Когда исчезли с деревьев метки полян, можно было перевести дыхание.

Фантазист помотал головой:

— Присниться может всякое. Представь, мне также снилось накануне, что наша спящая красотка оказалась могущественной колдуньей. Что-то она ногтями сделала, глаза открыла и выдохнула белое облачко, и я, к счастью, проснулся.

Вдвоем они нагнали ушедших вперед.

— Что заставляло Анюлоту пить кодову? — задался Лориан безответным вопросом. — Неудовлетворенность многоженством мужа? Одиночество? Непонимание окружающими? Утомление от пути? Воспоминания по родному племени? Нет, я не знаю ответа.

Фантазист молчал.

— Скука, — безапелляционно высказалась Рило.

— Страх перед будущим, — предположила Никанот. — Все женщины немного побаиваются будущего.

— В этом и проявляется особое коварство кодовы, — сказал Лориан. — Она несет забвение, отдаляет завтрашний день, который ведь может и не наступить для упившегося человека. Кодова — белая кровь Илобиса. Прозрачный цвет кодовы — цвет несчастия и беды. Несем ли мы ответственность за то, что Аню лота пристрастилась к этому пагубному зелью?

— Я отвечаю перед Ондроном за то, что ударил несчастную. О большем говорить не хочу. Подлая вещь кодова. Перво-наперво я запрещу своим детям курить конановскую отраву, которой балуется Напролик, и пить кодову, что отняла у меня Анюлоту. Тьфу! — Фантазист обернулся и плюнул в сторону пьяной деревни.

Самоубийство Анюлоты навсегда отбило у Лориана и Фантазиста желание пробовать какое бы то ни было дурманящее мозг зелье. Лориан не преминул рассказать другу о мерзкой привычке Кикура пускать дым из ноздрей.

Друзья решили, что никогда не будут курить коричневое растение и пить ядовитые лесные отвары. Эпизод с пребыванием в Кодове навел Пророка на размышления об ответственности мудрых за тех, кто не находит в себе сил противостоять Илобису и демонам соблазна. «Поляне — самое никчемное племя Ойкумены! Когда я все-таки засяду за свиток, в котором опишу Ойкумену, пьяное племя полян буду расписывать самыми черными красками!» — обещал Фантазист.

— Что ты там пишешь? — спросил однажды на привале Лориан притихшего приятеля.

— Времени даром не теряю. Подумываю вести временник. Записывать события, что случаются с нами. Пока составляю список имен. Обойду всю Ойкумену, соберу на отдельный свиток все имена, которые узнаю. Отберу лучшие для своих детей.

Снова двинулись в путь. Рило ушла далеко вперед, а Никанот шагала рядом с мужчинами.

— А мне прежде не встречались мудрые старики, у которых можно поучиться чему-то новому, — призналась Никанот. — Впрочем, женщину никто бы и не взялся ничему путному обучать.

— Хороший-то он хороший, — согласился Лориан. — А зеленых зерен Фантазисту в дорогу не дал.

Через несколько шагов Фантазист начал вытягивать шею и высматривать за деревьями знакомую стройную фигуру Рило. Кочевницы нигде не было. Его тревога передалась и Пророку. Одна Никанот не замечала того, что долгое время они шагали по лесной тропе втроем.

Неожиданно впереди что-то мелькнуло. Подбежав к дереву, порвалон и пророк увидели кинжал кочевницы. Он был глубоко воткнут в мокрый, шершавый ствол.

— Ее похитили! — вскрикнула Никанот.

— Нет, — сказал пророк. — Рило ушла от нас сама, по доброй воле. Оставив любимый нож, она дала нам понять, что уходит добровольно.

У Фантазиста лицо потемнело от горя. Порвалон сгорбился от нового несчастья.

— Она свободна. Одним предательством больше, одним меньше — какая разница?

Лориан был не согласен с другом, но промолчал. Чтобы отвлечь Фантазиста от мрачных мыслей, Пророк без конца обращался к нему с вопросами по тому или иному поводу. К концу дня Фантазисту стало легче. Все трое тепло вспоминали старика Дабона, пытавшегося отвратить от пагубного пристрастия запутавшееся племя. После ухода Рило все валилось у Фантазиста из рук. На следующее утро он поднялся раньше остальных. Развел костер и сварил чашку кофе. Оправдываясь перед Лорианом, Фантазист бормотал:

— Потерял двух жен, не кодову же с горя хлестать? Может, целебный отвар душу успокоит.

Спустя несколько дней Никанот пришлось варить напиток уже из остатков кофейной гущи. Она утверждала, что так вкуснее и полезнее. «Слаще», — согласился Лориан, сомневаясь в полезности частого употребления кофе. Фантазист огорчался, что запас зерен кончается. «Вот остатки и сладки», — шутила Никанот.

Через неделю их догнали три девушки. О таких на Ойкумене говорят «марода» — некрасивая девушка.

— Мы родные сестры. Среди полян не останемся. Мы с вами пойдем. Если Фантазист придется по сердцу, станем его женами.

Фантазист поперхнулся кофе.

— Поверь, первый раз их вижу, — сказал он Лориа-ну. — Что будем делать?