Наталья Белкина - Наместник

— Только попробуй еще что-либо подобное выкинуть! — выкрикнула я, с отчаянным сожалением заметив панические нотки в своем голосе.

Только на Гавра ни огонь, ни мои слова никакого впечатления не произвели, он был озадачен другим:

— Ты же говорила, что не владеешь оружием, — подозрительно изрек он, и схватив меня за плечи, развернул лицом к себе.

— Ты меня чуть не убил, а теперь интересуешься?! — вскричала я, возмущенная его бесцеремонностью и, вырвавшись, отошла подальше.

— Не собирался я тебя убивать! Успокойся! — со злобой, скорее на себя, чем на меня, произнес он и лишь спустя минуту с грустью добавил:-И все-таки ты его нашла. Поздравляю.

— С чем ты меня поздравляешь? Ты что, смеешься надо мной? — спросила я, готовая разрыдаться от вдруг нахлынувшей жалости к себе. — Для тебя Отшельник — всего лишь каприз твоего величества, гордыня и столетняя глупая обида. А для меня… Впрочем, какое тебе до этого дело! Спустя месяц ты без всякого сожаления перешагнешь через мою жизнь!

Пламя уже погасло. Влажная от утренней росы трава не дала ему разгореться. Но едкий серый дым все еще стелился под ногами и с дуновениями ветра поднимался вверх. Только этим я и могла объяснить свои горючие слезы.

— Ты не собираешься приносить жертву Хозяину? — спросил Гавр.

— Очевидно обо мне ты превратно судишь по себе. Тебе уже приходилось приносить подобные жертвы?

— Что ты знаешь о жертвах? — раздраженно спросил Гавр. — Чем тебе приходилось жертвовать в своей короткой жизни? Никчемной любовью какого-то маменькиного сынка?

— ?!!

— А какую жертву по-твоему нужно принести, чтоб миром править?

— Да уж не меньше, чем жизнь невинного ребенка. Только с чего ты взял, что я хочу править миром?

— Зачем же ты срывала цветок? Зачем рисковала сгореть в его огне? Разве не ради этого? Но тогда для чего?

— Не знаю, — честно призналась я, пожав плечами. — Наверное, мне особенно нечего было терять.

— Тебе не нужно было влезать во все это, — уже довольно миролюбиво произнес Гавр и добавил:-Теперь тебе придется пройти этот путь до конца.

Я подавила слезы и, помолчав, спросила, так, на всякий случай:

— Ты убьешь меня?

— Это решать Хозяину.

— А если тебе?

Гавр как-то странно посмотрел на меня, и мне показалось даже, что он слегка растерялся.

Цербер и Евстантигма стояли в стороне, по привычке не вмешиваясь в дрязги наместников. Я, поняв, что от Гавра больше ничего не добьюсь, отошла в сторону, чтоб открыть дверь в Дремучем Лесу.

— Ты остаешься? — спросила я у задумчивого наместника.

— Нет, я ухожу. Но лишь после тебя.

— Неужели ты не понял, что Яра тебе не найти?

— Кажется, догадался.

— Ну, так милости прошу, — пригласила я его войти в лесную дверь.

— Только после тебя.

— Я не поворачиваюсь к врагу спиной, — жестко произнесла я.

— А я не нападаю сзади! — разозлился он.

— И все-таки я уйду отсюда последней!

Гавр снова начал злиться. Это было видно по тому, каким каменным стало его лицо, словно гранитная маска. Все же он вскочил на своего Оберона и, не произнося ни звука, жестом приказал свите следовать за ним.

Выждав несколько минут, я обернулась, ища глазами своего учителя, но никого не увидела. Только у густого кустарника на берегу реки, как мне показалось, как-то неестественно шевельнулась ветка. Я лишь задержала взгляд на том месте, потому что Гавр не спускал с меня глаз. Наверное, надеялся, что я подам знак невидимке.

Я вошла в лесную дверь, и мы с Гавром молча разошлись в разные стороны. Я не оглянулась и была уверена, что и он не посмотрел назад. Мне было обидно за то, что из-за Гавра я так и не сумела попрощаться с Яром, и за то, что наместник снова разгадал меня. К сожалению, я все больше проникалась симпатией к своему врагу, но гнала от себя эту мысль, что есть мочи. Не хватало еще, чтоб Гавр решил, будто я влюбилась в него. Только не это!

Троя больше всех обрадовалась моему возвращению и прыгала возле меня весь день. Примчалась Мша, приковыляла Заварзуза. Даже вечно хмурый Изустемьян спросил меня, как прошли поиски. К сожалению никому из них я не могла рассказать о нашей встрече с Отшельником. Об этом узнала лишь моя верная Троя. Сама не знаю почему, но ей я доверяла на все сто. Наверное, я по-человечески полагалась на пресловутую собачью верность.

Между прочим, мне сообщили, что мой лейб-медик исчез неизвестно куда. Это меня слегка насторожило. Мне казалось, что Ю-Ю достаточно благоразумен, чтоб не исчезнуть внезапно, ничего не сказав мне. Однако Мша и Матушка явно что-то недоговаривали. Кикимора выглядела так, словно ее просто распирало рассказать какую-то тайну, ведьма же была серьезно озабоченной. Но я не хотела и не могла выслушивать ни сплетни, ни предположения.

— Что ж, он может поступать как хочет. Тем более, что совсем скоро я раз и навсегда избавлюсь от всех болезней, — сказала я.

Я чувствовала себя очень уставшей. Мне хотелось поскорее уединиться и спокойно обдумать все произошедшее со мной сегодня. Особенно меня заинтриговала фраза Гавра о "маменькином сынке". Оказывается он знал о моей неразумной детской влюбленности. Но зачем упомянул о ней? Наверняка ему стало известно все о моей жизни, как только я заявила свои права на его трон. Он выяснил обо мне все до мельчайших подробностей, возможно даже таких, о которых я и сама не догадываюсь пока. Но вот где-то в сумеречной зоне сознания шевельнулась одна невозможная мысль: ревность? А что если Гавр ревнует? Но, возникнув, она тут же сконфуженно смолкла, потому что была совершенно невероятной.

И вот снова начались мои обычные будни, и снова пошел отсчет. Будто я никак не могла свернуть с какой-то дьявольски фатальной стези. И смерть ожидала меня в конце этого краткого путешествия.

— Все равно же я смертна. Рано или поздно… Хотя чего скрывать, лучше бы уж поздно, — говорила я Трое, а та только жалобно поскуливала в ответ, как самая обычная собака.

А пока, следуя совету Ю-Ю, я решила заняться верховой ездой. Мне действительно могло бы это пригодиться. У полевиков, кочевого дремучего народца, разводившего разных копытных животных, Изустемьян раздобыл несколько смирных лошадок разных пород Тварного мира. Я выбрала себе одну кобылку, чей нрав больше всего пришелся мне по вкусу, и стала тренироваться ежедневно. Без шишек не обошлось, но через неделю с небольшим я научилась не вылетать из седла. Я назвала лошадку Талишей и стала теперь совершать вынужденно обязательные объезды Дремучего Леса.

Но пешие прогулки мне нравились больше. Только теперь я тщательно избегала территории Гавра. Несколько раз Троя чуяла его близкое присутствие, и мы тут же уходили в противоположную сторону. Я не хотела с ним встречаться. Слишком многое он мог бы прочитать в моих глазах…