Наталья Белкина - Гиперборея

— Смотрите! — воскликнула она, указав вниз, как только мы подошли к бойнице.

В расположении врага появилось нечто новое, а именно десятка два странных повозок, на которых стояло нечто, покрытое холстами. В большом количестве разводились костры, хотя до ночи было еще долго.

— Это может быть каким-то оружием? — спросила я у жреца. — Эти штуки довольно большие.

— Только бы это не было то, о чем я думаю, — задумчиво произнес он.

— И о чем же ты думаешь?

— Я полагаю, что это метательные машины.

— Что они могут метать?

— Все что угодно: камни, огонь…

— Они смогут пробить стену?

— Не знаю. Но она очень старая.

— Так могут?

— Не знаю.

— Смотрите! — снова вскрикнула шаманка.

Воины Хамсина начали расчехлять диковинные орудия. Перед нами предстали незамысловатые механизмы, предназначенные для метания. Они представляли собой укрепленный на повозке агрегат с ковшом, в который, по всей видимости, и помещалось то, что предстояла забросить во врага, то есть в нас. Признаться, это чудо техники не вызвало у меня ни страха, ни восхищения. Для меня орудия были довольно примитивными, и я не понимала, отчего такие лица были у моих соседей, которые с беспокойством следили за тем, как один за одним слетали чехлы с этих механизмов. Тревожиться я начала только после того, как рядом с этими машинами разглядела бочки, наполненные какой-то темной жидкостью. Один из воинов, достав из костра горящую головню, поднес ее к бочке и воспламенил ее. То же проделали и другие солдаты возле своих орудий. И не успела я сообразить, что за опасность угрожает нам, как Абарис бросился по лестнице вниз со стены, громко крича:

— Всем в укрытие! Немедленно! Всем спрятаться! В укрытие! Скорее!

Через несколько секунд раздался свист, за ним еще один и еще. Над моей головой пролетел горящий предмет и несколько таких же в тот же миг пересекли границу наших укреплений. Послышались крики ужаса, среди которых все еще продолжал раздаваться голос жреца:

— Прячьтесь за камнями! Водой не тушить!!!

Я оказалась почти в безопасности. Бочки перелетали через стену, метя в городскую черту. Но несколько из них все же упали в расположении. Я видела, как, изрыгая тысячи искр, они падали на землю и разливались в тот же миг огненными озерами, безжалостно и хладнокровно уничтожавшими всех и вся. Несколько живых факелов, издавая ужасающие вопли, метались в огненном море, затем падали и затихали. Огненные бочки, попадая в городские пределы, проламывали крыши, сея панику и смерть. Слышались крики, стоны, вопли, лай, ржание и свист летящих снарядов. Я оцепенела, схватившись за выступ в стене и с великим ужасом наблюдая, как горят городские улицы, как в небо поднимается черный, смрадный и удушающий дым, как одна за одной огненные бочки продолжают падать на город, как мечутся гипербореи в поисках укрытия.

Неясыть дернула меня за рукав.

— Очнись!

Я обернулась к ней. Выглядывая в бойницу, она посылала стрелу за стрелой в сторону врага. Возле ближайших орудий лежали по двое трое поверженных ее стрелами воинов. Но к ним на смену спешили другие, а рядом с метательными машинами стояло еще много огненных бочек.

— У меня кончаются стрелы, — сказал Неясыть, сосредоточенно натягивая тетиву.

— Я сейчас!

Не зная пока, где раздобыть стрелы, я бросилась к лестнице. На меня вдруг посыпался огненный град: снаряд просвистел прямо над моей головой и вскоре обрушился в метрах пяти от меня. Горящая лава устремилась ко мне. Я спрыгнула с лестницы и помчалась что есть мочи вдоль стены, убегая от огня и отыскивая арсенал. Но вдруг что-то темное, совсем не заметное среди дыма и копоти, попало мне под ноги. Я упала, перелетев через обуглившийся труп горожанина, и приземлилась весьма неловко. В ужасе я отползла от него, но тут заметила рядом с ним полный стрел мешок. Вскочив на ноги, я тут же с криком рухнула на землю: правая нога была сломана, ее тотчас охватила нестерпимая боль, которая вскоре начала разливаться по всему телу. Ко мне подскочила Троя. Она запрыгала вокруг меня, поняв, что я не могу встать, и жалобно заскулила. Ее белая шерсть стала темно-серой от сажи, витавшей в воздухе. Помочь мне никто не мог, все, кто еще был жив, прятались от огня.

— Троя! Возьми этот мешок. Там стрелы. Отнеси их Неясыти. Вон туда. Скорее! Я сумею встать, не беспокойся за меня. Ну, же!

Собака повиновалась. Схватив зубами тесемку на мешке, она затянула его, и поволокла свою нелегкую ношу к лестнице. Я закрыла глаза, их выедал дым. Слезы катились по щекам сами собой от боли, от обиды и отчаянья. Я задыхалась, горло пересохло. Неподалеку я увидела груду камней, сваленных здесь совсем недавно и предназначенных для того, что быть сброшенными на головы врага, но так и непригодившихся. Они могли бы служить памятником нашей теперешней беспомощности, мрачным монументом поражения. С трудом перевернувшись на живот, я поползла к этому сомнительному укрытию.

Боль пронзала тело до самого мозга. Я очень медленно продвигалась вперед, поминутно останавливаясь на передышки. Не сразу я заметила и то, что свист прекратился и теперь слышались лишь крики и причитания. Ко мне на встречу из-за камней вышла какая-то белая фигура. Это был жрец. К счастью, невредимый.

— Абарис, — произнесла я, и удивилась, услышав свой сиплый голос, — что это за чертовщина?

— Греческий огонь, — сказал он.

— Это ужасно… Просто чудовищно… Столько погибло… На моих глазах…

В горле стоял сухой ком, говорить было больно.

— Что с тобой? — спросил жрец.

— Я сломала ногу. А где старейшины?

— Я успел их проводить в подвалы развалин. Думаю, они уже вещи пакуют.

— Помоги мне подняться. Кажется, обстрел прекратился.

Превозмогая боль, мне удалось подняться на одну ногу и, опираясь на жреческое плечо, добрести до ближайшего укрытия.

Что творилось в городе не поддавалось никакому описанию. Сотни смертей оплакивалось сотнями голосов. Отовсюду слышались причитания, проклятья, стоны, крики и ругань. Мимо нас промчалось стадо обезумивших оленей. Дым все еще висел над городом, догорали черные лужи. Немногие из тех, кто не пришел в полное отчаянье, забрасывали их землей. Горели дома, огонь разносился и по уцелевшим крышам.

Добравшись до подвала под развалинами, мы узрели картину активных сборов. Старейшины собирались в дорогу. На все это умиротворенно взирал Печор. Мне показалось, что все эти баулы он грузить на свой челн не собирался. Ему тоже досталось во время обстрела: край его одежды был подпален.

Усадив меня на стул, Абарис принес воды. Я напилась и спросила его:

— У меня такое же черное лицо, как у тебя?

— Еще чернее, — позволил он себе усмехнуться.