Наталья Белкина - Сердце-океан

Возможно, это все от страха!

- Ты же знаешь, ничего выдающегося,-ответила я с натянутой улыбкой и, невольно отступая.

- Ты что-то прячешь?

- Нет.

- Я могу и проверить.

Я чувствовала, что мои нервы вот-вот сдадут, и я со всех ног брошусь куда-нибудь.

Будто бы я могла сразу преодолеть двухметровую стену! Будто бы могла убежать!

Соберись! Успокойся!

- Проверь! Но предупреждаю: без приставаний!- возгласила я и ссутулилась, складывая руки на груди.

Да! Так правильно. Пусть он решит, что я боюсь его домогательств.

- Не смей предупреждать меня ни о чем, дэшу!-взревел он и в одно мгновенье подскочил ко мне.-Неужели ты подумала, что меня что-то остановит, если ты понадобишься мне как женщина?!!

Мой тайный свиток в миг оказался у него. Я не сразу даже успела прочувствовать весь ужас своего положения. Меня поймали буквально с поличным. Карта острова Самарьяр: какие еще нужны доказательства. Даже идиот догадался бы, зачем она нужна мне - бигару. Пергамент был развернут и осмотрен, и я тут же получила звонкий удар по лицу, от которого перед глазами засверкали искры. Эктор дождался своего звездного часа. Теперь у него есть все основания, чтоб наказать меня, а может быть даже убить. Есть доказательство для Мариуса, доказательство того, что он, его преданный слуга, оказался, в конце концов, прав: бигару успокаиваются лишь в могиле…

Вот и я испытала на себе беспощадное жало плетки. "Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись! И встреть их грудью"! Я не позволяла себе закричать, хотя Эктор очень старался выбить из меня отчаянный крик боли. Он прилагал к этому всю свою силу, злость и ненависть. Мне на грудь одна за другой капали капли крови из прокушенной губы. Я, словно бешеная лисица, до одурения сжимала зубы и чувствовала во рту солоноватый вкус. Я изо всех сил прикусывала губу, чтоб не закричать, чтоб не возрадовался разъяренный Эктор, чтоб не возликовали собравшиеся вокруг лобного места и жаждущие зрелища рабы и рабыни.

Надсмотрщик уставал и сбивался со счета, я уплывала в темноту. Меня обливали водой, и счет начинался заново. Один! Два! Три!-вторил восторженный хор.

Сколько я еще выдержу, им было интересно. Язык во рту распух, горло - будто исчезло. Я не могла бы, наверное, закричать, даже если бы и захотела…

Четырнадцать… пятнадцать… шестнадцать… "Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой…" Снова холодный душ, и снова - белой, тусклой пеленой перед глазами свет. На спине больше нет живого места? Почему остановились? Ах, да. Я едва ощутила острые укусы множества иголок на правой лопатке. Черной меткой оставили они на моей коже знак зависимости - D. Сколько мне еще осталось дышать, столько же теперь пробудет со мной и рабское клеймо. Я надеялась, что умру, не чувствуя уже ни боли, ни унижения. Сердце, сердце…

Я не помнила, как меня бросили на солому в мой прежний угол. Я очнулась поздним вечером на коленях у Пеи. Рядом сидела бабушка Рипша, колдуя над моей спиной.

Она смазывала ее чем-то ужасно дерущим и дурнопахнущим. Я боялась пошевелиться, не желая больше ощущать свое истерзанное тело. Из глаз, наконец-то, хлынула соленая влага, а застывший в горле крик вырвался на волю лишь глухим стоном.

- Она очнулась,-услышала я растерянный голос.

Пред глазами возникло морщинистое лицо Рипши.

- Губа распухла,-констатировала она.-Надо тоже смазать. Быстро пройдет.

- Не надо,- простонала я. Теперь мне захотелось стать капризным ребенком.

Но бабушка Рипша не собиралась слушать меня. Она приподняла мою голову и ткнула вонючей тряпицей в угол моего рта.

- Я и раньше слышала, что бигару выносливы, но никогда не видела, до какой степени,-сказала она Пее.

- Тебе не было больно?-спросила меня эта глупая девчонка.

- Мне и сейчас больно, просто дьявольская боль,-вымолвила я.

- Я бы орала как проклятая, даже если бы меня пару раз ударили плеткой,-с наивным восхищением сказала Пея.

- Бигару гордые,-пояснила ей Рипша, значительно кивнув головой.

А может быть, я действительно бигару и всегда была? А та прошлая моя жизнь на Земле уж не приснилась ли мне? И Куч, и ребята из банды, и Боскус… Все они были лишь сном, странным, глупым сном, который я почему-то считала своей жизнью.

А настоящее мое - вот оно: Эктор, Мариус, Пея… А я - бигару, и смысл моей жизни - сквозь тернии к свободе. Через заборы, кордоны, моря… во что бы то ни стало… не смотря ни на что… на свободу. Через боль, кровь, отчаянье… на свободу, словно вон из собственной кожи…

- Ты хотела сбежать к своим?-снова услышала я голос Пеи.-Эктор показывал нам карту, которую он у тебя нашел. Это был путь к острову Самарьяр.

Я промолчала.

- Тебе ни за что не добраться туда без вольной,-сочувственно продолжила моя подруга, поняв, что молчание и есть мой ответ.-Это ведь так далеко. Одинокая девушка без хозяина, отца или мужа у любого солдата вызовет подозрения, и если он не найдет у тебя документов, тут же отправит в тюрьму, а оттуда снова на распродажу. А теперь у тебя и вовсе клеймо…

За стеной послышались уверенные шаги. Это несомненно был Эктор. Пея и Рипша тут же отсели подальше от меня. И правильно сделали: сочувствовать мне - это для надсмотрщика значило то же самое, что разделять мои взгляды. Им могло достаться не меньше чем мне. И почему я не смогла тогда в лагере воткнуть в Эктора клинок?

Почему не решилась? Может быть, была бы уже на полпути к Холодному морю.

Он вошел в нашу темную конуру.

- Живая?-спросил он, светя на меня чадящим фонарем.

Никто ему не ответил. Тогда он подошел и рывком развернул меня на спину. Я не могла сдержаться и застонала, потому что в истерзанную и окровавленную мою плоть вонзились тысяча острых соломинок.

- Живучая,-произнес он с досадой.

- Я до тебя доберусь,-прошептала я, с ненавистью глядя на темный силуэт.

Эктор развеселился.

- Она видимо в бреду.

- Я тебе убью, обещаю,-подтвердила я тихо, потому что из-за распухшей губы едва ли вообще могла разговаривать.

Он снова рассмеялся и присел ко мне. Присмотревшись, он, очевидно, понял, что я не в бреду и взгляд мой не затуманен.

- Берегись,-снова вымолвила я и почувствовала, как по подбородку снова побежала теплая струйка.

Надсмотрщик перестал хохотать и резко схватил меня за волосы.

- Завтра! Снова за работу! И никакого отдыха! Никаких лекарей! Посмотрим, кто из нас первым спуститься в подземное царство мертвых.

Я не помнила, как он ушел, потому что то ли отключилась, то ли уснула. Но мне показалось, что он и не отлучался, так как, очнувшись от жесткого толчка, я снова увидела его ненавистное лицо.

- Пора вставать,-ехидно изрекло оно и растянулось в противной улыбке.

Антэ еще не взошел. Было очень раннее утро в сером тумане. За спиной у надсмотрщика стояла заспанная и злая дэшу-экономка, которая держала в руках новое платье грубейшей выделки. Моя же одежда, превратившаяся в кровавые лохмотья, валялась тут же рядом. Выбор туалета был не случаен: даже самая нежная шелкова материя была бы сейчас нестерпимой пыткой для моей спины. А эти ужасные платья не носила ни одна из домашних дэшу Мариуса. Их надевали только предназначавшимся на продажу рабыням, да и то только до тех пор, пока они не обретали новых хозяев.