Инна Сударева - Двойная честь

Корт не спешил брать. Он внимательно смотрел на Майю: ему не нравилось то, что фляжку она ему дает, не глядя в глаза.

– Бери, что ж ты? Это восстановит твои силы.

– Силы, – презрительно скривил губы Корт, – а кто вгонит кровь в меня обратно? – И, махнув рукой, сел в мох там, где стоял, но так, чтоб не потревожить раненую ногу, позвал кошака. – Или, дай мне сумку! Вы, девчонки, наверно, не успокоитесь, пока меня на ломти не порежете, – сказал он и Авроре, и Майе, а затем принялся рвать штанину, чтоб добраться до раны; Или, меж тем, зубами дернул сумку со своей спины и положил ее рядом с приятелем.

– Вошь те в глаз! – снова ругнулся убийца, прощупывая раненое бедро. – Глубоко вошло. Хорошо хоть у Лиды мазей набрал, – и полез в сумку за лекарствами.

– Позволь мне остаться, – заскулила вдруг Майя.

– Тебе приказано убраться, – отозвалась Аврора.

– Корт, – рыжая пустила мимо ушей замечания наследницы и подняла глаза на убийцу, который высыпал из кожаного мешочка в ладонь некий серый порошок и прижал его к ране, зарычав при этом от боли – снадобье здорово защипало. – Завтра утром я уйду. Но сегодня позволь мне быть с вами, позволь помочь. Я не могу уйти, зная, что сильно подранила тебя и не помогла.

Убийца молчал, пережидая боль в бедре и обдумывая слова Майи. Потом кивнул:

– Согласен. Уйдешь завтра. Теперь – перевяжи мне ногу.

Рыжая довольно улыбнулась и вновь протянула Корту фляжку Лиды:

– Не забудь выпить…

Корт выпил. И пока Майя медленно и осторожно бинтовала его ногу льняными полосами, он вдруг раззевался, опрокинулся на спину, в мох, и уснул. И даже мечи в заплечных ножнах не помешали.

– Ты что наделала?! – вскрикнула Аврора, кидаясь к убийце. – Ты его отравила?!

Или тоже зарычал, скаля белые клыки, и сделал два шага к рыжей, хлеща себя хвостом по бокам.

– Не ори, глупая, – прошипела Майя, отпихивая девушку в сторону. – И ты потише, усатая душа, – нахмурила брови на кошака. – Так должно быть. Это целебный сон.

– Я тебе не верю, – ответно зашипела юная леди, крепче сжимая в руке меч убийцы.

– Плевать, – презрительно ответила рыжая. – Поди и собери хвороста для костра. И побольше. Корт должен спать в тепле, – сказав, сбросила куртку, свернула ее и пристроила спящему под голову. – А ты, принеси-ка нам пару жирных куропаток, охотник ты или забава домашняя? – посмотрела ворчащему Или прямо в глаза и растянула губы в улыбку, больше похожую на хищный оскал.

Кошак недовольно фыркнул и неторопливо отступил за елки. Аврора, бурча под нос что-то вроде «и нечего тут командовать», поплелась-таки в ближайший осинник – за сухими ветками. Ей опять подумалось, что спящий Корт мало чем поможет, если перепалка с Майей перестанет быть словесной. «Безопасней будет держаться от этой стервы подальше», – приняла решение наследница престола и целиком отдалась новому малознакомому занятию – сбору сухих веток.

А еще она всерьез поразмыслила о предложении, которое сделал ей убийца – о возвращении домой. Слова Корта о том, что отец может сильно беспокоиться о ней, взбалмошной дочке, стали для девушки открытием. Аврора вдруг утвердилась в мысли, что поступила весьма недальновидно, пустившись в авантюрные странствия. И происшествие с Трифором стало тому железным свидетельством. Брак Авроры и Гилбера, который вполне мог произойти, ударил бы по власти Исидора не хуже снаряда из катапульты. Но теперь получилось, что, спасая Аврору от Трифора и его сына, Корт спас и императора, отвел от него этот удар.

Аврора даже остановилась, замерла на месте: последняя мысль не просто удивила – она поразила.

– Корт многого мне не сказал. И он бы сказал, если бы не рыжая хамка! – с досадой вымолвила Аврора, ударив себя кулаком в коленку.

– Ахо-хр, – раздалось рядом.

Девушка улыбнулось усатой и полосатой морде кошака, возникшей из встречных кустов. С некоторых пор наследница престола была рада ее видеть.

– Знаешь, Или, – заговорила со зверем девушка, протягивая руку и касаясь мохнатого чуткого уха кошака, – я думаю: Корт прав. Со мной у вас слишком много неприятностей. Лучше мне дома сидеть и не притягивать к вам беды. Корт убил ищеек, но по нашим следам могут пойти и другие. И уже пошли. Это точно – уж я папу знаю. Он не успокоиться, пока не вернет меня. Глупо бегать от него… А тут еще Трифор с цепи сорвался. Этот тоже охоту за нами устроит. Уже устроил, – нахмурилась Аврора. – И он очень постарается опередить людей моего отца. Потому что если не успеет, и я вернусь к папе и все ему расскажу, Трифору мало не покажется… А я так и сделаю, – голос наследницы Незыблемого престола стал тверд и жесток, – я вернусь к отцу и все ему расскажу. И Трифор получит по полной. А про Корта я скажу только хорошее. Потому что он меня спас, и не один раз. И отец не сделает ему ничего плохого. Наверное, он даже наградит его. Вот как я все здорово переверну! – засмеялась девушка. – Что скажешь, зверюга? Как тебе мои придумки?

Или все это время шел с ней рядом и внимательно слушал. Иногда ловил ртом пролетавших мимо мух и жуков. На вопрос Авроры он фыркнул утвердительное «аха», хотя не особо понял размышлений вслух юной леди.

– Ты такой милый, – опять засмеялась девушка, поглаживая кошака по крутой шее. – Ты воняешь рыбой, жрешь жуков, но ты милый. Ты тоже меня спас. И про это я тоже расскажу отцу. Да я вообще могу столько всего придумать, что вы с Кортом героями станете! – с восторгом выпалила она, выстраивая в голове ладную пирамиду обмана – врожденное лукавство Авроры вырвалось на свободу и теперь приносило богатые плоды. – Да! Да! – девушка даже в ладоши захлопала, роняя в траву собранные ветки. – Только надо все Корту рассказать. Да я и за Майю могу слово замолвить, чтоб ей полегчало. А то бесится на ровном месте… Пойдем, пойдем обратно, Или… Ой, только хворост все равно надо принести. Ну, и хворост принесем, и мысли всякие хитрые… Прогулки по лесу очень полезны для соображалки, – хихикнула Аврора, берясь за упавшие сучья…

То, что она увидала, вернувшись на черничную поляну, лишило ее всяких мыслей и даже власти над телом – в горле пересохло, ноги подкосились и, прошелестев юбкой, Аврора опустилась на траву. А большая охапка хвороста упала в мох из ее расслабившихся рук.

Корт не спал – он целовал Майю. А Майя целовала Корта. А еще – они страстно обнимали друг друга. И из-за этого ничего и никого вокруг не замечали, не слышали. Даже ошарашенную увиденным Аврору.

– Или, – прошептала наследница престола тихо-тихо, но кошак почуял, приблизил ухо к ее побелевшим губам, – пожалуйста, увези меня отсюда…

Не плакала, не кричала, не горела. Она позвала его по имени и коснулась тонкими пальцами его щеки, потом – шеи. Так мягко, так нежно, как лишь она умела. И это не было сном – это было реально. Пах истерзанной листвой черничник, болела раненая нога, истерично жужжала какая-то букашка, попавшая в паутину, затаенную средь лапок маленькой серебристой сосны. И Бия наклонялась к нему, с легкой улыбкой на нежных губах, с теплым светом в темных глазах.