Инна Сударева - Двойная честь

Коротко остриженный, в темной одежде, с белым лицом и пронзительными глазами (они теперь весь город видели по-новому – в разноцветном переливчатом сиянии), Корт, сам того не желая, привлекал к себе даже больше внимания, чем прекрасная светловолосая Аврора в золоченых латах. Потому что она вполне органично смотрелась на фоне своей блестящей, расфуфыренной свиты, а свита – прекрасно ее дополняла, а вот мрачный Шип резко отличался от всех и сразу. Поэтому горожане, прокричав ей «Слава! Ура!», невольно смолкали, натыкаясь взглядами на темную фигуру первого рыцаря.

Зато Корт нес личный штандарт императрицы – большой стяг с четырьмя васильками в белом поле, обшитый золотою бахромой…

Несколько дней назад Аврора намекнула Шипу о том, что стоило бы обеспокоить себя подбором доспехов, но Корт лишь покачал головой:

– В ваших латах я не смогу нормально двигаться. Не привык таскать на себе столько барахла.

– Барахло?! – возмутилась девушка (она как раз примеряла шлемы, выбирая подходящий, но при выборе боевого головного убора руководствовалась скорее внешней красотой, а не прочностью и практичностью). – Может быть, именно это барахло и помогло моему отцу и его воинам завоевать так много земель!

– Может быть, – согласился Корт, улыбаясь. – Но это не значит, что я стану рядиться в это барахло.

– Как всегда, упрям, – нахмурилась Аврора.

– Как всегда, вздорна, – еще шире улыбнулся Шип.

Девушка сердито бросила в него тот шлем, который первым подвернулся в руку. Молодой человек поймал, внимательно осмотрел и сказал:

– Этот я тебе не советую. Он красивый, но когда опущено забрало, плох обзор.

Аврора пожала плечами:

– Что ж, доверяю выбор тебе. Ты мой рыцарь – валяй, покажи себя…

Корт, не убирая с лица улыбки, подошел к скамье, на которой лучший гримтэнский мастер-оружейник выставил штук пять шлемов разных конструкций.

– Вот этот, – взял в руки самый, по его мнению, лучший и протянул Авроре. – Легкий и крепкий. Примерьте, моя госпожа.

– Ты уверен? – спросила девушка, придирчиво осматривая головной убор, довольно простой по форме.

Теперь пожал плечами Шип:

– Мне подсказывает память твоего отца. А уж он-то разбирался в этом барахле…

Аврора, пьянея от воплей толпы, из которой для нее, только для нее неслось «слава!» и «да здравствует!» махала руками людям, совершенно не ощущая тяжести лат, ловила летящие к ней букеты и венки из осенних цветов и еловых веток, украшенных лентами, и, хохоча, швыряла их обратно, будто играла с людьми в мячики.

Корт, одной рукой державший штандарт, другой – поводья своего танцующего и храпящего скакуна, желающего сорваться в галоп, посматривал на девушку, улыбался и думал: «Праздник. Для нее выезд на войну – это праздник… Надо постараться, чтоб она поменьше ужасов увидела… Впрочем, – он бросил взгляд на блистательных генералов и рыцарей, выражения лиц которых были отнюдь не печальными; на своего оруженосца Люта, который, также прилично разряженный, сиял глазами и зубами не слабее Авроры. – Впрочем, праздник сегодня у всех. Все сияют оранжевой радостью. Ну, пусть будет так…»

И сэр Кортерис широко и открыто улыбнулся ясноглазой пухлой девушке в ярко-красном полушубке, которая, хохоча и пылая круглыми щеками, бросила ему еловую ветку, перевитую синей лентой.

Быть командующим оказалось не так просто, как поначалу представлялось Авроре. Например, весь первый день похода она провела в седле: носилась туда-сюда, объезжая полки, которые (по ее мнению) двигались чересчур медленно. Вместе с ней носился Корт, носились генералы и рыцари-гвардейцы, а также все те, кто был причислен к свите императрицы.

– Разве нельзя быстрее топать? – спрашивала раскрасневшаяся Аврора у лорда Паттеуса, который стал генералом Алой армии на время недуга лорда Ульдера.

– Темп у нас обычный для длительного перехода. Если солдаты пойдут быстрее, мы ничего не выиграем. Потому что людям понадобиться больше времени для отдыха, – отвечал Паттеус. – К тому же: пойдут быстрее воины – отстанут обозы. Это недопустимо.

Аврора выслушала объяснения и глянула на Корта, ожидая его оценки слов генерала. Молодой человек лишь кивнул, подтверждая правоту лорда Паттеуса.

– Что ж, – пожала плечами юная леди, – тогда поеду… проверю обозы, – и пришпорила свою белую Неженку, а та, будучи животным молодым и резвым, покрасивее распустила роскошный длинный хвост и полетела, будто крылатое создание, вдоль дороги, унося всадницу в конец колонны.

Корт вздохнул, крепче сжал штандарт, который ему приходилось все время держать, и поскакал за своей неугомонной госпожой. Со сходными вздохами за ним отправились было генералы, капитаны и гвардейцы, но Шип вдруг развернул коня и сказал блистающим рыцарям:

– Предлагаю вам, господа, не летать туда-сюда за нашей резвой государыней, а вернуться к своим отрядам и дружинам. Меня одного и пары гвардейцев вполне хватит для сопровождения леди. Она – юная непоседа, и ей все внове, – тут Корт улыбнулся. – Чего не могу сказать о вас, господа. Согласны?

– Не будет ли это нарушением правил? – с сомнением спросил лорд Миркар (он – было видно – сильно упарился и страстно желал покинуть седло и мирно устроиться где-нибудь в повозке, чтоб пожевать колбасы, хлебнуть пивка и подремать, но боялся нарушить этикет).

– Нисколько, – помотал головой Корт. – Уверен: государыне самой не в дугу, чтоб ее сопровождала такая огромная свита. Если бы мы были где-то рядом с позициями противника – это было бы кстати. Но теперь это даже смешно выглядит.

Генералы и капитаны пару минут посовещались, обсуждая предложение сэра Кортериса, и решили, что оно вполне разумное. И разъехались в свои расположения. За Авророй же вместе с Кортом поспешили лорд Паттеус и пятеро рослых гвардейцев в синих доспехах.

Они немного отстали от императрицы и потеряли ее из виду, но быстро нашли, верно направив лошадей туда, откуда внезапно понеслась громкая и веселая речёвка:

Хей-хей-хох!

Начинай поход!

Хей-хей-хох!

Нас победа ждет!

Веселее топай, Шевели-ка *опой!

Хей-хей-хох!

Не жалей сапог!

Это Аврора затребовала от пехотинцев песню.

– Чтоб прытче шагалось, – объяснила она.

Конечно, воины не могли не выполнить просьбы своего юного и распрекрасного командира и грянули сразу в сто глоток, не особо стесняясь из-за того, что в тексте походной песни присутствуют слова, не совсем подходящие для нежных ушей младой аристократки. Грянули так дружно и громко, что воронье в соседней роще растревожилось и, сорвавшись с веток, закружилось над облысевшими кронами столетних лип и тополей.

Аврора же лихо отбивала такт рукой и хохотала, радуясь, что в сем грозном войске, громыхающем доспехами и оружием, все ей подчиняется.