Я. Таляка - Гамбит старого генерала

Ну и апофеоз всего этого разгула науки о фортификациях — сама цитадель. Издали, особенно на первый взгляд, она больше всего напоминала неведомо как появившийся гигантский слиток металла. Огромный, грубый, местами покрытый ржавчиной, но прочности от этого не потерявший. Приблизившись, всякий мог убедиться, что цитадель Коргадола действительно отлита из железа. Ни много ни мало. Правда, если быть точным, то металлическим было лишь ее внешнее покрытие, так сказать наружный слой, под которым прятался все тот же камень. (Вообще-то не "все тот же камень", а сложнейшая многоуровневая защита, функционировавшая примерно по тем же принципам, что и броня современных боевых машин или продвинутых банковских зданий. Чередование материалов с различными физическими и химическими свойствами призвано было затруднить разрушение стены в случае атаки и обеспечить гарнизону дополнительные шансы для успешной обороны. Примечание автора.) Однако впечатлений это не умаляло. Сердце замирало у любого, кто силился оценить высоту и мощь несокрушимых стальных башен, упирающихся в небо. В общем, это было сооружение, олицетворяющее город: богатый, могущественный, великий и т. д. и т. п.

Так же как и сам Коргадол, обширной и разнообразной была его история. Дата основания города известна и давно запротоколирована, это семнадцатое число месяца Самострельщика По Львам. (Не шутить и не называть его Браконьером если не желаешь насмерть поссориться с Коргадольцем!) Именно в этот знаменательный день на пятиметровом флагштоке взметнулось, потрепанное в боях и походах, полотнище и, после непродолжительного салюта, всем собравшимся было объявлено, что, дескать, отныне здесь "вечному граду быть".

Причина, по которой в эти края проложила тропку цивилизация, проста до неприличия: к северу от Коргадола пролегает одна из ветвей Великого Пряного Пути, известной сразу в нескольких мирах, торговой трассы. По мере развития кораблестроения и средств навигации кое-кому из купцов показалось нерентабельным сбивать ноги, неважно свои или верблюжьи, терять драгоценное время, а порой еще и рисковать в стычках с многочисленными бандитами. Это послужило причиной возникновения морского ответвления караванной тропки.

Никто не утверждает, что на море в этом отношении была совершеннейшая тишь и благодать, но в сравнении с сухопутными маршрутами именно так иногда и казалось.

Взять, хотя бы, персональную безопасность. Морские разбойники, в силу специфики самого ремесла обязаны были быть более образованными, следовательно, выходцами из цивилизованных мест, а значит не такими жестокими как их сухопутные полудикие коллеги. Часто, морского купца потихоньку и без лишней крови очищали, то есть перегружали товар в пиратские трюмы, а владельца мирно отправляли восвояси. Причем, нередко этот товар, даже не меняя тары, в которой был захвачен, вскоре появлялся на тех рынках, для которых собственно и предназначался. В личном плане это было неприятно, но на глобальную экономическую катастрофу не тянуло. Особенно, если учесть, что и сами купцы нередко баловались каперством, порой полностью, а то и с лихвой, возмещая весь свой ущерб.

Таким образом, в отличие от сухопутных разбойников, которые, вырезали всех и вся, пираты серьезным препятствием для торговли не были.

Вот и двинулись вдоль побережья первопроходцы. Сначала робкие и немногочисленные, потом больше и смелее, пока, наконец, не устоялось регулярное морское сообщение и во всех, более-менее подходящих местах не возникли подобные Коргадолу опорные пункты. Их было много: ремонтные и торговые базы, лагеря реабилитации и отдыха, просто маяки, наконец. Конечно, всем базам, что создавались на, вновь открытом торговом пути, стать полноценным городом, было не суждено. Этой чести удостоились лишь очень немногие поселения. Естественно среди них разгорелась борьба.

На первых порах от жителей таких городков зависело не так уж и много, они выполняли функции квартирмейстеров, не более. Гораздо больший вес имел случай и прихоть торговых магнатов, являющихся истинными правителями этих мини-поселений и капитанов кораблей. А им больше приглянулся расположенный в уютной гавани Коргадол, чем его близнецы, рассеянные по открытому берегу и, волей судеб, отныне обреченные на прозябание. Львиная доля средств, выделяемых купцами на обустройство баз, осела, таким образом, в его городской черте, постепенно превратив захудалый поселок в то, чем он является сегодня.

Разумеется, не обошлось при этом без всевозможных разногласий уже в самом городе… Пришлось организовывать специальное учреждение, чтобы регулировать отношения между участниками торга, ограничивать свободу тех, кто выходил из рамок дозволенного, наказывать посерьезней тех, кто позволял себе чересчур уж много вольностей за чужой счет и предупреждать тех, кто эти самые вольности пока лишь только планировал.

Одновременно с возникновением полиции как-то вдруг выяснилось, что в городе уже здравствует конклав всевозможных преступных элементов, давным-давно освоившихся в молодом мегаполисе. Специалисты криминалистики отмечают, что это была не мафия в ее традиционном виде, каковой она предстает в итальянских сериалах, однако отличие было настолько небольшим, что уловить его весьма непросто. В основном описываемая группировка занималась «честным» рэкетом, то есть, по сути, собирала налоги, утаенные от официальной кассы города некоторыми несознательными личностями. Причем состояла она не из единого, пусть даже и виртуального субъекта, а из множества, больших и малых, иногда воевавших друг с другом, но в основном старавшаяся не совать нос в чужие дела.

Против такой преступности полиция оказалась практически бессильна. Иногда ей приходилось доказывать вину не только преступников, но и потерпевших, продираться сквозь тернии круговой поруки, коррупции и теневой экономики. Простым как валенок армейским офицерам, а именно таких поначалу старались набирать на службу в правоохранительные органы, разобраться во всем этом хитросплетении было не то что тяжело, а практически невозможно. Только представьте себе такого бойца, пытающегося вывести на чистую воду скользкого и изворотливого как морской угорь торгаша. Который вроде бы и пожаловался, что его кто-то притесняет, и в то же самое время на вопросы: кто приходил? откуда? про что спрашивал? почему именно к нему, а не к соседу? про это молчок. Смешно, не правда ли?

Однако смешно не было. До поры до времени все мирились с существованием подобного порядка, но преступные группировки вскоре нагуляли аппетит и стали тормошить уже и коммерсантов с "совершенно прозрачной" доходной базой. То есть тех, кто свою долю налогов вносил полной мерой. Разумеется честным купцам это не понравилось и на судьбоносном тайном собрании ведущих предпринимателей, постановили принять, наконец, действенные меры.