Роберт Сальваторе - Король пиратов

— И как сильно ты намерен на них давить? — спросил дворф. — Дюдермонт еще пользуется немалым влиянием, и если эти двое к нему переметнутся…

— Барам всей душой ненавидит Дюдермонта, — опроверг Кенсидан опасения дворфа. — А я рассчитываю на твое суждение об уровне недовольства жителей. Нам надо переманить у них часть людей, но ровно столько, чтобы они знали свое место, когда начнут летать стрелы. Не в моих интересах ослаблять их силы до полного истощения или заставлять бросаться к Дюдермонту ради спасения своих жизней.

Дворф кивнул.

— И больше никаких убийств, — предупредил его Кенсидан. — Выгоняй нахлебников или указывай им путь к сытой жизни. Разбей пару носов. Но больше не убивай.

Дворф хлопнул себя ладонями по бедрам, выражая недовольство таким строгим ограничением.

— На твою долю драк хватит, когда Дюдермонт сделает свой шаг, — пообещал Кенсидан.

— Одни обещания, и никаких сражений, — вздохнул дворф.

— Скоро наступит весна, — сказал Кенсидан. Мы продержали Лускан на плаву в эту зиму, но город на грани голода. И когда ранней весной в Лускан не придут корабли и караваны, жители разбегутся от своего доброго капит… губернатора. Его обещания будут такими же пустыми, как животы его подданных. Из спасителя он превратится в обманщика, в огонь, который не греет в канун долгой зимы.

Вот так проходила долгая зимняя ночь Лускана. Припасы поступали из Корабля Ретнора на Охранный остров к Курту, к Сульджаку и понемногу даже на северный берег реки, в новый губернаторский дворец Дюдермонта, перестроенный из гостиницы «Красный дракон». Те небольшие излишки, что оставались у Дюдермонта, распределялись между двумя оставшимися верховными капитанами и мирабарцами, служащими в лусканской гвардии. С течением времени Сульджак по наущению Кенсидана все больше и больше времени проводил с Дюдермонтом. Несколько кораблей, оставшихся на зиму в порту, получали продовольствие от Курта, поскольку Кенсидан уступил ему контроль над гаванью.

Самые холодные месяцы уже прошли, и зима не пощадила полуразрушенный город. Люди со слезящимися от слабости глазами и пустыми желудками наблюдали за прибавлением светлого времени, но были слишком голодны, чтобы надеяться на скорое избавление.

***

— Я не буду этого делать, — сказал Мэймун, и Курт удивленно моргнул.

— Десяток хорошо нагруженных и плохо охраняемых кораблей, — сказал Верховный Капитан. — Чего еще может желать пират?

— В них нуждается Лускан, — ответил Мэймун. — Твои люди пристойно пережили зиму, но за пределами острова…

— Твой экипаж не голодал.

Мэймун вздохнул. По правде говоря, Курт неплохо позаботился о мужчинах и женщинах, оставшихся на борту «Тройной удачи».

— Ты собираешься свергнуть власть Дюдермонта, — догадался сообразительный капитан. — Но лусканцы с надеждой смотрят на юг, ожидая продовольствия и зерна, чтобы засеять свои поля. В городе не хватает еды, чтобы поддерживать жизнь всех его обитателей, хотя их и так осталась только половина.

— Лускан не крестьянская ферма.

— Тогда что? — спросил Мэймун, уже зная ответ.

Курт и Кенсидан решили превратить город в свободный порт, торговый центр, где никто не задавал бы лишних вопросов, где пираты держали бы ответ только перед другими пиратами, где грабители могли бы сбывать добычу и прятать пленников в ожидании выкупа. Мэймун понимал, что этой зимой что-то произошло, что-то слегка изменилось. До прихода зимних штормов два капитана-заговорщика были более сдержанны в своих амбициях. По первоначальному плану Дюдермонт должен был править Лусканом, а они собирались найти к нему подход.

Теперь они захотели полностью прибрать город к рукам.

— Я не буду этого делать, — повторил молодой пират. — Я не могу так наказывать лусканцев ради чего бы то ни было.

Курт мрачно посмотрел на него, и на мгновение Мэймуну показалось, что к выходу ему придется пробиваться с боем.

— Ты слишком далеко зашел в своих предположениях и допущениях, — сказал Курт. — Дюдермонт получил Лускан, и нас это вполне устраивает.

Мэймун тотчас почувствовал ложь, но постарался не подавать виду.

— Продовольствие из Глубоководья все равно попадет в город, но придет оно не через губернаторский дворец, а через Охранный остров, — объяснил Курт. — А идущие по суше караваны принадлежат не Дюдермонту, а Кенсидану. Люди Лускана будут нам благодарны. И Дюдермонт будет благодарен, если мы не наделаем глупостей. Я думал, ты умнее.

На такой сценарий у Мэймуна не нашлось возражений. Он знал капитана Дюдермонта, как знал его каждый, кто когда-либо служил на «Морской фее», и Мэймун сомневался, что Дюдермонт настолько глуп, чтобы считать Курта и Кенсидана спасителями Лускана. В конце концов, кража ради награды была самой старой и самой простой из пиратских уловок.

— В качестве награды я предлагаю «Тройной удаче» возглавить операцию, — сказал Курт. — Это не приказ, а предложение.

— Тогда я вежливо отказываюсь.

Курт медленно кивнул, и рука Мэймуна в ожидании нападения уже потянулась к висевшему на поясе мечу.

Но никакого наказания не последовало, и вскоре молодой пират благополучно покинул Охранный остров и поспешил на свой корабль.

А в дальнем углу комнаты Курта возникла темнота, возвестившая о том, что Верховный Капитан уже не один.

— Он мог бы здорово помочь, — произнес Курт. — «Тройная удача» достаточно быстроходное судно, чтобы нарушить строй кораблей из Глубоководья.

— Мы уже позаботились о захвате этой флотилии, — заверил его голос из темноты. — За определенную плату, разумеется.

Курт глубоко вздохнул и провел рукой по худощавому лицу, прикидывая, какой должна быть плата за оказанную услугу. В этот момент Верховный Капитан был совершенно уверен в том, что Кенсидан наверняка захватит идущий по суше караван и что благодаря этим загадочным поставкам продовольствия он становится все сильнее и могущественнее.

— Надеюсь, у вас все получится, — согласился он.

— Всего пару недель, — жалобно произнес Реджис, когда они с Дзиртом ступили на тропу, ведущую к югу от Брин-Шандера.

— Эти бури могут возвращаться еще в течение двух месяцев, — напомнил Дзирт. — Ни один из нас не хочет провести эти месяцы в Десяти Городах.

С этими словами он искоса взглянул на своего приятеля и, как и ожидалось, заметил в больших глазах хафлинга тоскливый блеск. Они оба неплохо провели эту зиму, хотя ветер дул почти беспрестанно, а снегом завалило все улицы. Но в очагах таверн ярко горел огонь, а непрекращающиеся дружеские беседы заглушали завывание ветра.

Тем не менее, к концу зимы Дзиртом все более овладевало нетерпение. Встреча с Вульфгаром состоялась, и он с удовольствием рассчитывал когда-нибудь снова увидеть старого друга.