Роберт Сальваторе - Король пиратов

— Но все они согласились не принимать участия в беспорядках, и если мы победим… — заговорил Дзирт.

— «Если»? — саркастично ухмыльнулся Робийард.

Дзирт откашлялся, оглянулся на Дюдермонта и продолжил:

— Когда мы победим, эти люди к нам присоединятся. Нельзя же сжигать Лускан дотла. В этом я совершенно уверен.

— Этого недостаточно, Дзирт, — сказал Робийард, и дроу оставалось только пожать плечами в ответ, поскольку ему нечем было возразить магу.

Они сумели удержать в своих руках дворец Сульджака, но враг был повсюду, и несколько прилегающих улиц уже оказались под контролем Барама или Таэрла. Они действительно потеряли двенадцать воинов, и кто знает, сколько еще людей погибло на улицах вокруг дворца.

Война на истощение не сулила победы Дюдермонту. В отличие от того дня, когда начался поход против Арклема Грита, за ним не стояли тысячи жителей. Поставки продовольствия могли бы возродить веру людей, но морская флотилия погибла в море, а о наземном караване до сих пор не было никаких известий.

В кабинет вошел Реджис и доложил о приходе посланника Барама и Таэрла. Дюдермонт, вскочив со стула, устремился в зал для аудиенций, нетерпеливо подталкивая перед собой хафлинга.

Его уже ожидал настоящий морской волк, облысевший до половины черепа и с белыми прядками по бокам головы. При появлении губернатора он отвлекся от ковыряния в носу.

— Не трать понапрасну время, — заявил он, сбросив что-то с пальцев на иол.

На губернатора он смотрел, словно огромный пес на загнанного в угол грызуна, — точно так же и сам капитан Дюдермонт смотрел с палубы «Морской феи» на трюмных крыс.

— Надо было Бараму и Таэрлу прийти лично, чтобы тебя не беспокоить, — произнес Дюдермонт, усаживаясь в кресло напротив. — Я дал честное слово, что здесь им не причинят никакого вреда.

Посланник ухмыльнулся:

— Не сомневаюсь, что такое же слово ты давал и Сульджаку.

— Ты хочешь сказать, что я повинен в его гибели? — спросил Дюдермонт.

Человек с самым равнодушным видом пожал плечами.

— Барам и Таэрл не такие глупцы, как Сульджак, — сказал он. — Чтобы поверить людям вроде капитана Дюдермонта, им потребуется нечто большее, чем честное слово.

— Похоже, что они судят обо мне по себе. Я человек слова.

Дюдермонт сделал паузу, давая посланнику возможность представиться.

— Мое имя не имеет значения, и таким, как ты, я его не называю.

Робийард рассмеялся за спиной Дюдермонта:

— Я могу его узнать, капи… губернатор.

— Эй, тебя никто не спрашивал! — злобно огрызнулся посланник.

— О, зато я получил ответ, можешь в этом не сомневаться, — заверил его чародей. — Возможно, я даже высеку его в качестве эпитафии на твоей могиле, если только мы решим, что ты достоин могилы и эпитафии.

— Так вот как ты держишь свое слово, капитан?! — воскликнул морской волк, ощерив гнилые зубы, и Дюдермонт поднял руку, призывая Робийарда угомониться.

— Барам и Таэрл прислали тебя, чтобы ты выслушал мое предложение, — сказал Дюдермонт. — Так вот, передай им…

Неопрятный посланник захохотал и затряс головой:

— Они прислали меня со своим предложением. И только со своим предложением. — Он пристально взглянул в лицо Дюдермонта. — Капитан, возвращайся на свою «Морскую фею» и убирайся отсюда. Это мы тебе позволяем, и это больше, чем ты заслуживаешь, глупец. Но знай, что мы отпускаем тебя только с тем условием, что ты больше никогда не потопишь ни одного корабля, идущего под флагом Лускана, и в этом ты должен дать свое честное слово.

Дюдермонт удивленно моргнул, потом угрожающе прищурил глаза.

— Вот что мы тебе предлагаем, — закончил морской волк.

— Я сожгу этот город дотла, — негромко прорычал Робийард, но потом покачал головой и добавил: — Принимай предложение, капитан, и пусть Лускан катится к Девяти Кругам.

За его спиной Дзирт и Реджис тревожно переглянулись, и каждый из них подумал, не пора ли Дюдермонту признать, что в Городе Парусов он потерпел неудачу. В конце концов, они весь предыдущий день провели на улицах и хорошо понимали, какая сила им противостоит.

В комнате надолго воцарилось молчание. Дюдермонт глубоко задумался, опершись на руку подбородком. Он не оглянулся на своих друзей, не обращал никакого внимания на посланника, нетерпеливо постукивающего ногой по полу.

Наконец губернатор Лускана выпрямился.

— Барам и Таэрл ошибаются, — сказал он.

— Только в том, что позволяют тебе уйти, — ответил пират.

— Иди и передай своим хозяевам, что Лускан не провалится в Девять Кругов, а вот они определенно туда попадут, — продолжал Дюдермонт. — Жители Лускана доверили мне вести их к лучшему будущему, и мы пойдем к своей цели.

— И где теперь все эти люди? — источая едкий сарказм, спросил пират. — Может, забрасывают стрелами твоих парней, пока мы здесь болтаем?

— Убирайся к своим хозяевам! — велел Дюдермонт. — И знай: если я еще раз увижу твою уродливую физиономию, я тебя убью.

Угроза, негромко произнесенная спокойным голосом, похоже, подействовала на посланника: он попятился на несколько шагов назад, потом развернулся и вышел из зала.

— Обеспечьте безопасный путь отсюда до порта, — отдал распоряжение Дюдермонт своим соратникам. — Если нам придется отступать, мы переберемся на «Морскую фею».

— Мы могли бы пройти туда совершенно свободно, — заметил Робийард, кивнув на дверь, за которой только что скрылся посланник.

— Если мы и уйдем, это будет только временное отступление, — пообещал Дюдермонт. — И горе тем кораблям, что выйдут в море под флагом Лускана. И горе верховным капитанам, когда мы вернемся, заручившись поддержкой лордов Глубоководья.

***

— Донесения с улиц совершенно недвусмысленные, — объявил Кенсидан. — Решающий момент настал, и медлить нельзя. Выиграет Дюдермонт или проиграет, все должно решиться сегодня.

— Он проиграет, — донесся голос из темноты. — Из Глубоководья не будет никакой помощи.

— Я не хочу его недооценивать, тем более его могущественных друзей, — сказал Ворон.

— Тогда не стоит недооценивать и его могущественных противников, — ответил голос. — Курт сумел разогнать флотилию, хотя ни один из кораблей Лускана к ней и близко не подходил.

При этих словах Кенсидан отвернулся от окна и уставился в облако тьмы.

— У Курта есть союзник, — пояснил голос. — Тот, которого Дюдермонт считает побежденным. Тот, кому не требуется воздух, разве что для произнесения сильнейших двеомеров.

Ворон несколько мгновений обдумывал косвенную подсказку, потом широко открыл глаза, и те, кто его знал, сказали бы, что он в панике.

— Грит, — выдохнул он.

— Арклем Грит собственной персоной, — подтвердил голос. — Он хочет отомстить Дюдермонту.