Дэвид Геммел - Черная Луна

— Похоже на большую груду конских катышков, — заметил Форин.

Карис пришпорила Варейна, и маленький отряд рысью поскакал вперед.

Когда они приблизились к городу, наперерез им выехали два десятка всадников. У Карис перехватило дыхание. Дароты ехали на гигантских конях, рядом с которыми и Варейн казался карликом. Она ощутила, как Варейн под ней напрягся.

— Спокойно, малыш, — пробормотала Карис, ласково похлопав его по изящной шее.

Дарот, ехавший впереди, обнажил свой длинный зазубренный меч и поскакал на Карис. Отвязав от пояса мешочек, она поехала навстречу ему с вытянутой рукой. Наконец они съехались лицом к лицу. Дарот ждал, занеся меч, его овальные угольно-черные глаза, впились безжалостным взглядом в Карис. Женщина-воин протянула ему открытую ладонь, на которой лежал мешочек. Бросив поводья, дарот взял у нее мешочек, неуклюже дернул завязки. Из мешочка высыпалась струйка соли. Гигант сунул большой палец в рот, облизал его длинным лиловым языком, потом потрогал пальцем соль, попробовал…

Завязав мешочек, дарот сунул его в карман кожаного жилета и снова уставился на Карис.

— Зачем вы здесь? — спросил он холодным, замогильным голосом.

— Мы хотим поговорить с вашим предводителем, — ответила Карис.

— Он вас слышит. Все дароты вас слышат.

— У нас в обычае говорить лицом к лицу.

— У вас есть еще соль?

— Да, и много. Целые караваны — свежая, только что добытая соль.

— Следуйте за мной, — бросил всадник, сунув меч в ножны.

Тарантио никогда не видел подобного города. Все здания были круглые, черные, безо всяких архитектурных излишеств — глазу не за что зацепиться. Располагались они, на первый взгляд, совершенно хаотично, однако все были соединены друг с другом крытыми галереями. И при этом громоздились в несколько этажей, один на другом.

— Точь-в-точь виноградная гроздь, — заметил Форин. — И как только они здесь живут?

Тарантио ничего не ответил. Отряд ехал дальше, и из каждого дома на пути появлялись все новые и новые дароты. Они стояли молча, провожая взглядом всадников. Мощеные улицы были гладкими, как стекло, и в тишине копыта коней цокали по мостовой особенно гулко.

— Ну и уроды! — заметил Дейс.

— Быть может, мы с их точки зрения тоже уродливы, — отозвался Тарантио.

Впереди высились два высоких шпиля. Из их вершин лениво тянулся в небо густой черный дым и завесой клубился над городом. Тарантио принюхался. Здесь царил странный, неприятный запах — приторный до тошноты.

Улица впереди стала шире, и отряд проехал между двумя черными колоннами, направляясь к огромному серому куполу. Именно за ним стояли дымящиеся шпили. Дароты, сопровождавшие посольство, отъехали прочь, остался лишь командир, который спешился перед круглым, без дверей входом в дом.

— Останешься с лошадьми, — приказала Карис Горану, когда отряд спешился.

— Но я хочу найти отца! — возразил мальчик.

— Если только он здесь, я найду его, — пообещала она. Дарот вошел в купол, Карис и ее спутники последовали за ним. Советник Пурис ни на шаг не отступал от женщины-воина, он был бледен, руки его дрожали. Тарантио и Форин шли за ними, а замыкали шествие Вент и Брун.

Гигантское здание изнутри было освещено круглыми лампами, вделанными в потолок, и Карис с изумлением обнаружила, что громадный купол изнутри не поддерживают колонны. Здесь не было ни статуй, ни иных архитектурных украшений. В дальнем конце круглого зала вокруг огромного стола серповидной формы расселись около полусотни даротов — вернее сказать, они стояли на коленях в резных креслах причудливой формы, наподобие того, что Тарантио видел в даротской усыпальнице.

— Эх, если б мой отец мог это видеть! — пробормотал Форин. В голосе его Тарантио явственно ощутил страх, но рыжебородый великан неплохо ухитрялся его скрывать.

Карис шагнула вперед.

— Кто здесь предводитель? — спросила она, и звук ее голоса подхватило странное, гулкое эхо. Дароты гортанно защелкали, затем поднялся воин, сидевший в центре стола.

— Я — тот, кого бы вы, люди, назвали герцогом даротов, — объявил он.

— Я — Карис.

— Зачем вы явились сюда?

— Посольство, подобное нашему, отправляется обычно в знак мирных намерений. Позволь мне представить советника Пуриса — он передаст тебе слова нашего герцога.

Карис обернулась и жестом предложила Пурису выйти вперед. Маленький советник на негнущихся ногах шагнул к столу и низко поклонился.

— Мой герцог извещает вас, что приветствует возвращение даротов и надеется, что эта новая эпоха в истории мира принесет процветание нашим народам. Он хотел бы узнать, что желаете вы получить от нас в обоюдовыгодной торговле.

— Мы желаем только одного, — сказал дарот, — вашей гибели. Мы не потерпим присутствия рядом с нами иной расы. Теперь этот мир принадлежит даротам, и только дароты будут в нем жить. А теперь расскажи о соли, которую вы нам предлагаете.

Пурис заметно сник, и Карис, наблюдавшая за ним, от души посочувствовала маленькому советнику. Речь даротского герцога никак нельзя было назвать благосклонной, и вряд ли она могла послужить основой для дальнейших переговоров.

— Государь, — сказал Пурис, — дозволено ли мне будет попросить вас обдумать свое решение. Войны без потерь не бывает, зато мир приносит богатство и процветание.

— Я сказал то, что сказал, — отрезал дарот. — А теперь я желаю услышать о соли, которую вы нам пришлете.

Пурис шагнул вперед. Руки его уже не тряслись.

— Мы предлагали вам соль в знак наших мирных намерений. С какой стати нам посылать ее врагу?

— Сделка, — коротко ответил дарот. — Мы знаем, что когда вы, люди, не можете получить чего-то силой, вы заключаете сделку. Мы обменяем соль.

— На что, государь? — спросил Пурис.

— У нас есть больше сотни старых людей. Нам они ни к чему, мы обменяем их на соль. По весу.

— А есть у вас человек по имени… — Пурис вопросительно оглянулся на Карис.

— Бэрин, — сказала она.

— Да, он у нас, — подтвердил даротский герцог. — Он вам нужен?

— С нами приехал его сын. От него мы и узнали, что Бэрин у вас в плену. Мы хотели бы вернуть ему отца.

— Бэрин принадлежит одному из моих капитанов. На обмен он не согласен, но дозволяет вам сразиться за этого человека.

Дароты, сидевшие за столом, снова разразились гортанными щелчками. Карис подозревала, что они попросту смеются. Всю свою сознательную жизнь она училась искусству видеть людей насквозь. Дароты не были людьми, и тем не менее Карис отчетливо видела, как они презирают человеческих послов. В этот миг она осознала, что им вряд ли удастся уйти отсюда живыми. В обычных условиях Карис была осторожным, трезвомыслящим командиром, но порой, она знала по опыту, достичь победы помогало только безрассудство. Хладнокровно шагнув вперед, она крепко взяла советника за плечо и оттащила назад.