Валерий Елманов - Перстень Царя Соломона

– Ну-ну…- многозначительно протянул дьяк, но больше ничего говорить не стал, лишь заметил, что время позднее, а потому мне лучше всего было бы заночевать у него. Опять же рогатки, сторожи. Нет, холопов он со мной пошлет, но все равно возни не оберешься.

– К тому же сызнова не договорили мы с тобой,- многозначительно произнес он,- Так что все равно тебе к завтрему сюда ворочаться.

Вот так и получилось, что эту ночь я впервые провел на мягкой пуховой перине. И на, и под. Честно говоря, я и не знал, что они используются здесь не только вместо одеяла, но и вместо матраса. С непривычки долго не мог заснуть, пытаясь проанализировать, не допустил ли где ошибки.

Рискованно было, конечно, вот так вот, с первых встреч, выкладывать на стол козыри – это я про перемирие шведов с датчанами. А с другой стороны, заинтересовал я дьяка этими знаниями, всерьез заинтересовал, да так, что тот время от времени меня почти и не слушал – уж очень важную новость получил.

К тому же этот козырь у меня далеко не последний. Полна рука, только выкладывай. Да еще в рукаве пара тузов припрятана – это я про свое знание истории. Главное – вовремя их подавать, чтоб ни раньше ни позже.

Потом прикинул про англичан. Может, не стоило мне на них так уж напускаться? Хотя нет, как раз в этом году Иоанн Грозный должен их лишить всех привилегий, рассердившись на послание королевы, где говорилось только о торговле и ни слова ни о заключении союза, ни о его предложении. Каком? Да замуж ее наш Ваня звал, а у нее хватило ума отвертеться. Она вообще – дамочка шустрая, хвостом вертела налево и направо, но в руки никому не давалась. Потому и разозлился на нее царь. Не привык он, когда его посылают, пускай и в деликатной форме. А у меня и на ее счет тоже кое-что имеется. Как раз хватит, чтоб успокоить уязвленное государево самолюбие. Так что все правильно.

И тут новая мысль пришла в голову. А если попытаться как-то намекнуть Висковатому на предстоящую опасность? Не дурак же он, должен понять, что я ему добра хочу. Тогда нет смысла лезть к царю в любимчики, поскольку быть приближенным к человеку, к которому сам Иоанн Грозный пока еще относится очень уважительно, вполне достаточно. Ну а если не получится уберечь от казни, то можно успеть решить вопрос со сватовством до предстоящей опалы. Правда, тогда надо поторопиться.

Вот только как бы получше это сделать? Вертел в голове и так и эдак, но на ум ничего путного не приходило – сказывалось вечернее напряжение, когда приходилось внимательно контролировать свою речь, дабы невзначай не ляпнуть лишнего. Помаявшись еще минут десять, я решил, что утро вечера мудренее, а потому выкинул все из головы и постарался уснуть.

Спал не очень крепко, просыпаясь за ночь от жары раз пять-шесть, если не больше. Все-таки перина, невзирая на свою мягкость, имеет для человека из двадцать первого века один-единственный недостаток – она слишком теплая. Укрываться ею лучше всего, когда печь не топлена, а на дворе минусовая температура. Вот тогда в самый раз, а так…

Проснувшись во второй раз, я приспустил ее до пояса, но помогло наполовину. В третий раз я скинул ее окончательно, после чего проснулся уже от холода – совсем без нее тоже не ахти. Вот так и крутился до самого утра.

Поднявшись и умывшись, я выяснил, что Иван Михайлович укатил в царские палаты. Вообще-то ему из терема до них рукой подать, минут пять ходьбы, но здесь даже бояре хаживали друг к другу на соседнее подворье в гости не иначе как на конях. Пешими им, видишь ли, зазорно.

Решив прогуляться, благо что выпил накануне совсем мало и самочувствие было чудесное, я сказал одному из своих холопов, чтобы он седлал коней, но тот вскоре примчался из конюшни с интересной новостью. Оказывается, не велено хозяином хором отпускать нас со двора. Никуда.

Вот и пойми главного советника царя. Он то ли решил кое-что перепроверить да заодно договорить, о чем вчера не успели, то ли поутру все переиначил, и сейчас за мной придут ребята из Пыточной избы. А ты сиди тут и гадай – что делать и что лучше предпринять.

Прикинул вероятность этих вариантов – как худших, так и лучших. Получалось фифти-фифти, то есть шансы равны. Ну и ладно. Не знаешь что сказать – говори правду, не знаешь, что лучше сделать – ничего не делай. Пусть все катится самотеком, авось кривая куда-нибудь и выведет.

Хотя одну попытку я все-таки сделал. С невинным выражением лица я устремился к калитке, расположенной справа от ворот. Но стоило мне сделать несколько шагов по направлению к ней, как скучающий возле ворот широченный в плечах мордоворот тут же решительно загородил мне дорогу.

– Не велено пущать тебя, боярин,- лениво пробасил он.

– А ты не спутал? – Я горделиво вскинул подбородок.- Да и не боярин я вовсе.

– А для меня все едино, а тока не велено,- все так же невозмутимо ответил он.-Да и негоже без хозяина из гостей ворочаться. По христианскому обычаю попрощаться надоть.

– Да, это я и впрямь не подумал,- сыграл я на попятную и потопал назад, в свою светелку.

Или горницу? Честно говоря, я так и не понял, чем одна отличается от другой, так что пускай будет просто комната. Но к тому времени я был спокоен, убедившись, что в случае чего удрать из хором Висковатого можно запросто – не зря же я совершал вдумчивый обход его обширной усадьбы. Оказывается, забор, огораживающий ее, выглядел таким внушительным только с трех сторон – передней, выходящей к улице, и боковых, соединенных с соседними подворьями. Зато сзади…

Когда я обошел терем, миновав церквушку, стоящую справа, и вышел к тыльной стороне хором, то поначалу не приметил ничего необычного. Там даже двор был похож на передний, огороженный по бокам различными хозяйственными пристройками. Слева – конюшня, чуть дальше – хлев для скотины, справа – амбары и прочие хранилища. Словом, все как обычно.

Но коль начал исследование, надо пройти все, то есть дойти до конца сада, раскинувшегося вслед за крохотными домиками дворни. Пройдя между ними, я неспешно прогулялся между цветущими яблонями и сливами, после чего неожиданно для себя вышел… к крепостной стене Кремля. Да-да. Я не оговорился и не ошибся. Вот она, родная, из красного кирпича, со своими стрельнями – прямо передо мной. Такую ни с чем иным не спутаешь.

От стены усадьбу отделяло метров десять, а вся граница между садом и открывшейся перед моими глазами улицей заключалась в жиденьком плетне, не доходящем мне даже до пояса, да и тот кое-где покосился. Вот тебе и ограда с тыном. Преодолеть в случае необходимости такой барьер проще простого.

На всякий пожарный я выглянул за него, а потом, подумав, и перемахнул, хотя и без того было понятно, что он никем не охраняется. И точно. На улице, тянущейся вдоль стены, было пустынно и тихо – ни души. Все правильно – после полудня тут у всего народа сон-тренаж, как говаривали в армии. Немного постояв, я двинулся обратно, в свою горницу.