Юрий Бурносов - Книга демона

– Я не знаю… Они чего-то опасались… Я не понял… Не знаю… Тебе надо бежать, почтенный мастер… Если есть возможность… Нам нужно отсюда выбираться…

Не так уж много времени потребовалось Тильту, чтобы додумать остальное.

Человек, переписавший Книгу Драна, получал великую силу, могучее умение. Возможно, не каждый мог овладеть этим даром, а только тот, в ком теплилась искорка настоящего мастерства. И этот человек мог стать Угрозой для Драна. Поэтому его надлежало убить. Причем таким способом, чтобы он не сумел воспользоваться обретенным могуществом.

Например, неожиданно затопив пещеру.

Даже своим служителям не доверял Дран, бог коварства и предательства. Потому и запретил им переписывать Книгу…

– Мне нужно еще немного времени, чтобы закончить все, что я задумал, – сказал Тильт. – Мы выйдем отсюда ночью, когда все будут спать. – Он посмотрел на окрепший и заметно подросший цветок, на его плотные бутоны, похожие на желуди. – Если кто-то попробует нас задержать… – Он глянул на камни, рядком лежащие у стены. – То я ему не позавидую. А пока, почтенный Ферб, расскажи мне, что там есть наверху, кроме озера…

Вечером следующего дня, сразу после того, как закрылись ярко-оранжевые соцветия, Тильт стал собираться.

Он слил оставшиеся чернила в кувшинчик, заткнул узкое горлышко плотно скрученной тряпицей, залил ее свечным воском. Скинув на пол тюфяк, собрал всю бумагу, сложил стопкой. Из потайных мест достал исписанные страницы, примотал их к телу широкими матерчатыми полосами. Переоделся, сменив обычную одежду на новую, волшебную. Увязал немногочисленные пожитки в узел, осмотрелся, прошелся по комнате, вспоминая, не забыл ли чего.

А потом сел ужинать.

Ему было неспокойно. Быстро и сильно колотилось сердце. Сохло горло.

Он много пил и совсем не хотел есть.

Он ждал, посматривая на оплывающие свечи в подсвечнике. Других часов у него не было.

Когда свечи догорели, Тильт заменил их на новые и вытащил из кладки три камня.

– Ты не спишь, почтенный Ферб? – спросил он севшим голосом.

– Я никогда не сплю, – глухо отозвался разбойник. – Я же покойник, ты разве забыл?

– Сейчас мы сломаем кладку, и ты сможешь двигаться.

– Ты все продумал, почтенный мастер?

– Да. Кажется, все.

– Скажи мне еще один раз: меня можно убить?

– Нет. Ты же покойник, разве забыл?

– Но меня можно как-то одолеть?

– Наверное, только если разрубить на куски.

– Что ж… В моем положении есть свои прелести.

– Держись рядом со мной, почтенный Ферб.

– Я буду твоим телохранителем, почтенный мастер. Когда и эти свечи сгорели, Тильт обратился к одному из камней по имени:

– Кремень, подъем!

Неровный вытянутый камень вздрогнул, хрустнул и начал быстро увеличиваться в размерах. Потом он развернулся, как брошенный в воду еж, раскинул в стороны руки, подпрыгнул на коротких ногах, присел, покрутил бугром головы. И проскрежетал:

– Я тут, мастер.

– Разбери эту стену, – велел ему Тильт. – Но не шуми. Камни вынимай по одному и складывай вон в том углу.

– Я понял, мастер, – шевельнул рогатой головой Кремень. И распустил глыбы кулаков.

Тильт не успел бы сосчитать до ста, как стена была разобрана. В узкой нише покрытый пылью, опутанный паутиной стоял разбойник Ферб. Для восставшего мертвеца выглядел он совсем неплохо. На городских улицах его, пожалуй, могли принять за прокаженного нищего.

Очень прокаженного.

И очень нищего.

– Теперь я могу двигаться? – спросил Ферб и, не Дожидаясь ответа, шагнул вперед.

Тильт невольно попятился. И увидел, как в жутковатой усмешке разъезжаются сухие губы. – Что, я такой страшный? – Нет… Я… Просто не ожидал…

– Странное ощущение, – пробормотал Ферб, покачиваясь и притоптывая ногами. – Ты уверен, что я не развалюсь?

– Не должен, – сказал Тильт, и разбойник захохотал. Из его пасти вырывались пыльные облачка.

– Проверим, – отсмеявшись, буркнул Ферб. Он наклонился и легко отломал у стола крепкую ножку. – Что дальше?

Дальше Тильт приказал Кремню выбить дверь. Она, возможно, не поддалась бы и пушечному выстрелу, но каменный воин без видимых усилий выдавил ее крутым плечом и, согнувшись, повернувшись боком, выкатился в узкий низкий проем.

– Я сделал, мастер.

– Угол, подъем! – тотчас скомандовал Тильт, и угловатый камень, подпрыгнув, встал на ноги.

– Я тут, мастер.

– Идите с Кремнем вперед, поднимайтесь наверх. Если кто-то попробует вас остановить, убейте его.

– Я понял, мастер.

– Кругляш, подъем! – приказал Тильт, и овальный булыжник закружился волчком. – Слушай внимательно. Ты пойдешь за нами. После нас. Но прежде как следует здесь покуролесь. Переломай все, что сможешь. Если сумеешь обвалить потолок, сделай это.

– Я понял, мастер, – раздуваясь и отращивая конечности, прогундосил Кругляш.

– Идем, Ферб, – сказал Тильт и решительно направился к выходу.

Когда с клетки наконец-то стащили покров, глазам Гая предстала удивительная картина. Он находился в центре просторной залы, освещенной множеством толстых – в человеческую руку – свечей. Свечи были всюду: на каменном полу, на многоэтажных полках, на лавках и столах, на подлокотниках кресел, в огромных деревянных люстрах и в настенных подсвечниках. Их было так много, что казалось, будто помещение охвачено пожаром.

Несомненно, эта зала была храмом какого-то божества, возможно, очень и очень древним. Высокий купол потолка был расписан фресками. Некоторые из них были обновлены, но большая часть едва проглядывала. Но даже такие – выцветшие, стертые, осыпавшиеся – они подавляли и внушали трепет. Оскалы разверстых пастей, глаза, полные лютой злобы, когти, раздирающие человеческие тела, – все это было исполнено с таким мастерством, что верилось, будто художник писал чудовищ с натуры. Среди картин Гай с изумлением опознал щупальца демона, с которым ему довелось встретиться на болоте Гнилого Покоса. И многие другие чудища казались смутно знакомыми: то ли видел он похожие картинки в читанных книгах, то ли являлись ему эти страшилища в позабытых кошмарах.

Два траллана, лица которых были закрыты медными масками, отперли клетку. К ней тотчас, семеня, приблизился узколицый маскаланец, завернутый в богато расшитый халат. Он протянул руку, чтобы помочь писцу выйти. Но Гай не спешил покидать свое убежище. Он все еще осматривался.

В зале было изрядно народу. Располагались они без всякого порядка: кто-то сидел, другие стояли. Приглядевшись к ним, Гай оробел – уж очень неприятная собралась тут публика: уроды с причудливо изувеченными лицами, вооруженные тралланы самого свирепого вида, словно их таких специально отбирали, маскаланцы в зловещих одеждах, похожих на саваны, какие-то носатые карлики – уж не гномы ли? Вели они себя смирно, тихо, только едва слышно что-то бормотали – молились, наверное.