Рожков Андреевич - Дьявольский Quest

– Только из-за того, что в тебя вселился ангел, чтобы помочь нам, и потому что моим людям нужна срочно доставить в деревню, тебя, Скром, не свяжут, но если ты попробуешь сбежать… – лезвие уперлось мне в грудь – недвусмысленное предупреждение.

– Не бойся – не попытаюсь, – огрызнулся я.

Командир стражников смерил меня злым взглядом, но промолчал и пошел к своим людям.

Над полем все ниже кружило воронье, а мы все дальше уезжали от страшного места. Как и обещал Грам меня не связали, но оружие не оставили и Вулкан, опять был под командиром – он уныло поглядывал в мою сторону. Свеи с Беовульфом тоже сохранили относительную свободу действий. Девушка неплохо умела перевязывать раны, а колдун, не смотря на то, что виноват в произошедшем – уже все об этом знают – умело врачевал. По крайне мере те двое тяжело-раненных смогут доехать до деревни. Носилок у нас не было, поэтому пришлось их попросту привязать к седлам, чтобы не падали и их поддерживали с обеих сторон, оставшиеся солдаты. Я честно не пытался убежать, хотя как раз сейчас это сделать просто – за нами все равно никто не погонится. Однако все дело в том, что нам с грандирами по пути. Беовульфу так и так нужно в деревню, на встречу с очередным учителем, а нам со спутницей нужно пополнит оскудевшие запасы и сменить одежду.

На востоке проснулось солнце, когда мы небольшим отрядом въехали в деревню. Стража на воротах сонно протирала глаза, местные жители только-только просыпались, но уже доносились запахи хлеба, мычание коров… вон и петух вновь протрубил подъем.

Хотелось бы мне на этом попрощаться с солдатами, но Грам еще до деревни послал вперед одного из стражников и что-то мне подсказывает, что рано еще махать платочком вслед… Вот, кстати и они.

Из-за дома выехал отряд, копий в двадцать, которых вел тот самый грандир, которого заранее послали и все они направлялись к нам. Бежать бесполезно – тут не лес, а в поле не спрятаться, если только ты не суслик. Нас окружили и наставили острия пик во всевозможные болезненные места.

– Шут Скром, ты будешь препровожден на справедливый суд господина Хазора… Потом тебя казнят, – ''обрадовал'' меня Грам. – С твоими помощниками будет отдельная беседа.

Вот спрашивается, стоило спасать грандиров, которые теперь ведут тебя, на смертную казнь.

Я ведь действительно спас. Беовульф рассказал, что когда мы отбили первый отряд упырей – в большинстве своем благодаря Свее – к ним поспело мертвое подкрепление, и драка завязалась по новой. Я махал – не дрался, а именно махал мечом, словно пытался разрубить духа… чуть видно усмехался колдун. Однако когда один из упырей сумел увернуться от удара и укусить меня.

– Сначала молчал и держался за рану, а потом в тебя словно Ящер вселился, – шепотом рассказывал парень. – Ты что-то кричал и так страшно, что даже Свея остановилась… В тебе проснулся… кедар? – посмотрел Вульф.

– Меня чуть не разорвало от распирающей силы, – не сдержал я эмоций. – Хотелось разорвать того гада, что цапнул за руку.

– Ты это сделал, – поморщился мой собеседник. – Ту молотильню на поле устроил ты.

– Я?! – сказать, что удивился – легче на Эверест без веревки взобраться. – А я думал, что это ты… того.

– Нет, – отрицательно покачал головой колдун. – Я вызвал их, – тут он не сдержался и ударил кулаком по луке седла, – но спас всех ты. Если бы не проснувшаяся сила, то быть нам мертвецами. Все кто остался жив, обязаны этим тебе, – негромко произнес он. – А все кто умер… обязаны этим мне, – добавил совсем тихо и так горько, что захотелось взять его на руки и укачать.

Бермуд считался большой деревней – насколько я понял, в этом мире нет понятия ''город''. Более ста дворов, две широкие центральные улицы, своя небольшая армия – роскошь, которую позволить себе может не каждый.

Господин Хазор занял самый большой дом в деревне. Трехэтажная постройка из толстых бревен, конюшня, хлев и широкий двор. В обычное время здесь обитал староста.

Нас ввели через задний двор, словно боялись, что увидят остальные жители. Хотя пока мы ехали к дому, а он находился почти в середине деревни, на нас смотрели все, кто успел проснуться в столь ранний час – казалось, что почти все. Мальчишки бежали за грандирами и важно вышагивали рядом с лошадьми, а их матери старались оттянуть их обратно. Кому-то это удавалось, и были слышны шлепки, и недовольные вскрики ребятни.

Хазор как раз завтракал: широкий длинный стол, стоящий буквой ''Г'', укрыт скатертями, на которых расставлена еда, – описывать не буду, а то и так повышенное слюноотделение и в животе урчит, – во главе которого сидел мой бывший господин. По обе руки от него сидели приближенные, а в углах стояли грандиры с обнаженными мечами.

– Шут, – сверкнул из-под бровей господин. К нему сзади подошел Грам и, наклонившись, что-то зашептал в ухо. – Ты знаешь, как поступают с беглыми рабами.

Это был не вопрос – утверждение. Вот и весь суд: быстро, бесстрастно, ни адвоката, ни присяжных – хотя нет, присяжных много, только и они уже вынесли приговор – и судья, доедающий куриную ногу.

– Теперь насчет вас, – вперед выдвинули Беовульфа и Свею. – Любой, кто окажет помощь беглому рабу, буде подвергнут наказанию. Любой же, кто сдаст его, получит награду… Вы посмели ослушаться приказа.

Грам вновь наклонился к хозяйскому уху и что-то долго там вещал. Хазор внимательно слушал, пристально следя за нами. Остальные сидящие, не менее пристально рассматривали нас, словно мы манекены на витрине.

– Колдун, ты наслал на моих людей нечисть на живом кладбище, за это тебя казнят сегодня в полдень на площади, – указующий перст был направлен на паренька.

Беовульф ойкнул и чуть не упал, не удержавшись на ногах, но его держали с двух сторон грандиры, так же как меня и девушку.

– Уроды, – зло выплюнула Свея. – Грязные дети старой шлюхи… скоты в шкуре людей, – не умолкала она.

– Ты же, девка, – палец переместился чуть левее, – украла коней, помогла рабу сбежать и, что самое страшное, прилюдно оскорбила моих людей, а значит и меня, показав язык. Ты будешь казнена в полдень на площади, – вынес он страшный вердикт.

Вот тут уже я не выдержал.

– Да вы что тут, совсем охренели?! Это не суд, а фарс какой-то; нельзя казнить человека за то, что он кому-то показал язык. А Беовульф не вызывал упырей, они сами поперли как мухи на… варенье, – пытался я оправдать спутников. Только боюсь, что мои слова ушли в никуда.

Хазор все также равнодушно-презрительно смотрит на нас, остальные… скорее с безразличием с которым глядят на корову, что ведут на живодерню. Зато за столь пламенную речь я получил древком копья по печени и по ногам, от чего припал на одно колено.