Ален Лекс - Пепел сгорающих душ

Такнар неторопливо подошел к поверженному противнику и небрежно наступил ногой тому на грудь.

– Смерти никогда не победить жизнь, прихвостень Киренха!

– Спорный вопрос, – выдавил ловец, хрипло и тяжело дыша. Воздуха ему не хватало. – Ты ведь тоже умрешь, рано или поздно… Я вспомню наш разговор, когда приду полежать на твоей надгробной плите.

– Напрасные мечты. Ты умрешь первым! – бросил жрец, воздевая над головой скрещенные руки. Призываемая сила оплела его пальцы, концентрируясь для последнего удара. Еще чуть-чуть…

– Да что ты говоришь, – попытался ухмыльнуться Хеан. С тоненьким звоном треснуло зеркало, зажатое им в ладони. Окрашенные кровью осколки взмыли вверх, колючей метелью окутывая тело ловца. Потянуло холодом, словно кто-то разом распахнул все ставни. – Счастливо оставаться! – Ледяной вихрь толкнул Такнара в грудь, отбрасывая в сторону. Ответный удар жрец нанести не успел: на том месте, где секунду назад лежал истекающий кровью противник, пушистым облаком рассыпалась гора белого снега.

С глухим стуком распахнулись двери, принося с собой дыхание свежего ветра.

– Светлейший! – внутрь ворвалось несколько перепуганных младших жрецов. – Вы живы? Вы не ранены?

Такнар схватил горсть снега, отбросил в сторону. Прикрыл мокрой рукой лицо, надевая привычную маску. Не должно удостоившемуся серебряной ветви показывать низменные эмоции.

– Я не разрешал меня беспокоить, – голос его был почти абсолютно спокоен.

Вошедшие разом побледнели.

– Но шум! – рискнул заметить один из них. – В священном месте!

– Не более, чем преподание урока недостойному. – Такнар отряхнул налипший на мантию пепел. Жест был данью привычки: одежду требовалось сменить, эта пестрела прожженными дырами. – Возвращайтесь к своим делам… Хотя нет. Ты, – цепкий взгляд его задержался на стоявшем позади всех юноше. – Именно ты ведь сегодня должен был дежурить у камеры оступившейся?

Остальные жрецы зелеными тенями выскользнули прочь, оставляя их наедине.

– Н-нет… – замялся молодой человек. – То есть да, но я поменялся… Я дежурил вчера.

– Замены должны согласовываться со мной. Как твое имя?

– Эвенгир…

– Я запомню его. Постарайся не допускать в будущем подобных оплошностей, – Такнар поморщился, отметив и некоторую небрежность в одежде провинившегося. – Я еще не ознакомился с отчетами. Есть ли изменения?

– Светлейший… – Эвенгир отвел взгляд, уставившись на изрядно пострадавший пол. – Зачем вы так ее мучаете?

Такнар чуть не поперхнулся.

– Мучаю?! Я всего лишь требую, чтобы послушница рассказала мне правду! А слышу только глупые отговорки и увертки.

– Вы так уверены в этом…

– Разумеется, я уверен! Ложь сочится из каждого ее слова. Дошло до того, что она утверждает, что смогла призвать аагира! С ее-то рангом!

– Но… я тоже могу.

– И удержать? – саркастически уточнил Такнар. – А она говорит, что смогла приручить ящера. Летать на нем! Неужели полагает, что я поверю? Ведь даже заклинание, которое, по ее же словам, было использовано для призыва – ошибочно!

– Может, она хотела похвастаться… – нерешительно заметил Эвенгир. – Чтобы вы поскорее позволили ей получить зеленую ветвь.

– Она побывала за Барьером. Ее тело хранит на себе печать Бездны!

– А как же… Когда я приносил ей еду… Я видел метку. Она белая, не черная!

– Причем тут метка, – Такнар поморщился. – На нее наложены какие-то чары. От них несет изначальной силой смерти. Это ощущение невозможно перепутать ни с каким другим. Если бы она просто наврала про аагира, дело кончилось бы поркой и исправительными работами. Но с ней что-то случилось в Бездне… Что-то крайне опасное… И я обязан выяснить, что.

– Она очень исхудала, – тихо прошептал Эвенгир. – Стала похожа на бледную тень. Неужели обязательно заковывать ее в цепи?

Такнар всмотрелся в лицо своего собеседника. Гладкий лоб пересекла тонкая морщинка. Мальчишка проявляет излишнее благодушие. Надо будет проследить, чтобы его отстранили от дежурств. И на время перевели для служб в какую-нибудь провинцию, подальше от столицы.

– Я подумаю, что можно сделать. Вероятно, и в самом деле стоит изменить условия ее содержания.

– Спасибо! – просиял Эвенгир.

Такнар провел пальцами по царапине на щеке, стирая кровь. Условия… действительно необходимо изменить. Они и так уже слишком долго терпят молчание этой послушницы. Простое пребывание в карцере не дает нужного эффекта. Следует перейти к более жестким методам.

Сколько она уже не спала? Викаима не помнила. Дни путались, сливаясь в бесконечную череду страданий.

Каменный пол источал сырость. Ледяные капли скатывались по стенам, скапливаясь небольшими лужицами в выщербленных плитках. Но до этой воды девушка не могла дотянуться, и ее журчание лишь усиливало жажду.

Затхлый запах вызывал тошноту и резь в глазах. Слишком короткие цепи не давали даже сесть, а стоять уже давно не было сил. И она висела в кандалах безвольной тряпкой, уронив тяжелую голову на грудь. Но едва усталость перевешивала боль, и глаза начинали закрываться, тишину камеры разбивал резкий звук гонга, вынуждая пленницу нервно вздрагивать.

Израненная спина отзывалась колючими уколами на любую попытку пошевелиться, пальцы рук и ног, разбитые в тисках, практически не слушались. Бурые пятна засохшей крови давно скрыли под собой рисунок на ладони, словно его там никогда и не было.

Раньше к ней заходили жрецы, и иногда даже приносили пищу. В последнее время их сменили молчаливые люди в серых балахонах, предпочитавшие выкручивать суставы и ломать кости.

Послушнице хотелось умереть, но умереть ей тоже не давали. Как только тело переставало выдерживать вытворяемые над ним изуверства, и Викаима начинала проваливаться в спасительное беспамятство, пытка останавливалась. Пару раз девушку даже навещали высшие, сращивая раздробленные кости и закрывая истекающие кровью раны. А потом все начиналось заново.

Скрипнула дверь, поворачиваясь на плохо смазанных петлях. Викаима сощурилась, пытаясь разглядеть вошедшего.

– Мое терпение истощается, – раздался холодный голос. Принесенный светильник с непривычки слепил послушницу, и она не сразу заметила серебристую вышивку у плеча. – Не надумала говорить?

– Я же все рассказала… – пересохший от жажды язык едва шевелился, но она все еще старалась говорить громко. Те, серые, не любили переспрашивать. И каждый уточняющий вопрос сопровождался свистом кнута.

– Ложь. А я желаю услышать правду.

– Я не лгу, светлейший. Почему вы мне не верите? – тоскливо протянула девушка.

– В твои рассказы может поверить только абсолютно ненормальный! Очевидно же, что демоны должны были первым делом уничтожить тебя. Служители Храма – их главнейшие враги! Порождения смерти всей своей сущностью ненавидят Герлену и все, что с нею связано. Но ты жива… Что ты посулила этим тварям, чтобы сохранить свою шкуру?