Маргарет Уэйс - Рождение Темного Меча

Сегодняшний день выдался для кузнеца долгим и беспокойным. Сперва в кузню заявились люди Блалоха и принялись шнырять повсюду, везде совать свой нос, все перевернули и начали задавать дурацкие вопросы.

— Тут кто-нибудь работал вчера ночью?

— Да.

— Кто?

— Я так сразу и не скажу. — Кузнец пожал могучими плечами. — Наверно, кто-то из подмастерьев. Они часто задерживаются после работы. Мы все задерживаемся, и нам придется задерживаться и дальше, если нам будут задавать дурацкие вопросы и мешать работать.

В конце концов блалоховские лизоблюды убрались, но им на смену явился сам Блалох. Кузнеца это не удивило. Кузнец был мужчиной в годах; у него уже имелись взрослые сыновья. Он был человеком наблюдательным и проницательным, хотя, быть может, и несколько вспыльчивым. Известно было, что он терпеть не может чародея. Налет на приграничное селение стал для него источником горя и гнева. Он горячо поддержал решение Андона скорее голодать, чем есть хлеб, запятнанный кровью. На самом деле кузнец настойчиво предлагал применить против чародея более решительные меры, но старик, страшась жестоких ответных действий, упросил его ничего не предпринимать.

Кузнец согласился, но неохотно. Согласился он лишь потому, что потихоньку ковал лишнее оружие и прятал в тайник, дабы пустить его в ход, когда придет время. Когда именно оно придет, кузнец толком не знал, но у него сложилось впечатление, что ждать осталось недолго, судя по обеспокоенному виду Андона и по всяким загадочным происшествиям, которые то и дело случались в кузне.

— Кто-нибудь работал здесь прошлой ночью? — спросил Блалох.

— Да.

— Кто?

— Я же уже сказал: я не знаю! — огрызнулся кузнец.

— Это мог быть Джорам?

— Мог. Как и любой другой подмастерье. Спросите у них.

Кузнец отвечал на вопросы предельно коротко, не прекращая работать; ответы сопровождались ударами молота. Кузнец бил по наковальне с такой силой, будто воображал, что видит на ее месте чародея. Тем не менее он все-таки отвечал и старался не смотреть на облаченную в черное фигуру. Как ни сильна была ненависть кузнеца к колдуну, страх все-таки был сильнее.

Наблюдая за Блалохом краем глаза, кузнец следил, как он бродит по кузне. Блалох искал, за что бы зацепиться. Он почти ничего не трогал — лишь буравил взором каждый темный уголок и каждую щелку. В конце концов он остановился и принялся лениво ковырять носком сапога в груде отходов, сваленных в дальнем углу. Потом наклонился и что-то подобрал.

— Что это? — спросил Блалох, вертя подобранный предмет в руках и небрежно его разглядывая. Лицо его, как обычно, оставалось бесстрастным.

— Тигель, — проворчал кузнец, продолжая работать молотом.

— Для чего его используют?

— Чтобы плавить руду.

— А вот этот вот осадок вам не кажется странным? — спросил Блалох.

Он не стал давать тигель кузнецу в руки, а просто повернул его так, чтобы его освещало пламя горна.

— Нет, — буркнул кузнец, равнодушно бросив взгляд на тигель и снова вернувшись к своей работе. Но затем, когда ему показалось, что чародей на него не смотрит, кузнец посмотрел еще раз, повнимательнее. И напоролся на взгляд Блалоха. Кузнец вспыхнул и снова уткнулся взглядом в наковальню; удары молота сделались еще сильнее.

Чародей же держал тигель в руке и внимательно наблюдал за кузнецом. В отсветах горна его глаза под черным капюшоном отблескивали красным.

— Мастер кузнец, больше никаких ночных работ в кузне, — холодно произнес он и медленно растворился в воздухе, так же легко, как струйка дыма, утекающая в трубу.

Вот и теперь, припомнив слова и взгляд Блалоха, кузнец содрогнулся — в точности как тогда, утром. Он сам обладал неким количеством магии, хотя и уступал многим, и сила колдуна повергла его в трепет. А еще больше — ум Блалоха. «Опасное сочетание», — подумал кузнец, и его тайный склад оружия вдруг показался ему ничтожным и бесполезным.

— Колдун способен превратить все это в груду расплавленного железа, из которой все и вышло, — угрюмо сказал он сам себе и совсем уже собрался покинуть кузню, как вдруг услышал какой-то шум.

— Эй, это что такое? — нерешительно окликнул кузнец. Ему подумалось, а вдруг это Блалох вернулся. — Кто там?

Ответом ему стал чудовищный грохот. За ним последовало ругательство. А затем из тени в дальнем углу пещеры донесся чей-то жалобный голос:

— Боюсь, я тут попал в затруднительное положение. Не могли бы вы подать мне руку? Нет-нет, не в буквальном смысле слова, — поспешно добавил тот же самый голос. — Отвратительный фокус маркизы де Винтер. Одна и та же старая шутка, из года в год. Я говорил императору, чтобы он прекратил так делать — все равно никто не смеется, но...

— Симкин? — изумленно спросил кузнец и заспешил в дальний угол, где и вправду обнаружил молодого человека. Симкин безуспешно пытался выбраться из-под груды инструментов. — Малый, ты что здесь делаешь?

— Тсс! — прошептал Симкин. — Никто не должен знать, что я здесь...

— Ты не находишь, что об этом поздновато говорить? — мрачно поинтересовался кузнец. — Ты уже перебудил грохотом половину поселка...

— Это не моя вина, — брюзгливо отозвался Симкин, бросив уничтожающий взгляд на груду инструментов. — Я был... А, ладно, не важно.

Он понизил голос.

— Блалох здесь сегодня появлялся?

— Да, — буркнул кузнец, беспокойно оглянувшись.

— Он что-нибудь нашел? Что-нибудь забрал? Мне совершенно необходимо знать. Это очень важно. — Симкин с волнением взглянул на кузнеца.

Кузнец нахмурился. Он колебался.

— Ну, — сказал он несколько мгновений спустя, — думаю, если я тебе скажу, вреда с этого не будет. Он не велел хранить это в тайне. Он нашел тигель.

— Тигель? — Симкин приподнял бровь. — И все? Я хотел сказать: их же у вас тут много, они, должно быть, валяются повсюду.

— Да, много. Но он нашел какой-то заинтересовавший его и забрал с собой. А теперь давай-ка вали отсюда, а то я собираюсь уходить. И кстати, ты как сюда пролез, что я тебя не видел? — запоздало спохватился кузнец и взглянул на Симкина с подозрением.

— О, меня легко не заметить. — Молодой человек небрежно взмахнул рукой. Его яркий наряд блестел в свете горна. — А этот тигель — в нем что, было что-то странное?

Кузнец нахмурился еще сильнее. Он крепко сжал губы и погнал Симкина в сторону выхода.

— Вот, например, в этой штуке есть нечто странное, — небрежно произнес молодой человек, споткнувшись о разбитую форму.

— Не знаю, — неприветливо отозвался кузнец, когда они в конце концов добрались до выхода из пещеры. — А ты можешь сказать всякому, кто будет спрашивать, что в кузне не будет больше никаких ночных работ. Долго. Может быть, никогда.