Николай Мещанкин - Одержимый

— Совершенно верно. Портал работает.

— В таком случае… — Полковник помолчал, подбирая слова. — Как вы знаете, господин барон уполномочил меня заниматься всеми связанными с этим вопросами. Поэтому я хотел бы узнать, когда мы можем отправляться?

— В принципе мы можем отправляться хоть завтра — Зейенгольц улыбнулся.

— Хорошо. — Полковник кивнул. — В согласованный с господином бароном состав группы входят: вы, первожрец Шеридар, два демоньяка и я. Правильно?

— Вы забыли пятерых ваших головорезов.

— Не можем же мы оставлять вас совсем без охраны. Первожрецы слишком ценны для Империи, — Полковник серьезно смотрел на Зейенгольца. — Хотя я, честно говоря, предпочел бы, по крайней мере, роту.

Зейенгольц хмыкнул:

— Это не военная операция, полковник Мы просто ищем нашего Императора.

— Надеюсь, мы сумеем быстро отыскать Его Величество.

Зейенгольц снова хмыкнул. Да уж, если этот фон Штах продолжает оставлять такие следы, отыскать его не составит труда. Даже спустя год место, где первожрец чуть не расстался с жизнью, впечатляло. Руины замка из спекшегося камня, словно гнилой зуб, посреди опаленного поваленного леса… Продолжай он в том же духе — никаких проблем.

— Ладно. — Полковник поднялся. — Пойду…

— Одну секунду, господин полковник! — Зейенгольц поманил Гринхельда пальцем, — Одну секунду.

— Да?

— Господин полковник, я думаю, отправляться лучше все-таки послезавтра.

— Почему?

— Есть одна причина… Да сядьте же в конце концов!

Лицо полковника закаменело.

— Ой, простите, простите великодушно. — Зейенгольц попытался виновато улыбнуться, — Устал. Знаете, напряжение последних дней… — Первожрец развел руками.

— Ваше Предемоничество, я прекрасно осознаю, что мое звание не может сравниться с вашим. Кроме того, по приказу господина барона я нахожусь в вашем распоряжении. И тем не менее я не позволю…

— Господин полковник, я же сказал, что прошу прощения. — Зейенгольц вздохнул. — А где, кстати, господин барон? Что-то давно я его не видел.

— Господин барон вынужден был отбыть в связи с неотложными делами, — сухо ответил полковник. — Господин барон просил передать свое искреннее сожаление по поводу того, что лично не сможет присутствовать при отправке и выразить глубокую уверенность в успехе нашей миссии.

— Действительно, жаль. — Зейенгольц почмокал губами. — Так вот, господин полковник. Я хотел рассказать вам одну историю.

— Ваше Предемоничество. — Полковник нетерпеливо дернул головой. — Право же, я с удовольствием выслушаю вашу историю, но в другой раз. Дела не ждут.

— Дорогой полковник, и все-таки я настаиваю. Уверяю вас, она стоит того, и это в ваших интересах. Выслушайте ее, она не займет много времени. А потом я предоставлю вам судить, стоила она того или нет.

Полковник нерешительно покачался на носках, взглянул на дверь, но все-таки сел:

— Хорошо, я слушаю.

— Речь пойдет об одном армейском офицере. Не правда ли, тема очень близкая вам? — Зейенголъц улыбнулся.

Полковник посмотрел на дверь.

— Так вот. Происходил этот офицер из небольшого, но благородного рода. Не важно, какого. Таких много в Империи, и имена не играют роли.

Полковник снова посмотрел на дверь.

— Терпение, господин полковник, терпение. Это своего рода вступление. Все мужчины рода служили в армии, так что выбор жизненного пути юноши был простым и ясным. Он пошел служить в армию.

Полковник тяжело вздохнул.

— Магического дара юноша не имел, но определенная доля храбрости и здравый смысл позволили ему продвинуться по службе. Так что когда ему пришло новое назначение, он был уже капитаном. Ну как, полковник, уже интересно? Зейенгольц мечтательно улыбнулся. — Я продолжаю. Когда капитан прочитал место нового назначения, он был возмущен и обижен. Его, боевого офицера, отправляли наместником в оккупированный Нижний Майштейн. Он тут же написал рапорт с просьбой пересмотреть назначение, но ответа не было, и пришлось капитану отправляться в Майштейн. Приказ есть приказ. — Зейенгольц замолчал, посмотрел на Гринхельда.

— Вы хорошо покопались. — Лицо Гринхельда было непроницаемо. — Ну и что?

— О, дорогой полковник, самое интересное впереди. Так вот. Прослужил наш капитан в Нижнем Майштейне ни много ни мало — одиннадцать лет. И лишь тогда вспомнили о нем, уже майоре, и вернули в действующую армию. А еще через год майор возвращается в Майштейн и привозит оттуда девочку, само очарование.

Лицо Гринхельда по-прежнему было непроницаемо, лишь дергалась жилка у левого глаза.

— Затем упомянутый майор покупает на чужое имя дом в Гофтинге, в прелестном, но весьма, заметьте, уединенном месте, селит туда девочку и уезжает обратно на фронт. Однако, — Зейенгольц поднял указательный палец, регулярно ее навещает. — Вы не знакомы с ним, господин полковник? — Зейенгольц наслаждался. — Он, кстати, тоже уже полковник.

— Это не преступление. — Голос у Гринхельда был хриплым.

— Ну, то, что этот полковник отдает предпочтение несовершеннолетним девочкам, действительно не преступление, хотя и говорит, так сказать, об известной утонченности и изысканности вкуса.

— Но. Дело в том, что у этой девочки определенно маиштейнские черты лица, а вот это уже преступление. Связь с майштейнцами — нарушение закона о чистоте крови. — Зейенгольц помолчал. — А доказательств у нас достаточно. Полковник не был дураком и нанял колдунов запечатать дом. Но хватит и того, что видно снаружи. Полковник, обнимающий девочку, полковник, целующий девочку. Повисла тишина. Зейенгольц ждал. Полковник сидел, опустив голову, и, похоже, полностью ушел в себя.

— Что будет с девочкой? — наконец нарушил молчание Гринхельд.

— О, это армейское благородство! — Зейенгольц патетически вскинул руки. Подумайте лучше, что будет с офицером. Разжалование в рядовые, лишение титула, конфискация имущества…

— Что будет с девочкой? — твердо повторил полковник.

— Ну, если вам так интересно… — Первожрец немного подумал. — Тут все будет зависеть от того, насколько ее признают виновной. От отправки в гетто до насаживания на фаллос Орадиса.

— В гетто тоже смерть. Только не сразу.

— Если вам будет угодно выразить это так, то так, — согласился Зейенгольц.

— Гады, — глухо произнес Гринхельд.

— Таков закон, господин полковник. — Зейенгольц печально вздохнул. — Хотя иногда закон можно обойти. Я, дорогой полковник, не злой человек и мог бы помочь этому офицеру. Это в моих силах. Закрыть на все глаза. Пусть тешится. Все, что мне надо, — немного взаимности. Я помогу ему, он — мне. И все. Никто ни о чем не узнает, даже девочка останется там, в этом уютном доме. Как вы думаете, господин полковник?