Георгий Ланской - Попрыгун

– Это дело чести, – хмуро сказал Эрик, чей внешний облик уже мало походил на человеческий. Из его головы вверх вытянулись два витых козлиных рога. – Нас слишком мало. И если скользящих будут заставлять делать то, чего мы не хотим, травить и убивать, нас останется еще меньше. В таких ситуациях мы не церемонимся. Вам приходилось раньше убивать?

Соня кивнула с деланным безразличием, я тоже, вспомним отрубленные руки громил в моей квартире и еще одного человека в мире, названия которого я не успел даже узнать. Тогда я уже получил свое средство защиты. И когда тот человек захотел меня ограбить… Словом, я не люблю вспоминать этот случай…

Эрик ворвался в подвал как вихрь. Соня, направляемая Генрихом, заблаговременно открыла туда портал, и мы рванулись вперед, снося все на своем пути. Впрочем, особых преград и не было. Это в крутых боевиках заложников, скованных цепями, обматывают взрывчаткой, да еще нервные охранники снуют туда-сюда по мрачному подвалу с решетками на окнах. В жизни все оказалось гораздо прозаичнее. В подвале сидел всего один охранник, тупой верзила, пытавшийся разгадать кроссворд в женском журнале. На его лице даже сохранилось удивленно-недоуменное выражение при виде нас, явившихся прямо из стены – выражение, застывшее на лице навсегда, после того как рога Эрика пропороли его насквозь. Мне сделалось плохо при виде этой картины, но я сдержался, и даже сумел заставить себя отцепить от пояса мертвого стража связку ключей.

При виде таких спасителей, родители в ужасе забились в угол камеры, наотрез отказавшись покидать ее. Их пришлось убеждать не менее пяти минут, после чего Соня вывела всех нас, отправив прямо к себе домой. Она жила в Омске, где впоследствии обосновались и мы, навсегда бросив родной город. Я запретил родителям общаться с родственниками, мотивируя это риском. Впрочем, они были так напуганы, что согласились с моими доводами без возражений. Я тоже взялся за ум, поступил в институт и с грехом пополам его закончил. Тяги к учению у меня так и не проснулось, но Эрик был прав тогда, в последнем разговоре со мной.

– Ты должен жить для всех привычной жизнью, – бубнил он, опрокидывая в рот рюмку за рюмкой. – Подстраивайся под окружающий мир хамелеоном. И всегда будь настороже. В мире слишком много людей знает о нас. И не все, как ты уже понял, настроены благодушно. Да и наша скользящая братия… – Эрик махнул рукой. – Гнилой это народец. Не каждый придет тебе на помощь в трудную минуту.

– Но мы ведь всегда можем уйти? – глупо спросил я, тоже изрядно пьяный. – Куда угодно, пусть даже в осколочный мирок, или в любую из возможных вселенных. Уйти сами и забрать с собой родных, обезопасив себя со всех сторон. Попросить скользящего, умеющего вести за собой…

– Можем, – кивнул Эрик, и его голова качнулась как у марионетки: вверх-вниз, вверх-вниз. – Но мало кто так поступает. Когда в твоих руках возможность безграничных перемещений, никто не захочет сидеть взаперти. Ты можешь спрятать своих родных где угодно, в любом из миров, но это не гарантирует их безопасности. И потом, согласятся ли они сами на такую жизнь?

– Но… – промямлил я.

– Вот что я тебе скажу, мальчик, – назидательно сказал Эрик, придвигаясь ко мне так близко, что я вдохнул в себя кислый запах, исходящий из его рта, – заруби себе на носу, что никто из скользящих в здравом уме не переселится с нашей старой доброй земли в иной мир.

– Почему?

– Потому что Земля – самое безопасное место для всех нас, ну, кроме разве что Перекрестка, но там жить невозможно. Здесь нет Императоров, здесь не действуют никакие законы, искусственно созданные в иных мирах. Земля предсказуема и спокойна. Тут, как ты уже понял, тоже хватает проблем, но все они решаемы. Слейся с Землей, прими ее правила – и ты будешь жить очень хорошо. В иных мирах есть масса исключений из правил. Они опасны и нестабильны в своей непредсказуемости. Там есть маги, которые увидят в тебе чужого. Там есть нелюди, которые почуют в тебе чужого. Там правят Императоры, готовые уничтожить чужого. Там ты совсем один, как пешка, играющая на чужом поле против сильных фигур.

– Иногда я думаю, как мы несчастны, – задумчиво, что бывает со мной когда я сильно напиваюсь, произнес я. – Мы все время берем взаймы. Шарим по чужим мирам, впитываем их, как губки, и все это тайком, наспех, как воры.

– Да, тут ты прав, – согласился Эрик. – Но я не могу сказать, что мы несчастнее Императоров. Да, мы не можем создавать своих миров, но мы можем видеть чужие, а они заперты в одном, не имея возможности перемещаться, как мы. Запомни это и не завидуй им. У тебя большие возможности, мальчик. Немногие с тобой смогут встать на одну доску.

– Доска обычно ведет за борт, – пьяно икнул я. – А там большой бульк, пузыри и акулы.

Эрик рассмеялся, и дальше мы говорили уже на другие темы. С того дня я видел его пару раз мельком на собраниях в Перекрестке, а потом прошел слух, что он, решив провести эксперимент, шагнул с края площадки Перекрестка вниз и пропал навсегда. И сейчас я вдруг вспомнил наш разговор. Да, Императоры не более счастливы нас, живущих в их мирах украдкой. Мы отвечаем только за себя, им же приходится спасать всех своих граждан.

– Мне почему-то здесь совсем не нравится, – тревожно сказала Соня, выдернув меня в реальность. – Какое-то неприятное чувство, будто за мной наблюдают…

– Кому тут за нами наблюдать? – отмахнулся я. – Сейчас накрутишь себя, потом будешь из-за ерунды психовать.

– Будто у меня нет повода психовать, – раздраженно ответила Соня. – Думаешь, я не понимаю, что вы меня подозреваете?

– Глупости! – резко возразил я.

– Ничего не глупости. Слышала я в Авалоне, как вы с Беатой шептались…

– Ничего подобного!

– Да ладно, – вяло отмахнулась Соня. – Не оправдывайся. Ты ведь меня защищал. Я не спала, и каждое слово мне в уши врезалось, хоть вы и старались не шуметь. Кристиан рядом ворочался, по-моему, тоже все слышал. Меня ведь и правда можно было заподозрить. Я действительно умею вести за собой людей и там, на Сейвилле могла спасти Лючию…

Я уже открыл рот, но Соня не дала мне задать вопрос.

– Я не могла ее спасти, что бы там Беата не подозревала, – мрачно произнесла она. – Но в одном эта старая ведьма была права: я действительно ревновала. Глупо как-то…

Я сидел с открытым ртом, не зная, что сказать. Прежде девушки еще не признавались мне в любви. Да еще в таких обстоятельствах…

– Я ведь и правда давным-давно в тебя влюбилась, – просто сказала Соня. – Ты ведь этого даже не замечал, правда? Я столько раз ловила на себе твои взгляды и как дура надеялась, что вот сейчас… вот сию минуту… Но ты все молчал, как истукан. И я перестала надеяться, решила, он просто меня хочет… как все… Было как-то больно и обидно, но я смогла это пережить. Мы остались друзьями, виделись редко… А на Сейвилле появилась она…